– Надо кого-то отправить за нашим гостем.
– Отправим Ермолаева, парень он надёжный, проверенный, сделает всё в лучшем виде, – ответил Векслер.
– Предупреди его, чтоб без хвоста.
– А ты позвони своему помощнику, пусть ждёт машину у гостиницы, нечего ему болтаться в городе.
– Да нет, Николай, как раз и нужен в городе, ему предстоит встретиться ещё с несколькими лицами, главное, с паханом, не помню его погоняло, надо точно обозначить время, когда он поднимет зэков и начнет заварушку, – ответил Лев Моисеевич.
Неприметная Лада шестой модели долго петляла по городу и, наконец, удостоверившись, что за ними нет хвоста, Ермолаев направился к пансионату и через полчаса остановился у особняка для высоких гостей.
– А вот и наш дорогой гость, – увидев подъезжающую машину, воскликнул Лев Моисеевич.
Из машины вышел ничем не примечательный мужчина лет сорока пяти и за ним молодая, скромно одетая невзрачная женщина.
– А это ещё кто? – наклонившись к уху Льва Моисеевича, тихо спросил Векслер.
– Фрида Зибельман, активистка Хельсинской группы, – ответил Лев Моисеевич и, широко раскинув руки, направился к гостям.
– Рад встрече, дорогие гости, здравствуй, Майкл, здравствуй, Фрида, – обнимая Майкла, воскликнул Лев Моисеевич, – прошу, дорогие гости, в дом, отдохнуть с дороги, откушать чем Бог послал.
– Здравствуй Лёвушка, здравствуй, дорогой, вот приехала поддержать вас в вашем благородном деле активизации народных масс в борьбе за демократию и лучшее будущее России. Наши друзья за рубежом уверены, что у вас всё получится, и ваши усилия поднять народ в отдельно взятом регионе не пройдут даром, всколыхнут всю страну, люди поймут за кем правда, за кем будущее! – на высокой ноте, с пафосом, заявила Фрида.
– Уверен, что так и будет, – в тон ей ответил Лев Моисеевич, – и позвольте представить вам моего соратника и друга Векслера Леонида Ивановича, руководителя местного отделения нашей партии. Он и его товарищи по партии возглавили народное движение против казнокрадов и коррупционеров, против клановости в управлении региона, за отставку нынешнего руководства области и досрочные честные выборы губернатора и мэров городов.
– Браво, Леонид, мы были уверены, что в России есть здоровые силы, способные повернуть страну на демократический путь, способные адекватно воспринимать западные ценности, – с жаром воскликнул Майкл.
– Друзья, хватит митинговать, пора обедать, – воскликнул Лев Моисеевич и, подхватив Фриду Зибельман под ручку, повел её в особняк.
– Давно знакома с Майклом?
– Больше десяти лет, со времен горбачёвской перестройки, я тогда была совсем молода, неопытна, и Майкл, тогда он называл себя агентом влияния, помог мне определиться, с кем я, какова моя роль в этой жизни, – сказала Фрида.
– И уже тогда примерила на себя роль Жанны Д’Арк в российской истории, – усмехнулся Лев Моисеевич. – А помнишь, как гебэшники, постоянно терроризировали членов вашей группы? При обысках знали заранее, что никаких компрометирующих материалов, кроме, конечно, компромата на власть не сыщется, их убогое воображение шло по пути уголовщины: компрометирующие материалы, обыскивающие приносили с собой. Помнишь, когда один из этих тупоголовых «нашёл» доллары у тебя дома, а у твоего приятеля была найдена старая немецкая винтовка?
– Конечно помню, такое невозможно забыть, особенно когда тебя обвиняют в продажности и подготовке теракта, но, надеюсь, что больше такое не повторится, особенно после того как власти, наконец-то, ратифицировали Хельсинский протокол, – усмехнулась Зибельман.
Передав Жорику папку с документами, Николай Мохов направился к дому Векслера. Ещё издали он заметил у ворот особняка серую Волгу и двух мужчин в тёмных пальто, нервно переминавшихся с ноги на ногу и явно кого-то поджидавших.
– Уж не меня ли? – нервно подумал Николай. – Но я никого не жду и ни с кем не договаривался о встрече, тем более здесь. Чёрт, и свернуть-то некуда…
– Господин Мохов? Федеральная служба безопасности, капитан Ильин, с вами хотят побеседовать, прошу в машину.
– Я могу посмотреть ваше удостоверение?
– Конечно, смотрите, удостоверились?
– Я задержан или могу отказаться от вашего приглашения?
– Не задержан, но и отказаться не можете, – взяв Николая под руку, ответил капитан.
Через пятнадцать минут Волга подъехала к трёхэтажному серому зданию и въехала во двор. Николая провели на второй этаж и пригласили в кабинет. За большим дубовым столом в кресле, сидел грузный мужчина лет пятидесяти, с лысеющей головой, на его одутловатом лице явно просматривались следы вчерашней попойки.
– Полковник Назаров, – представился он. – Мы пригласили вас, господин Мохов, потому что не смогли побеседовать с вашим шефом, он явно избегает встречи с нами. Вы не возражаете, если мы зададим вам несколько вопросов о вашей деятельности в нашем регионе?
– У меня есть выбор? – с вызовом, спросил Николай.
– Ну зачем же так, мы просто хотим понять, что вы делаете у нас?
– Что мы делаем? Да ничего, что бы противоречило российским законам и здравому смыслу. Как вам известно, мой шеф, Березуцкий Лев Моисеевич, возглавляет партию «Народ и воля» и прибыл сюда для знакомства с делами местной партийной организации, которую возглавляет известный вам господин Векслер, у которого мы и остановились.
– Вы хотите сказать, что до приезда к нам ничего не знали о сложной ситуации в регионе?
– Это плановая поездка и никак не связана с вашей ситуацией.
– Не держите нас за идиотов, – взвился полковник, – с вашим приездом вдруг резко вырос тираж оппозиционной газетенки «Глас народа», деньги они получили от вас?
– Господин полковник, наша партия находится в оппозиции к правительству страны, и поэтому естественно то, что местные партийцы нашли возможным расширить круг читателей этой газеты. – Не только расширить круг читателей, но и печатать мерзкие статейки о руководстве области, а это уже подрыв существующего строя!
– Это демократия, господин полковник, это возможность высказать то, о чём молчат ручные газеты и телевидение, это воистину глас народа, который должен быть услышан, иначе добром это не кончится.
– На что ты намекаешь? На бунт? На дискредитацию губернатора и замену его на своего человека? С этой целью вы затеваете свой митинг и демонстрацию? – рявкнул полковник.
– Насколько мне известно, это будет мирная демонстрация, народ хочет спросить, когда ему станет лучше жить, когда начнут работать заводы и фабрики, когда кончится безработица, и наступят перемены к лучшему. Я верю, что совесть, стремление к справедливости и свободе – внутренние, неотъемлемые качества каждого человека, даже если они в нем подавлены обстоятельствами, – с пафосом ответил Николай.
– А нам известно другое – вы затеваете беспорядки, такие же, как в Богородске, думаете пустить в ход кулаки, а если это так, пеняйте на себя, так и передай своему шефу и не жалуйтесь, что мы ущемляем демократию, – полковник с презрением оглядел Николая и продолжал:
– Тебя бы в мои лейтенантские годы, лежал бы ты сейчас в камере на бетонном полу и харкал бы кровью, да были времена, – протянул он. – А теперь вот беседую с тобой, пытаюсь внушить тебе, чтобы не играл с огнём. Всё, беседа окончена, иди и подумай, сколько стоит собственная свобода человека, покушающегося на власть.
Николай с удивлением и недоверием посмотрел на полковника:
– Я могу идти?
– Я же сказал, идите, ты что же думал, что тебе будут вводить под ногти иглы, ломать руки, подвешивать на дыбе? – криво усмехнулся полковник. – Это не моё решение, а жаль, таких, как ты, надо искоренять без суда и следствия, как раковую опухоль на теле государства. Распустила слюни Москва, а теперь пожинает плоды своей безвольности, все кому ни лень, готовы поубивать всех чиновников в стране, считая их виновными в своей никчемности. Всё, иди от греха подальше.
С этими словами полковник достал из стола бутылку водки, налил себе в стакан и выпил:
– Что смотришь, с такими, как ты, того и смотри инфаркт хватит.
Глава 17
Выйдя из здания ФСБ, Николай позвонил Льву Моисеевичу Березуцкому и рассказал о своей беседе с полковником.
– Отлично, пусть знают, что мы полны решимости поднять народные массы и потребовать смены существующей власти, которая полностью дискредитировала себя в глазах народа, – с пафосом ответил Березуцкий и, помолчав, добавил:
– Как ты думаешь, они удовлетворятся беседой с тобой?
– Думаю, да, вы можете возвращаться в город, – ответил Николай.
– Очень хорошо, сейчас нам с Векслером необходимо быть в городе, через час встречаемся дома.
Лев Моисеевич потёр свой подбородок, носовым платком вытер слегка вспотевшую лысину и направился в комнату Векслера.
– Звонил Николай, – с порога начал Лев Моисеевич, – мы можем возвращаться в город.
И вкратце пересказал разговор с Николаем.
– Отлично, едем, – с этими словами Векслер собрал со стола бумаги и запер их в сейф.
– Здесь держать партийные документы надёжнее, – оглаживая сейф, добавил он.
– А что будем делать с нашими гостями? – озабоченно спросил Лев Моисеевич.
– Я думаю, им лучше всего пока пожить здесь.
– Я тоже так думаю, – согласился Лев Моисеевич, – нечего им мозолить глаза феэсбешникам.
Они вышли из комнаты и направились в номер американского друга. Постучав в дверь и не получив ответа, Векслер пожал плечами и взяв под руку Березуцкого, повёл его в сторону холла. Не успели они пройти и несколько шагов, как мобильный телефон Березуцкого разорвал тишину, отчего Лев Моисеевич невольно вздрогнул и, вытащив из кармана телефон, отошёл в глубину коридора.
– Здравствуй, милый, – услышал он голос жены, – ты долго ещё собираешься там прохлаждаться? Ты нужен здесь, у меня проблемы с визами для моих подопечных.
– Бася, дорогая, подожди ещё несколько дней, скоро всё закончится, и я вернусь, а пока не могу всё бросить и мчаться к тебе.