Утомлённый жизнью автобус потащился к РОВД. Егор, скрючившись на сиденье, делал выбор. Возможно, самый главный за его неполные двадцать два года – в этой и в той реальности.
– Я сойду на перекрёстке. Дыхну воздухом.
Начальник розыска не опустился до банальностей в духе «найдёшь себе другую бабу». Просто молча открыл дверь.
Проводив автобус взглядом, Егор прямиком направился в почтовое отделение. Наменял 15-копеечных монет и, выждав небольшую очередь, набрал московский телефон.
– Вахтанг! Это Анатолий из Смоленска. Мы познакомились у машины Гиви. Я готов назвать имя.
– Гавары!! – заревела трубка.
– Тихо. Одно имя ничего не скажет. Тебе нужны доказательства, мне – деньги. Приезжай в Смоленск, навестим его вместе. Только не на «Опеле», чтоб не бросался в глаза.
Переступив «красную линию», а обратно хода нет, Егор достал комсомольский билет Инги, украденный из квартиры. Почему-то он завалялся именно в платяном шкафу.
Ирония судьбы. Он, комсомольский активист, взял на память именно эту книжицу с портретом Ленина на обложке. Раскрыл.
Инга, глянувшая с портрета в билете, была сущим ребёнком, лет шестнадцать, совершенно не сексапильной. И, оказывается, она меняла фамилию! Почему-то билет оставили прежний, просто перечеркнув старую и вписав литовскую.
А ведь она упоминала о замужестве, откровенничая с Прокофьевной.
Месть – это блюдо, которое принято подавать холодным, вот только по мере остывания блюда, к сожалению, у многих остывает и желание его поставить на стол.
Понимая, насколько рискует и не имеет ни малейшей возможности одним щелчком пальцев сбежать обратно в 2022 год, Егор выбрал для акции субботу, едва успокоив грузина, намеревавшегося «лэтэть» в Смоленск без промедления. Помимо всего прочего, не хотел привлекать к себе внимание следователей ещё одним прогулом.
Остаток вторника, среда, четверг и пятница прошли в принятии уголовных дел к своему производству, тем самым подтвердилась правота Папаныча: на Первомайский РОВД, что на Инструментальном переулке, 5, катился вал преступлений. Мелких, но их тоже нужно было раскрывать и расследовать. Каждый следователь отправлял в прокуратуру и суд ежемесячно не менее пяти-шести уголовных дел, многие – с несколькими эпизодами и злодеями. В 18:15, в нормативное время окончания работы чиновника, мало кто уходил домой. Собирались и в субботу, правда, стажёра подобное не коснулось.
Вторник и четверг – тренировка на «Динамо». Следующая – в воскресенье.
С Настей и её соседками не виделся. Боялся, что увидят зверя, изготовившегося к прыжку в субботу. Они не заслужили такого испытания!
Тем более у Насти заканчивается сессия, уедет… Так даже лучше.
В пятницу вечером Вильнёв отправил его с мелким поручением в больницу Скорой помощи – сделать выемку истории болезни потерпевшего. На выходе, в холле у приёмного покоя, Егор обратил внимание на киоск. Между газетами «Правда», «Советская Белоруссия» и юмористическим журналом «Вожык» он вдруг увидел цветные ленточки. Наверное, не совсем такие, что заплетают в косы маленьким девочкам, не до мелочей: ведь в двух шагах детский дом! Он накупил ворох ленточек – красных, жёлтых, белых, голубых. И, конечно же, синюю. Как Инга обещала перед шоу.
Воспитательница вывела Раю, сразу вспомнив недавнего посетителя.
Волосы девочки были прихвачены широкой синей лентой, полупрозрачной и с замысловатым серебряным узором. Синее платьице, в тон ленте, закрывалось спереди бело-серебристым нарядным фартучком.
– Здьявствуйте, дядя! – Егора она узнала с первой секунды. – А где тётя Инга? Она мне касивые пьятья подаила… Когда она пьидёт?
Он стиснул зубы, чтоб не выдать чувств, и буквально сбежал.
Короткая встреча с ребёнком добавила уверенности: с Бекетовым нужно кончать.
Наконец наступило утро субботы, для него начавшееся в полночь посадкой на московский поезд. Егор назначил встречу на девять в сотне метров от Смоленского областного УВД. Пусть предполагают, что он из смоленских ментов.
Чёрная «Волга» с московскими номерами и с кузовом «универсал» прикатила вовремя, даже на десяток минут раньше.
– Гамарджоба, парни.
Он устроился на заднем сиденье. Вахтанг сидел справа впереди, виденный в Ярцево второй грузин находился за рулём.
– Анатолый?
– Я. Вахтанг, кто с нами?
– Амиран, старший брат. Называй, хто?
– При всём уважении, Вахтанг. Покажи деньги. У меня настроение поднимется.
– Вах… Не давераеш? Правылна.
Он продемонстрировал пять пачек красных десятирублёвок.
– Евгений Михайлович Бекетов из Минска.
По лицам обоих скользнуло разочарование вперемешку со злостью.
– Именно поэтому, парни, я дам вам не только имя, но и доказательства. Вы считаете, что Гиви и Евгений – лучшие друзья.
– В четвэрг на пахаранах был. Плакал! – раскрыл рот Амиран.
– А вот одиннадцатого и двенадцатого, в понедельник и во вторник, не приезжал. Хотя его секретарша сообщила, что одиннадцатого в обед они с Гиви выехали в Москву на двух машинах. Бекетов вернулся под утро и ездил на другой вишнёвой «шестёрке», перекрутив номера с разбитой. Его разбитая машина обнаружена в его гараже во вторник. На заднем правом крыле «Волги» Гиви остался след краски от «Жигулей», только менты получили приказ: дело замять, ДТП случилось по вине водителя «Волги».
Братья переглянулись. Егор продолжил:
– Они были друзьями. Даже очень. Вот фотографии, снятые в начале августа в Москве, – Егор протянул фотки из квартиры Пантелеевича, вопреки прямому приказу Сазонова не возвращённые на место. – Именно тогда София Бекетова забеременела. Бекетов решил, что рога ему навесил ваш брат.
Вахтанг что-то воскликнул по-грузински, по интонации – проклятие или ругательство, потом добавил горестно по-русски: «Из-за бабы».
– Выбрав удобное место на спуске после Ярцево, Бекетов протаранил «Волгу» в заднее правое колесо, её развернуло и выбросило в кювет. Машина перевернулась, крыша вмялась, двери заклинило. Он не думал, что быстро появится свидетель. А через пару минут ехал наш мужик, из Смоленска. Если настаиваете, погнали, предъявлю его. На старой «Победе» катил, медленно. Увидел «Жигули» Бекетова, сбитые столбики, свет снизу, у «Волги» продолжали светить фары. Наш дед спускался медленно. Пока лез, огни у «Волги» погасли. Бекетов всунулся в салон и выключил фары, чтоб машина в темноте не так бросалась в глаза с шоссе. Но мужик не понял, что у «Волги» – убийца. Тот сказал: без спасателей не открыть, поеду звонить, чтоб приехала милиция и скорая. И быстрее сбежал. Дед поверил, он в Вязьму пилил. В общем, Гиви ещё несколько часов был жив. Медленно умирал без надежды выбраться, пока не замёрз насмерть. А Бекетов убил секретаршу, единственную, кто знал, что он мотался в Россию.
– Ингу?! Вай! Гиви рассказывал. Гаварыл – красывая, но, биляд, не дала.
Отказала – «биляд». Переспав с кавказцем, была бы не «биляд»? Логика…
Пока Вахтанг причитал, Амиран принял решение.
– Едэм в Минск.
Примерно на это рассчитывал и Егор. Правда, боялся, что московские бандюки припрутся целым взводом. Самое страшное, что они срисовали его. Будут зачем-нибудь искать – начнут со Смоленска. Обломавшись, примутся копать в Минске. Какая-нибудь Прокофьевна вспомнит про кавалера Инги, подходящего под его описание, или Элеонора. Останется только бежать…
Он сознательно принял на себя этот риск. Проще грохнуть Бекетова самому. Но Егор не хотел никого убивать. И сейчас будет не убийство, а справедливость и суд. Бандюки осудят по понятиям, не по закону, но в данном случае и понятия, и Уголовный кодекс совпадают.
– В Минске я его вызвал на встречу. Обещал жизненно важную для него информацию. В ту квартиру, где жил Гиви. Найдёте? Я плохо Минск знаю.
Амиран уверил, что этот дом найдёт.
Дальнейшая дорога прошла в молчании. Грузины порой перебрасывались фразами на своём языке, Егору непонятными. Если договаривались, где прикопать его труп, тем самым сэкономив пять тысяч, не разобрать.
«Волга», зарулив во двор дома по адресу Калиновского, 70, притормозила. Амиран ткнул пальцем в знакомый подъезд.
– Здэс.
– Стань так, чтоб не бросаться в глаза. Назначено на 15:00, сейчас около двух. Уверен, он придёт раньше.
В двухтысячные годы машина в любом дворе крупного города затерялась бы среди множества других авто. Благосостояние граждан эпохи социализма не позволяло захламить все дорожки четырёхколёсными корытами. Поэтому отъехали. Но нельзя исключать, что Бекетов не поленится обойти окружающие дома в радиусе километра и обнаружит хорошо знакомых грузин. Первой жертвой операции становится план этой операции…
Егор с полчаса крутил головой, как робот эр-два-дэ-два из «Звёздных войн», и в итоге обнаружил Бекетова идущим прямо к подъезду.
– Я пошёл.
– Всэ пашлы!
– Нет, пацаны. Увидев троих, всполошится. Начнёт стрелять. Давайте сработаем культурно. Ждите.
Егор потрусил к подъезду, с каждым шагом ощущая, что рискует в сто раз больше, чем следовало бы. И одновременно отдавая себе отчёт, что иногда лучше сделать и жалеть, чем жалеть о несделанном.
Дверь в квартиру была незаперта.
Отворив её на ладонь, Егор тихо сказал:
– Евгений Михайлович! Я один, без оружия и жучков. Медленно захожу, подняв руки вверх.
Бекетов отступил в квартиру, не опуская пистолет.
– Дёрнешься – стреляю.
– Не в моих интересах. Разрешите раздеться, жарко тут.
Медленно, словно стриптизёр под интимную музыку, Егор избавился от куртки, шарфа и шапки. Посмотрел на сапоги, но их снимать не стал. Грязновато.
В комнате они разошлись на максимальное расстояние.
– Сними свитер.
– Нет под ним ничего. Ни кобуры, ни передатчика, – Егор стянул его через голову. – Поймите меня правильно. Я сейчас сообщу, что мне удалось узнать, и ради бога не думайте, что это шантаж, что буду требовать денег за то, что не отнесу информацию в милицию. Есть более простые способы самоубийства.