– Родители развелись?
– Нет. Но… не важно. Всё плохо. В декабре брат погиб. Сволочь он был, но всё же брат. В Поставы, на самом деле, мне тоже некуда возвращаться, – она запрокинула голову к антрацитово-чёрному небу без единой звёздочки. Краски салюта смылись с него без следа. – Кто-то сказал мне, что моя жизнь как мотоцикл. Только вперёд. Остановка – падение. Задней передачи нет. Мы подвезём вас с напарником… И спасибо, Егор. Было действительно здорово. Не твоя вина, что меня проняло. Больше не дам волю слабости.
– В понедельник… Это тоже была просто слабость?
– Это было сознательное решение. Если ты не решаешься спросить, будет ли продолжение, сама отвечу: не спеши. Мне сложно, не дави на меня. И, умоляю, не появляйся больше у Прокофьевны. Если что-то нужно, сама тебе принесу.
– Мне нужна ты. Неси себя всю. А пока позволь надоедать звонками. Я хочу знать, что с тобой ничего не случилось. Сообщать обо всём, что касается Бекетова. Быть может, решишься уехать раньше. Но ты права – решаешь сама.
Так они дошли до машины. «Школа молодого бойца» по подготовке Элеоноры к обслуживанию папика включала вождение, девушка уже получила права. Она села за руль, отодвинув сиденье до предела, Инга справа, Егор с Лёхой позади и с некоторым страхом за предстоящую поездку.
Наверно, каблуки и толстая платформа мешали нормально давить на педали. Машина то дёргалась, то шла в занос из-за слишком резкого торможения. Хорошо хоть, что крупная девушка не стремилась лихачить и добросовестно пыталась следовать советам инструкторши.
На чай кавалеров не пригласили: у соседнего дома маячила машина «дамовладельца», то есть Бекетова, способного зайти в любой момент. Егор не боялся такого развития событий. Если бы торгаш вызверился, ничто не мешало бы спровоцировать того на рукоприкладство, пропустить удар-другой для доказательства необходимой обороны, а потом ответить. Инга точно уволилась бы немедленно и съехала после того, как приглашённый ей парень безжалостно отрихтовал работодателя.
Но – действительно, она сама должна решить, в этом Егор был с ней откровенен. Иначе ему придётся самому полностью брать за неё ответственность. Или всё же взять?
Что-то дрогнуло внутри. Встреча с Раей, слёзы на глазах… Инга открылась с неожиданной стороны. Лучшей. Соответственно, другим стало и отношение к ней. Чуть более человечным. Но она, несмотря на опасность и страх, по-прежнему собирается за деньги спать две недели с крайне неприятным ей мужчиной, терпеть издевательства и побои. Так что главное не меняется. Серьёзно относиться к связи с такой женщиной, строить планы, что-то ей обещать – вряд ли благоразумно. Сазонов по большому счёту прав: только не Инга Дауканте.
Надо только помочь ей выпутаться до конца из этой ситуации.
Егору нередко снились совершенно реалистические сны, цветные, с ощущениями. В школьные годы, когда жил с мамой и сестрой, эротические сновидения дарили незабываемые чувства. Правда, близость с женщиной, о которой подростку можно было только мечтать, обрывалась на самом интересном месте. Он просыпался, переполненный впечатлениями от только что произошедшего с ним, немного разочаровавшись, что чудо случилось не наяву. Ниже пояса было мокро.
С возрастом такие сны стали реже, пока не приснилась Москва и Ленинская библиотека, куда он приехал на автобусе с другими студентами. Егор обнаружил себя идущим не снаружи, а внутри библиотеки, в каком-то вспомогательном коридоре, уставленном стеллажами. Пальто исчезло, как и шапка.
Идти было чуть-чуть непривычно, он опустил глаза и увидел: обувь не его. Джинсы, о которых мечтал, но так и не решился потратить на них 140 рублей, порваны на колене, а жаль.
Именно джинсы убедили окончательно: это сон. Здорово! Можно прожить несколько часов воображаемой жизни, хулиганя и не отвечая ни за что. К примеру, выписать волшебный пендель милиционеру и скрыться от него, вынырнув из сна! Все проходящие навстречу люди – просто плод его сонного воображения, тени грёз, им предстоит очень скоро растаять без следа.
Проверил карманы и обнаружил номерок от гардероба, странный плоский предмет с кнопками по торцам, бумажник – в нём деньги, паспорт и водительские права. Документы Егора Евстигнеева, всё правильно, но абсолютно непривычного вида. Денег – несколько тысяч, Морфей позволил ему почувствовать себя богатым.
Взамен номерка он получил очень качественную зимнюю куртку с трикотажной шапочкой в кармане. Одевшись, вышел на улицу в яркий зимний день.
Что теперь? Самое неприятное – сон может прерваться в любой миг.
– Паедэм, дарагой?
Около Егора тормознула машина иностранного вида, усатый мужчина распахнул дверцу и зазывал внутрь.
– Куда?
– Это ты мне скажэш – куда.
А почему бы не «домой»? Он продиктовал адрес регистрации в паспорте.
– Васэмсот! Паехалы?
Ну и цены! Впрочем, чего требовать от невидимого режиссёра сна? Он бросил усачу тысячную купюру и доехал до необычайно большого многоэтажного дома, как сталинские высотки, виденные на экскурсии, но явно нового. Дверь подъезда с хитрым замком открылась, выпуская старушку с собакой, Егор скользнул внутрь.
Раздражала слабость. Так часто бывает во сне, особенно когда приходят ужасы, на тебя набрасывается враг, пытаешься его ударить, а рука ватная… По крайней мере, куда слабее, чем у чемпиона города по контактному карате.
Ключ, обнаруженный в переднем кармане, без проблем открыл квартирную дверь. В прихожей, отделанной с импортным шиком, обнаружилась миниатюрная миловидная женщина лет тридцати, максимум – тридцати пяти на первый взгляд. Она, похоже, куда-то собиралась, накрашенная и причёсанная. Блондинка.
Егор почувствовал, как напрягается член. Вот, можно безнаказанно шалить. Как в снах юности. А то наяву в общежитии перепадает нечасто, не любят его соседки.
Он скинул куртку и кроссовки, шагнул вперёд. Дама обернулась.
– Егор! Ты так рано. По маме соскучился?
Она была в очень коротком белом халате, едва наброшенном на плечи. Проглядывали стройные ноги в прозрачных чёрных чулках, державшиеся без всякого пояса с резинками, узкие чёрные трусики и полупрозрачный кружевной чёрный бюстгальтер.
– Что ты так на меня смотришь?
Блондинка запахнула халат. Егор обнял её и притиснул к себе.
– Мой мальчик! Ты так давно не был ласков с мамой!
Это поправимо. Неизвестный сценарист сновидения постарался на славу. Вот только бы киномеханик вдруг не вырубил свет, звук и прочее!
Егор по-прежнему прижимал и не отпускал её, зарывшись носом в душистые светлые волосы и сминая их тщательную укладку. Желание затмило все другие чувства…
Но… Мама?
Она же умерла! В Речице. Эта, молодая и шлюховатая с виду, хочет её заменить?
– Бедный! Я всё о себе думаю, о тебе забыла, несправедливая была. Ты прости меня, родной. За дядю Володю. За недоразумения с папой. И мне кроме тебя никого не надо.
Сказать ей, что он – ни разу не её сын, а другой Егор Евстигнеев, не поворачивался язык.
Она – мама его, взрослого парня? Получается, ей же за сорок… А на вид и на ощупь такая аппетитная!
Надо же, мама…
Егор поцеловал её. Нежно, без эротики, будто минуту назад не дрожал от вожделения, едва не опрокинув на спину. Она ответила и прижалась, гладила по волосам, по лицу, по плечам.
Потом он ел невероятно вкусные отбивные, запивая натуральным баварским пивом, щёлкал пультом огромного телевизора, показывавшего десятки программ, и слушал новообретённую маму.
Её пробило на длинный откровенный монолог, из которого Егор узнал, что на дворе – 2022 год, он наследник совсем не бедного недавно умершего отца. Пусть не богатея по местным меркам, но на несколько лет вопрос голодной смерти не стоит.
Здесь он тоже студент пятого курса юрфака, скоро сдавать госы… Не страшно. С его усидчивостью, позволявшей получать оценки «отлично» при самых скромных способностях, справится.
– Мама! Со мной сегодня произошла совершенно непонятная вещь. Многое вылетело из головы, абсолютно не могу вспомнить лицо отца. Но помню главное – ты у меня единственная, главный мой близкий человек. Ради тебя сделаю что угодно!
Она, смахнув слёзы, снова обняла сына.
Тот наконец поверил окончательно, что окружающее – не сон. Попытался смириться с этой мыслью.
Жизнь налаживалась. И вроде бы казалась гораздо лучше той, минской, в далёком прошлом.
Ещё бы выяснить, как зовут тискающую его блондинку.
Аркадий Леонтьевич поймал Егора в спортзале к концу тренировки. Четверговую тот пропустил по уважительной причине – из-за пьянки по поводу дня рождения следователя и вливания в коллектив. К февральским соревнованиям нужно набрать форму, оттого – больше никаких пропусков, зарядка, пробежки и прочий скучный здоровый образ жизни.
– В пять утра будь готов. Едем в Ярцево.
– Я вам зачем?
Егор только вышел из душа и, стоя в раздевалке голый по пояс, растирался полотенцем. На торсе светились красным следы от пропущенных ударов.
Гэбист движением глаз указал на других спортсменов.
– Жду в машине.
Демонстрируя лёгкое упрямство, Егор вышел минут на пять позже, чем мог бы. Аркадий Леонтьевич ничем не выдал нетерпения.
– В России непростая ситуация. Местная милиция горой стоит: несчастный случай. Родственники из Москвы забрали тело и требуют машину, она пока гниёт около площадки ГАИ. Коллеги из областного управления обратились к своему человеку в уголовном розыске по поводу проверки на предмет убийства. Нужен визит из белорусской милиции, чтоб давление шло с двух сторон, заодно выясним, что там происходит в самом деле.
– Вчера я с опером Давидовичем глянул «шестёрку» Бекетова, – задумчиво бросил Егор. – Морда целая. Более того, Лёха сказал «не бита – не крашена». Конечно, было темновато, и мы не могли облазить её с лупой. Но там мелкие царапинки, сколы.
– То есть не он сбросил «Волгу» с дороги.