Он не спал.
Он слышал передвижения женщины по библиотеке. Вслушивался в её взволнованное дыхание, беспокойный стук её сердца.
Различал беззвучные рыдания и всхлипы.
Казалось, читал в её душе.
Мысленно гладил вздрагивающие плечи, целовал заплаканное лицо, припухшие губы — мягкие, податливые, горячие.
Он два дня наблюдал за леди — тихой, молчаливой, сосредоточенной.
Смотрел на неё, склонившуюся над работой, задумавшуюся, никого и ничего не замечающую.
Подглядывал, когда она полагала, что никто не видит её растерянности и недоумения.
Видел её истинное лицо.
Видел душу — чуткую, мятежную, живую.
Женщина делала всё, чтобы спасти и сохранить обретённую семью, изменить будущее.
Злилась, тщетно отгородившись от него глухой стеной отчуждения, мучаясь от бессилия.
Маленькая и беззащитная, она готова пожертвовать собой ради жизни других. Он не позволит ей погибнуть в неравной борьбе с неизбежным.
В ближайшее время его ждёт работа. Работа ума, сердца, души. Изнурительная, иссушающая. Недолгая.
Глава 43
Баронесса Шэйла Табби Спарроу приехала в особняк на Аддисон Роуд спустя девять дней. В четверть первого — идеальное время для визитов — она настойчиво позвонила во входную дверь.
— Где лорд Малгри? — спросила онемевшую Бертину.
Не дожидаясь ответа, царственной походкой прошествовала в сторону библиотеки, игнорируя семенящую за ней горничную. Не отозвалась на её невнятную просьбу снять накидку и шляпку.
Открыв дверь читальни, баронесса остановилась на пороге и внимательным холодным взором осмотрела присутствующих. Убедившись, что привлекла внимание и все нужные ей участники действа находятся в сборе, торжествующе улыбнулась.
Стэнли поднялся из своего любимого кресла и бросил газету на сиденье. Вперил немигающий взгляд на гостью. Вздёрнутый подбородок и сжатые в тонкую линию губы сказали за себя.
Граф Малгри находился у книжного шкафа и подбирал книгу для чтения по просьбе леди Леовы. Она стояла рядом, следя за скольжением его пальцев по цветным с золочением корешкам новеньких изданий. Любопытным взором смерила Мартина, напрягшегося при появлении леди Спарроу. Вывод напросился сам: мужчины на визит баронессы уже не рассчитывали.
Ольга всматривалась в лицо бывшей виконтессы и видела себя. Не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть застрявший в лёгких воздух. Она настолько привыкла считать чужой облик собственным, что почувствовала неловкость. Будто увидела своё любимое платье на другой женщине. С сожалением признала, что на той, другой, обожаемая вещь смотрится гораздо лучше, чем на ней.
Дело было не в примечательном внешнем облике баронессы, а в том, как она держалась. С детства она оттачивала походку, мимику, жесты, изучала этикет.
Детство и юность Ольга провела в совершенно другом окружении. Она разительно отличалась от настоящей Шэйлы. Не та выправка, движения. Не то выражение глаз.
Выглядела гостья роскошно. Стать, осанка, взор… Болезненная бледность не портила правильные черты лица. В небесно-голубых выразительных глазах читался снисходительный укор.
Ольга не нашла ничего общего с измождённой женщиной, почти две недели назад лежащей в кровати в предродовых муках. Бросала пытливые взоры то на Мартина, то на Стэнли, пытаясь понять, что чувствует каждый из них к визитёрше.
Граф смотрел на бывшую жену сына с лёгкой грустью, добротой и участием. Тот самый взгляд, на который Ольга обратила внимание при их первой встрече, оказавшейся для неё роковой.
Стэнли глянул на бывшую виконтессу с толикой брезгливого презрения. Зная истинное положение, он по-прежнему не желал понять её и простить.
Казалось, время остановилось для всех.
Последние девять дней жизнь в особняке на Аддисон Роуд шла своим чередом. Отец и сын много времени проводили в библиотеке, ненадолго отлучаясь в Лондон вместе или по отдельности.
Ольга заметила, что по вечерам виконт оставался дома. Клуб и другие сборища не посещал. Саманта, Джеймс и его невеста к нему с визитами не захаживали.
Разговорами леди Леову не донимали и в её обществе не нуждались. Она ходила в библиотеку и меняла книги в тщетных поисках той, которую сможет читать.
С её присутствием свыклись, как привыкают к примелькавшейся вещи, занявшей своё место в сложном изысканном интерьере особняка. Она соответствовала его стилю, сменив траурные одежды на дорогие, неброские, подчеркнувшие её вкус и уровень достатка. Не пожалела денег на ожерелье из крупного жемчуга Южного моря с серебристо-голубым отливом и насыщенным блеском, такие же серьги и гребень, украшенный россыпью мелких редких жемчужин. Неизменной осталась лишь причёска.
Дороти не докучала мадам Ле Бретон. Разобрала кофр, аккуратно разложив немногочисленные вещи в шкафу и на туалетном столике. Наведывалась регулярно, не доверяя молчащей сонетке, чтобы справиться о возможных нуждах мадам.
Почти всё время Ольга проводила за рисованием в отведённой ей комнате.
Потеряв надежду получить обратно схемы вышивок для маленьких рукодельниц, она задалась целью восстановить утерянные эскизы. Посетила знакомый универсам и купила полюбившийся набор красок, карандаши, папку с самой лучшей рисовальной бумагой.
Попросила лорда Малгри поставить в её комнату небольшой письменный стол и дать вторую керосиновую лампу.
Тем же вечером граф зашёл к ней, долго стоял рядом и наблюдал за её работой. Не задав ни единого вопроса, перед уходом похвалил:
— Восхищаюсь вашим умением несмотря ни на что настроить себя на рабочий лад.
В ответ Ольга благодарно улыбнулась. Работой она перебивала свои непереносимые и не поддающиеся укрощению мрачные мысли. Постоянно бормотала что-то, проговаривала действия, временно забывая о неумолимо приближающихся событиях. Поздним вечером валилась с ног от усталости, ломоты в пояснице и плечах. Радовалась быстрому засыпанию и спала без сновидений.
Предпринимала длительные прогулки в экипаже по зимнему слякотному Лондону. А неделю назад заметила за собой слежку.
Невысокий немолодой усатый господин, примеченный ею у книжной лавки Хуффи Уорда, куда она заехала, чтобы справиться, не приходили ли письма на имя Табби Харрисон из издательства «Вилсон Фостер», проследовал за ней в кэбе до универсама. Затруднилась бы сказать, почему обратила внимание именно на него? Он ничем не выделялся среди подобных себе мужчин. И ведь не ошиблась. Он за ней следил!
Не аристократ точно, — исподтишка рассмотрела Ольга его одежду и отметила манеру поведения.
Человек Уайта? — гадала она, усмиряя лихорадочный стук сердца. Жулик желает убедиться, что по истечении оговоренного срока она собирается покинуть Лондон? Или Мартин подсуетился с незримой охраной, чтобы оградить её от того самого Уайта?
«Топтун» потерял из виду свою подопечную на втором этаже универсама на Бейсуотер Роуд у отдела готового женского платья, где она провела добрых два часа, выбирая наряды и занимаясь их примеркой. Долго метался по магазину, поняв, что упустил её.
Ольга проделала с ним тот самый трюк, когда попыталась ускользнуть по чёрной лестнице от графа Мюрая. Усмехалась довольно, остановив взор на объёмных пакетах на сиденье нанятого экипажа.
Наконец, она решилась и сняла траур по несуществующему мужу. Купила два изумительных шерстяных платья: жемчужно-серое с сиреневой отделкой и строгое, коричневое без вычурных кружев, рюш и бантов. Раскошелилась, остановив выбор на небольших золотых часиках, очень похожих на утраченные серебряные. Подобрала к ним тонкую длинную цепь.
По приезде в особняк отыскала Мартина и без предисловий задала вопрос:
— Это вы наняли человека следить за мной?
Получив утвердительный ответ:
— Не следить, а оберегать, — поблагодарила графа и успокоилась.
Изболевшаяся душа приятно согрелась от мысли, что о жизни пусть и далёкой родственницы в её лице беспокоится самый лучший мужчина во Вселенной.
Надежда увидеть Шэйлу на пороге особняка таяла с каждым прожитым часом и днём пока не растаяла окончательно.
Девять дней назад вместе с дневником к ней отправилась музыкальная шкатулка и подарки для новорождённой малышки, среди которых находилась начищенная до блеска серебряная ложечка, перевязанная розовой атласной лентой.
Ольга втайне опасалась, что её дары вернутся и обрадовалась, когда этого не произошло. Как восприняла Шэйла подношение от незнакомой «подруги» осталось за кадром.
И вот вдовствующая баронесса Шэйла Табби Спарроу любезно почтила их своим присутствием, повергнув в минутное замешательство всех членов небольшой семьи.
— Вы не могли бы оставить меня наедине с… мадам Ле Бретон, — бросила она взгляд на Мартина и скосила глаза на Стэнли.
Как ни в чём не бывало, его сиятельство поспешил ей навстречу:
— Рад видеть тебя во здравии, милая. Как чувствует себя наша крошка? — обхватил её ладонь обеими руками в нежном пожатии и заглянул в глаза. — Ты же останешься на ленч? После мы обсудим создавшееся положение.
Баронесса повернулась в сторону Стэнли, застывшего у кресла. Крылья её тонкого носа раздулись:
— Нечего обсуждать, — развернулась к Ольге, переместившейся к письменному столу. — Я желаю знать, что написано в вырванных листах, — бросила она небрежно коричневую книгу на стол.
Ольгу обдало приторным запахом розы и ванили. Вспомнилась встреча с Уайтом в старом парке на южном берегу Темзы у моста Воксхолл и духи от Герлена «Букет императрицы».
Вырванные листы? — выгнула женщина брови. Обращались к ней. С требовательными нотками в голосе и вызовом в колких льдистых глазах. Значит, содержание переведённого дневника подверглось цензуре. Какие именно записи оказались не к месту? Кто приложил к сему действу руку? Мартин или Стэнли? Оба? Почему её не поставили в известность?
Лорд Малгри ухватил Шэйлу под локоток и увлёк к софе:
— Не спеши, милая. Сядь, — на ходу снимал с неё накидку, отороченную мехом серебристой лисы. — Тебе показано сидеть*. Желаешь чего-нибудь испить? Лимонаду, чаю?