Это кажется мне наивным, для того, кто когда-то жил в городе и видел, по крайней мере на экранах, как много тайн, мы скрывали друг от друга. Эвелин пыталась управлять людьми за счет контроля над оружием, но Джанин была более амбициозной - она знала, что, когда ты управляешь информацией, или манипулируешь ею, тебе не нужна сила, чтобы держать людей под каблуком. Они пойдут на это добровольно.
Вот этим и является Бюро - и все правительство, возможно, этим занимается: приучая людей быть счастливыми под их властью.
Мы едем в молчании, только слышно, как трясётся оборудование, и доносится звук двигателей, сопровождающий нас. Сначала, я рассматриваю каждое здание, что мы проезжаем, и размышляю над тем, кто там раньше жил. Но затем они все смешиваются для меня. Как много разных видов разрушенных строений вы видели, прежде чем смирились с названием "руины"?
- Мы уже почти на окраине, крикнул Джордж с середины грузовика. - Мы собираемся остановиться здесь и пойти дальше пешком. Каждый возьмёт и настроит оборудование - кроме Амара, он должен будет просто смотреть за Трис. Трис, ты всегда можешь выйти и осмотреться, но оставайся с Амаром.
Я чувствую, что все мои нервы на пределе и малейшее прикосновение заставит их стрелять. Периферия - это то место, откуда моя мама сбежала, после того как была свидетелем убийства. Это место, где её нашли и спасли люди из Бюро, потому что они подозревали, что её гены чисты. И сейчас я буду гулять здесь, в месте где, в некотором смысле, это всё началось.
Грузовик останавливается, и Амар открывает дверь. В одной руке у него пистолет, а другой он подзывает меня. Я выпрыгиваю за ним.
Здесь есть задания, но они не столь выдающиеся. Это временные дома, сделанные из металлолома и пластиковых брезентов, подставленных друг к другу, что бы держаться вертикально. В узких проходах между ними люди, в основном дети, продают вещи из лотков, или несут вёдра с водой, или готовят пищу на открытом огне.
Когда самый близкий к нам видит нас, мальчик убегает и кричит "Облава! Облава!"
- Не обращай внимания на это, говорит Амар. - Они думают, что мы военные. Они иногда устраивают облавы, что бы забрать детей в детские дома.
Я едва признаю его слова. Вместо этого, я начинаю ходить по одному из проходов.
Большинство людей убежали или заперлись в своих навесах из картона или брезента. Я вижу их через щели в стенах. Их дома не намного больше, чем куча еды и материалов с одной стороны, и матрасов с другой. Я не представляю, что они делают зимой. Или куда они ходят в туалет.
Я думаю о цветах, на территории комплекса, и о деревянных полах, и о кроватях в отеле, которые не заняты, и говорю:
- Вы когда-нибудь помогаете им?
- Мы считаем, что лучший способ помочь нашему миру, это исправить его генетические недостатки, говорит Амар, будто цитирует вслух, по памяти. - Поставлять еду людям - это сродни наложения крошечной повязки на зияющую рану. Это поможет остановить кровотечение, но, в конечном счете, рана никуда не денется.
Мне нечем ответить. Все, что я делаю, это слегка трясу головой и иду дальше. Я начинаю понимать, почему мама присоединилась к Отречению, когда она должна была присоединиться к Эрудиции. Если она действительно нуждалась в безопасности от растущей коррумпированности Эрудитов, то она могла бы пойти к Дружелюбию или Искренности. Но она выбрала фракцию, где она могла бы помочь нуждающимся и посвятить большую часть своей жизни тому, чтобы афракционеры были всем обеспечены.
Они, должно быть, напоминали ей об этом месте, периферии.
Я отворачиваюсь от Амара, чтобы он не увидел слез в моих глазах.
- Давайте вернемся в грузовик.
- Ты в порядке?
- Да.
Мы оба разворачиваемся и направляемся обратно к грузовику, а затем слышим выстрелы.
И прямо после них, крик "Помогите!"
Все вокруг нас бросаются в рассыпную.
- Это Джордж, говорит Амар, он срывается с места и бежит вниз по одному из проходов, по правую руку от нас. Я преследую его до конструкции из металлолома, но он слишком быстр для меня, и это место словно лабиринт - я теряю его за считанные секунды, и теперь я совсем одна.
По большей части автоматически, воспитанное Отречением сочувствие, имеющееся у меня по отношению к людям, живущим в этом месте, но я все же боюсь их. Если они, похожи на афракционеров, то тогда они, конечно же, отчаянные, как афракционеры, а я боюсь, отчаянных людей.
Кто-то хватает меня за руку и тащит назад, к одному из алюминиевых навесов. Внутри, все имеет голубой оттенок из-за брезента, покрывающего стены, что защищает конструкцию от холода. Пол покрыт фанерой, и, прямо передо мной стоит маленькая, худая женщина, с чумазым лицом.
- Тебе не стоит находиться снаружи, говорит она. - Они набросятся на кого угодна, и не имеет значения, насколько молодо выглядит она.
- Они? - сказала я.
- Куча разгневанных людей, здесь в периферии, говорит женщина. - Некоторых людей гнев заставляет убивать всех, кого они воспринимают как врага. Некоторых людей, делает более конструктивными.
- Что ж, спасибо за помощь, - сказала я. - Меня зовут Трис.
-Эми. Сядь.
- Не могу, - ответила я. - Мои друзья находятся там.
- Тогда тебе стоит подождать до тех пор, пока полчище людей доберутся туда, где твои друзья, а затем подобраться к ним сзади.
Это прозвучало умно.
Я опустилась на пол, пистолет впивается мне в ногу. Пуленепробиваемый жилет настолько негибкий, что трудно чувствовать себя комфортно, но я делаю все, что могу, чтобы казаться спокойной. Я слышу, как люди бегут по улице и кричат. Эми сдвигает уголок брезента, чтобы увидеть происходящее снаружи.
- Значит ты и твои друзья не солдаты, говорит Эми все еще смотря наружу. Что говорит о том, что вы из Генетического Обеспечения, так?
- Нет, говорю я. То есть, они да, а я из города. Из Чикаго.
Эми понимает высоко брови.
- Проклятие. Его, что расформировали?
- Пока нет.
- Это прискорбно.
- Прискорбно? Я нахмурилась на нее. - Ты в курсе, что говоришь о моем доме?
- Что ж, в твоем доме сохранено убеждение о том, что генетически поврежденные люди нуждаются в исправлении, что они повреждены, в то время когда - они - мы таковыми не являемся. И да, это прискорбно, что эксперименты все еще существуют. И я не собираюсь извиняться за сказанное.
Я не размышляла над этим с такой точки зрения. Для меня Чикаго должен продолжать существовать потому, что люди, которых я потеряла, жили здесь, потому, что образ жизни, который мне когда-то нравился, остается здесь, хотя и в искаженной форме. Но я не понимала, что само существование Чикаго может быть пагубным для людей снаружи, которые хотят, чтобы их считали полноценными.
- Можешь идти, говорит Эми, сбросив угол брезента. - Они, наверное, в одном из конференц-залов, к северо-западу отсюда.
- И снова спасибо,- сказала я.
Она кивает мне, и я ухожу от ее дома, доски скрипят под моими ногами.
Я двигаюсь по проходам, быстро, радуясь, что все люди разбежались, когда мы прибыли так что, нет никого, кто бы мог заблокировать мой путь. Я перепрыгнула через лужу - ну, я не хочу знать, что это такое - и выхожу в своеобразный двор, где стоит высокий, долговязый мальчик, держа пистолет, направленный на Джорджа.
Небольшая группа людей окружает мальчика с пистолетом. Они распределили между собой оборудование для наблюдения, которое нес Джордж, и уничтожают его, ударяя по нему ботинками, или камнями, или молотками.
Глаза Джорджа переходят на меня, но я быстро прикладывая палец к губам. Я стою за толпой; мальчик с пистолетом не знает, что я здесь.
- Опусти пистолет - говорит Джордж
- Нет! - отвечает мальчик.
Его светлые глаза смотрят на Джорджа, потом на окружающих мальчика людей и обратно. - Я прошел через многое, чтобы получить это, и я не собираюсь возвращать это тебе сейчас.
- Просто... отпусти меня. Ты можешь оставить это себе.
- Нет, пока ты не скажешь нам, куда вы забрали наших людей! - говорит мальчик.
- Мы не забирали ни одного из ваших людей - говорит Джордж - мы не солдаты. Мы просто учёные.
- Да, правильно - говорит мальчик - Пуленепробиваемый жилет? Если это не солдатское дерьмо, тогда я самый богатый ребёнок в Штатах. А теперь скажи мне то, что мне нужно!
Я двигаюсь назад, так что я стою позади одного из навесов, затем кладу мой пистолет на край сооружения и кричу:
- Эй!
Вся группа людей поворачивается одновременно, но мальчик не опускает прицела от Джорджа, как я и надеялась.
- Ты у меня на прицеле - говорю я
- Опусти пистолет и я отпущу тебя.
- Я застрелю его! - говорит мальчик
-А я пристрелю тебя, говорю я. - Мы с правительством, но мы не солдаты. Мы не знаем, где ваши люди. Если вы отпустили его, мы уйдём спокойно. Если вы убьете его, я гарантирую, что в ближайшее время здесь появятся солдаты, чтобы арестовать вас, и они не будут настолько снисходительны, как мы.
В этот момент Амар появляется во дворе позади Джорджа, и кто-то в толпе визжит, - их больше! И все разбегаются. Парень с пистолетом, ныряет в ближайший проход, оставив Джорджа, Амара, и меня одних. Я все еще держу свое ружье у лица, на случай, если они решат вернуться.
Амар обхватывает руками Джорджа, а Джордж стучит по его спине кулаком. Амар смотрит на меня, его лицо над плечом Джорджа.
- Все еще считаешь, что генетические повреждения здесь не причем?
Я прохожу мимо одного из навесов и вижу, как маленькая девочка сидит на корточках за дверью, она руками обвивает свои колени. Она видит меня через щель в слоистом брезенте и скулит немного. Интересно, кто научил этих людей, боятся солдат. И, что заставило маленького мальчика, достаточно отчаянного, целиться из пистолета в одного из них.
- Нет - говорю я. - Я так не думаю.
У меня есть другие кандидаты, которых следует винить.
Мы вовремя вернулись к грузовику, Джек и Вайлет - настраивают камеры наблюдения, которые не были похищены людьми из периферии. У Вайлет в руках экран с длинным списком цифр, и она называет их Джеку, который программирует их на своем экране.