— Я не нашёл, — усмехнулся Мартин горько. — Провалился между камнями, чуть не свернул себе шею, вывихнул плечо и сломал ногу. На этом мои поиски закончились.
— Всё к лучшему, — сказала Ольга. — Пусть тайна останется тайной. Отпустите её.
— Отпускаю. Не уходит. Есть предание и загадка в нём. Что-то мешает до конца постичь истину и принять её.
— Предание? Я не помню, чтобы вы рассказывали мне о нём, — схитрила Ольга, вуалируя своё любопытство.
— Стэнли тоже тебе не рассказал? — его сиятельство смотрел на женщину и не понимал, как такое возможно? — Шэйла, тебя никогда не интересовала родословная твоей новой семьи?
— Наверное, я знала, но забыла об этом. Говорила же вам, что не всё помню. Расскажите, пожалуйста. Мне очень интересно.
Граф отошёл к камину и присел на корточки, поправляя щипцами горящие поленья.
Ольга подошла к нему. Ей казалось, что мужчина не станет рассказывать историю, но она ошиблась.
— Это был тяжёлый год. Кончалось жаркое засушливое лето. С ранней весны не пролилось ни капли дождя, — пригласив жестом виконтессу сесть в кресло, он сел напротив неё. — Солнце выжгло всю траву и виноградники. Сохли деревья, гибли животные. Пропадал урожай. Участились набеги венгров. Горели деревни, умирали люди. Бригахбург по просьбе брата, не справлявшегося с ситуацией, выехал из Аугсбурга в Бригах. Пфальцграфиня с детьми последовала за ним. Герард постоянно находился в разъездах, возвращаясь на короткое время в замок и отбывая вновь, наводя порядок на землях графства. Вэлэри хозяйничала в замке. Очень скоро обстановка улучшилась, напряжение схлынуло. В тот раз муж задержался. Не было от него и гонца. Пфальцграфиня пребывала в неведении недолго — Герарда привезли тяжело раненым. Следом пришла неизвестная болезнь. Воины гарнизона, заражая окружающих, умирали один за другим.
— Эпидемия или вспышка местного заболевания? — спросила Ольга, гадая: «Холера, малярия, лихорадка?» Обычный грипп тоже может загубить немало жизней.
— Не знаю, — отвлёкся Мартин, убрав упавшую на лоб прядь волос. — Об этом ничего не говорится. Пфальцграфиня приказала закрыть ворота, построить баню, никого не впускать и не выпускать из замка под страхом смерти. Она также никого не пускала в покои мужа, лично ухаживая за ним. А он угасал, медленно и верно. Но так ведь не бывает, чтобы кто-то не ослушался, и всё прошло гладко?
Вздохнув, лорд Малгри прошёл к портрету семейства Бригахбургов и подождал, пока к нему подойдёт Шэйла.
— Однажды она отлучилась. Ненадолго. Вернувшись к Герарду, нашла под его боком их дочь, соскучившуюся по отцу и сбежавшую от няньки. Девочка заболела тоже. Вэлэри фон Бригахбург заперла в покое мужа и дочь, оставив их на попечение провинившейся няньки. И ушла в молельню, приказав не беспокоить её, пока она сама оттуда не выйдет.
Ольга слушала, затаив дыхание, уже зная, что произойдёт дальше. Лёгкая дрожь сотрясла её тело.
— Пфальцграфини не было три дня. Ранним утром четвёртого дня её, полуживую, нашли у ворот. С их обратной стороны, — граф многозначительно посмотрел на невестку. — Измученная и израненная, Вэлэри едва дышала. Она необычайно быстро пришла в себя. Её муж и дочь к этому часу уже находились в беспамятстве, а на башнях замка реяли чёрные стяги. Пфальцграфиня приказала растопить камин, принести чистое бельё и много воды. Заперлась в покое вместе с умирающим мужем и дочерью. В этот день прошёл сильный ливень, а через два дня Вэлэри вышла из покоя. Победительницей. Все, кто ещё к тому времени не умер в замке, пошли на поправку.
Ольга смахнула набежавшие слёзы и охрипшим от волнения голосом спросила:
— И никто не заинтересовался, как она оказалась за пределами замка и где пропадала три дня?
— Думаю, вопросы были, и этому нашлось разумное объяснение, — улыбнулся мужчина. Неравнодушие Шэйлы пришлось ему по нраву. — В каждом замке есть тайный ход, ведущий за его пределы, а женщины очень смелы, изобретательны и изворотливы, когда им или их семье угрожает серьёзная опасность.
— Но мы-то с вами понимаем, что произошло, — улыбнулась ответно Ольга, искренне радуясь, что её современница спасла свою семью и оставшихся больных от смерти. Она не удивилась самоотверженности Вэлэри.
Нечему удивляться.
Когда твои любимые смертельно больны, и ты знаешь, что можешь попытаться что-то сделать для их спасения, ты пойдёшь на всё. Будешь цепляться за мизерный шанс, чтобы использовать все возможные средства. Не колеблясь и не сожалея ни о чём, ты отдашь всё. Отдашь свою жизнь. Если потребуется, не задумываясь, продашь душу дьяволу за спасение любимых, без которых твоя жизнь потеряет смысл.
Ольга, как и его сиятельство, смотрела на семейный портрет Бригахбургов:
— Теперь я понимаю, почему вы не ищете переводчика аллигата. Чтобы больше никто не узнал вашу семейную тайну.
— На́шу семейную тайну, — поправил её Мартин.
— А ещё есть родственники?
— Есть в Австрии дальняя родня. Главная ветвь семейного древа произрастает здесь, в Малгри-Хаус.
— И всё?
— Всё. После первой волны Чёрной смерти в четырнадцатом веке в нашем роду остался единственный мужчина, которому посчастливилось выжить — граф Кристиан фон Эберхардт. От него и пошло возрождение рода.
Не густо, — опечалилась Ольга. Вот и с Шэйлой семейству не повезло. Недальновидным оказался граф Малгри. Вместо того чтобы выбрать сыну невесту из многодетной семьи, гарантировав этим многочисленность потомства, он остановил свой выбор на единственной дочери маркиза Стакея. Будь жива мать Стэнли, она бы обратила на это внимание. Не потому ли граф собрался жениться, что шанс заполучить наследника от сына резко упал?
— Что скажешь, Шэйла?
Он ждёт от неё признания или её мнения об услышанном?
Она молчала. Мысли о реинкарнации и опасения, терзающие душу ранее, вмиг вернулись. Вместо того чтобы развеять подозрения мужчины, она сделала всё, чтобы усилить их. Как же неосмотрительно она поступает в своём желании понравиться ему и этим выдаёт себя с головой! Меньше всего ей хотелось быть разоблачённой и уличённой во лжи именно сейчас. Когда сделаны первые шаги в новом обличье. Когда она может рассчитывать на понимание и поддержку со стороны главного мужчины в этом доме. Когда нашла с ним общий язык.
Ольга ни при каких обстоятельствах не ввязывалась в конфликты и не шла на поводу у других людей. Она практически никогда не отстаивала свою точку зрения и не пыталась доказать правильность своих выводов. Чтобы нечаянно не обидеть другого человека, она старалась объяснить мотивы своих поступков и сделанного выбора. Была ли такой Шэйла? Ольге подумалось, что истинная виконтесса предпочла бы промолчать, во всём согласившись с отцом мужа. Она бы не рассуждала на темы параллельных миров и временны́х порталов, поминая при этом Шопэнгауэра и его предубеждение по отношению к женщинам.
Ольга опять забыла, что она узница чужого обличья! Напомнила себе, что графа, несмотря на её тягу к нему, всё же стоит опасаться. Ему не составит труда дожать её и вырвать признание, кто она на самом деле. Почему он этого не сделал до сих пор, она не понимала. Ждёт её добровольного покаяния? Или он не уверен в своих выводах и боится ошибиться?
У мужчины в руках неопровержимые доказательства иномирности своей прародительницы, а он не готов их принять! Чего ему не хватает, чтобы поверить в существование параллельного мира? Разумеется, в реинкарнацию поверить легче. Но это теория. На практике всё гораздо сложнее — тоже нужны доказательства.
И снова ледяная дрожь прокатилась по спине Ольги. Объяснение с графом Малгри может оказаться для неё роковым. А жить хочется, пусть и в чужом теле. Ей угрожает опасность, и она вынуждена стать изобретательной и изворотливой. В который раз твердила себе: «Пусть докажут, что я не виконтесса!» К тому же граф дал ей время «вспомнить всё».
— Шэйла, я жду ответа.
Она стойко выдержала его взгляд:
— Ваш род не зачахнет, милорд. Память понемногу возвращается ко мне. Думаю, с приездом Стэнли я быстро восстановлю свои силы.
По лицу его сиятельства пробежала тень. Глаза стали похожи на осколки бутылочного стекла, которые заживо резали душу Ольги. Она опустила глаза. Румянец схлынул со щёк, когда ледяные пальцы графа коснулись её руки́, а сухие горячие губы оставили колючий след на тыльной стороне ладони.
— Засиделись мы с тобой в библиотеке, милая. Жду тебя в обеденной зале.
Мартин был недоволен собой. Оставшись в библиотеке, он убрал фолиант в нишу и спрятал картину за ставнями. Шэйла вновь завладела его мыслями. Он видел, что она волнуется, борясь с сомнением. Она боится и это естественно. Женщине, занявшей место его невестки, необходимо довериться ему. Она должна убедиться, что ей ничего не угрожает.
Она права и пора принять, что Вэлэри фон Бригахбург иномирянка. Чего ему не хватает, чтобы поверить в это до конца? Он всегда хотел убедиться во всём собственными глазами, коснуться неведомого, испытать на себе действие переноса. Возможно ли это? Уже нет. А вот реинкарнация… О ней он знает многое и ему представился редчайший случай подтвердить свои знания, что ранее живущая личность перевоплощается в новом теле. Реинкарнация Шэйлы столь явна, столь ярка и убедительна, что игнорировать её недопустимо.
Мужчина думал, как ускорить признание женщины. Перебирал слабые её стороны, противопоставляя себе.
Он умён — она… хм… неглупа.
Он проницателен — у неё развита интуиция.
Он опытен — она наблюдательна.
Она вся как на ладони, а попробуй взять её голыми руками.
Она не опасна. Если бы он почувствовал в ней угрозу — изолировал бы при первом же подозрении.
Чем больше таится в женщине загадок, тем сильнее хочется их разгадать. Он хотел знать о ней абсолютно всё! Но… Мартин слишком долго ждал, чтобы своей нетерпеливостью всё испортить.
Он также должен помнить, что Шэйла — уже не Шэйла, но по-прежнему жена его сына.
***
Едва за посетителем закрылась входная дверь, женщина знаком выпроводила горничную в кухню. Отбросила на скамью его влажные перчатки и цилиндр, нетерпеливо расстегнула пуговицы на пальто. Повисла на шее мужчины: