К этим словам добавлю: Рахманов и сейчас подкармливает бездомных собак и держит бойкого кобелька Баксика.
— Я чувствую состояние собаки, — говорил он мне. — Знаю, о чём собака думает в тот или иной момент, что собирается делать. Ты вроде тоже знаешь. И ты, как и я, знаешь собачий язык. Но я знаю его в совершенстве, а это посложнее, чем выучить немецкий или английский… В будущей жизни мы с тобой будем собаками. Или были собаками в прошлой жизни. Но вообще-то, я не оборачиваюсь назад и не заглядываю в будущее, я живу настоящим. В настоящем встречаются прошлое и будущее. Наше настоящее — самое лучшее время.
В общем, Рахманов был первым из друзей, с кем я познакомил Альму.
Глава восемнадцатая"Маленький отважный путешественник"
Мы зашли к Рахманову в полдень, как раз когда его горластый деревянный петух орал во всю мочь, чем немного испугал Альму — она поджала хвост и, пока не смолкло "кукареканье", не решалась ступить на участок.
— Не пугайся, малышка! — засмеялся Рахманов. — Наш Петя добрый. И знает своё дело, увидел вас, даёт знать: — К нам идут гости!
Мы всегда рады гостям, — откликнулась Таисия, жена Рахманова. — Мы любим гостей. Некоторые говорят: "Очень рады, проходите", а про себя думают: "И чего притащились, скорее уходили бы". А мы искренне любим гостей и никого не отпускаем без баночки варенья.
Рахманов поддержал супругу:
— Как говорил Линкольн: "Лучшее в жизни человека — его дружба с другими людьми".
Что правда, то правда — супруги Рахмановы славились своим гостеприимством и щедростью. Этим же славился и Баксик: ведь собака перенимает характер хозяев. Завидев Альму, Баксик поспешно залез под скамью и вытащил резиновое кольцо, кеглю, тряпичную черепаху — он готов был подарить гостье все свои игрушки.
Будучи общительной от природы, теперь, после выздоровления, Альма всех принимала в друзья, тем более маленького весёлого Баксика. Они сразу понравились друг другу и начали незатейливые собачьи игры, а супруги учинили мне допрос:
— Откуда Альма? Почему до сих пор не заходил с ней?
Особенно дотошно выспрашивал Рахманов; его, истинного собачника, интересовало абсолютно всё. Понятно, я обстоятельно рассказывал, что Альме пришлось пережить и как я ухаживал за ней после операции; упомянул и о "собачьей школе" и пригласил Баксика в неё.
Рахманов с женой близко к сердцу приняли судьбу моей подружки, то и дело подходили к Альме, гладили её, рассматривали шрам, сочувственно вздыхали.
— Аль-ма! Звучит красиво, — произнёс Рахманов и закатил глаза, давая понять, что вот-вот улетит в небо, но всё же остался на земле: — Под Симферополем есть речка Альма. Красивая такая речушка. Я в ней купался.
Супруги похвалили ветеринара Неведова и священника-поэта Нежданова, который "наверняка помолился за Альму, и Бог помог ей". Моё участие в операции и лечение Альмы на даче супруги почему-то пропустили мимо ушей. Рахманов даже с некоторым вызовом пробормотал:
— То, что ты сразу не взял Альму к себе, а стал её куда-то пристраивать — большой грех! Бог тебя накажет.
— Поздравляем тебя с новым верным другом! — торопливо сказала Таисия, сглаживая страшное предсказание мужа. — Спасибо за приглашение Баксика в "школу", но он у нас и так учёный. Всё знает и всё умеет, как наш папа, — Таисия нежно посмотрела на Рахманова, и он засиял от счастья.
В этот момент деревянный петух заорал снова — к забору Рахмановых на велосипеде подъезжал Нежданов. Я уже говорил, что он дружил с Рахмановым, ведь людей ничто так не связывает, как общие взгляды и увлечения.
Нежданов выглядел расстроенным. Оставив велосипед у калитки, он вместо приветствия только всем кивнул, устало сел на скамью перед дачей и покачал головой:
— Ну и приключение выпало мне сегодня! Представляете, рано утром еду по шоссе в Истру, вдруг вижу — по тропе вдоль обочины катит мальчуган на детском двухколёсном велосипеде. Ребёнку лет восемь — десять. Вокруг ни посёлка, ни деревни, а он едет неизвестно куда. Голова понуро опущена, рубашка и штаны в комьях земли — видно, падал. Я притормозил, крикнул: "Мальчик, остановись!" Он остановился, я подошёл, спрашиваю: "Как тебя зовут, сынок?" Он говорит: "Алёша". Лицо у него чумазое, глаза от пыли воспалились, на руках ссадины. "Куда же ты едешь, дорогой мой?" — спрашиваю. "К бабушке", — говорит. "А где бабушка живёт?". "В деревне". "А как называется деревня?" "Степаново". А я знаю, эта деревня за тридцать километров от Истры.
Нежданов на минуту замолчал, перевёл дух и продолжил:
— Я понял, с ребёнком что-то случилось, и решил его прежде всего накормить, а потом уже выяснять, что и как. "Я знаю деревню твоей бабушки и отвезу тебя туда, — говорю. — Но вначале давай приедем в Истру и поедим. Есть хочешь?" Он кивнул. Я привязал его велосипед к багажнику, его самого посадил на раму, и мы поехали. По пути он рассказал: "Папка погиб на стройке, мамка умерла". Его отдали в детдом. А когда родители были живы, его на лето отправляли к бабушке в деревню. Он помнил собаку Зину… "В детдоме плохо, — говорил. — Хочу жить с бабушкой… И Зина по мне скучает"…
— Бедный мальчик, — обеспокоенно вздохнула Таисия.
— Как я выяснил, он сбежал из детдома, — продолжил Нежданов. — "После завтрака сел на велосипед и незаметно уехал" — так Алёша сказал. Ехал уже третий день, представляете? Ночевал у дороги в кустах бедняга.
— Смелый парнишка, — заметил Рахманов.
— Но как он определял дорогу? — вставил я.
— Помнил, что надо доехать до Истры, а дальше собирался спросить у кого-нибудь, — пояснил Нежданов и возобновил рассказ: — В Истре, в монастыре, Алёшу накормили, нам выделили машину, и я отвёз его к бабушке. Она обрадовалась внуку. Она хорошая, ходит в церковь… Но пенсия у неё маленькая. Вот теперь надо помочь ей с опекунством, с пособием на внука, надо устроить Алёшу в школу.
— Хорошо, что так закончилось, — вздохнула Таисия.
А я вдруг заметил, что Альма с Баксиком давно не играют и, разинув рты, внимательно слушают священника-поэта. Рассказ об Алёше произвёл на них сильное впечатление.
— Я, пока ехал к вам, сочинил про Алёшу стихотворение, — снова заговорил Нежданов. — Называется "Маленький отважный путешественник". Послушайте!
— Я послушаю из дома. Пойду накрывать на стол, — Таисия поспешно встала со скамьи (похоже, она уже устала от стихов мужа).
За обедом Нежданов сказал:
— А в церкви у нас приключения другого рода. Представляете, недавно кто-то икону утащил. Небольшую иконку, но намоленную, дорогую для прихода. И кто до такого святотатства дошёл?!
Альма с Баксиком, лопавшие кашу у крыльца, одновременно встрепенулись. Баксик что-то буркнул, Альма завыла.
— Негодует, — уточнил я.
— Вот и прихожане мои возмущены, — сказал Нежданов. — Они люди хорошие, совестливые.
— Милицию вызывал? — спросил Рахманов.
— Участковый приезжал, сказал: "Будем искать". Я об этом случае тоже написал стихотворение, послушайте!
Глава девятнадцатаяКое-какие горькие мысли. Альма спасает мне жизнь
Наш посёлок окружает лес. Не очень дремучий, но всё же в нём можно заблудиться, если потеряешь ориентировку, ведь известно, что в лесу человек ходит по кругу. Когда посёлок только строился, из леса не раз прибегали всякие животные. Однажды, когда мы с братом ставили забор, на нашу улицу вбежало семейство лосей. Заметив нас, лосиха сразу повернула обратно в лес, а лосёнок прижался к отцу, большому рогатому быку. Некоторое время сохатый с телёнком наблюдали за нами, потом развернулись и заспешили вслед за лосихой. Бывало, на улице появлялась лисица или увидишь зайца — стоит столбиком, крутит головой в разные стороны; услышит лай собаки, драпает в лес.
Сейчас в посёлок никто не забегает. Всех животных перестреляли охотники — "люди без души", как их называет Нежданов.
В ту осень добивали последнюю живность — белок в лесу и уток на озёрах. После каждого выстрела Альма пряталась под террасу и тряслась от страха. А я думал: "Дикари в Африке убивают животное по необходимости и просят у него прощения. А так называемые цивилизованные охотники убивают ради адреналина, устраивают себе развлечение и потом хвастаются трофеями. Некоторые совсем обнаглели — охотятся с вертолёта в заповедниках, убивают животных, занесённых в "Красную книгу"!
Что ещё исчезло в нашей местности, так это цветы. Раньше в лесу их было множество, и все крупные: колокольчики — с кофейную чашку, ромашки — с блюдце. Сейчас цветов почти нет, а те, редкие, которые встречаются, — мелкие и блёклые. Всё от того, что любители букетов рвали самые лучшие экземпляры, и постепенно цветы выродились. Некоторые, вроде ландышей и лесных купав, пропали совсем.
Всех устраивающих вылазки на природу, можно разделить на два сорта: на племя варваров — то есть тех, кто в лесу бросает полиэтиленовые пакеты, бутылки, банки, кто может сломать живое деревце, пнуть муравейник, и на "зелёных", тех, для кого лес — заповедное место красоты, владение животных. Мы с Альмой самые что ни на есть "зелёные". "Зеленей" не бывает.
Кстати, именно "зелёные" считают, что никто иной, как человек уродует нашу планету: вырубает леса, строит плотины, возводит заводы, загрязняет моря, отравляет газами атмосферу. От этой деятельности пересыхают реки, тают ледники, вымирают животные. Говорят, сейчас стали бережней относиться к природе. Не знаю, однако факт остаётся фактом: каждый день на Земле исчезают десятки растений и животных. Исчезают навсегда!
Но вернёмся в посёлок. Несколько раз мы с Альмой ходили за грибами. На первых дарах природы я объяснил своей подружке, какой гриб ценный, какой — так себе. Альма всё поняла и начала носиться меж деревьев, как слаломистка. Найдёт сыроежку — лает один раз, заметит подосиновик — лает два раза, ну а если попадётся боровик, заливается на весь лес. Я подойду, срежу гриб, а Альма вертится рядом, улыбается, ждёт, когда её похвалю. Так и собирали грибы — Альма находила, а я срезал. И всегда возвращались с полной корзиной, хотя отправлялись в лес позже всех. Некоторые грибники вставали чуть свет и часами бродили по лесу, но набирали всего ничего, а мы днём заглянем на полчасика — всё! — корзина доверху.