Русь
Я в очи синие гляжусь
И вижу дремлющую Русь.
Проснись, славяночка! Проснись!
Нас ждёт невиданная высь,
Восход к всезвёздным берегам,
Где вера в чувства так крепка,
Что в сердце русском отдалось
Единым словом, словом Рось.
Она во мне, она вокруг:
И летний зной, и стужа вьюг.
Так многолика, так пестра:
Россия мать, жена, сестра.
Все лица близкие – родные
Слились в тебе, моя Россия.
Священен, выстрадан язык,
Которым твой народ велик;
Былых побед мотив простой
Хранит распахнутый простор,
Где мира и шестая часть
Без крови в руки не далась.
Что схоронили, не забыто –
Оно грядущему открыто.
Встречая алую зарю,
Я гимны новые пою.
Воздвигнут россы дивный храм.
Там места нет ничьим богам.
Но всё же пред одной склонюсь
Богиней, наречённой – Русь.
Людмила Филатова (г. Калуга)
Ангелы не обижаются, они всё равно приближаются, крылья на плечи кладут, и ждут…
Полночная птица[3]
Ну, как в разорённом,
разграбленном мире
себя по крупицам собрать?..
Полночная птица, мой коршун,
мой сирин,
жалеть нам черёд
иль карать
предавших, убивших,
признавших бессилье,
попавших на праведный нож?..
Когтистою лапкой играя на лире,
кому отходную споёшь?..
Не старому миру, так новому миру,
провисшим без цели и дат…
Полночная птица, мой коршун,
мой сирин,
никто не вернётся назад…
Образа
Всё было. Всё будет…
Что ново, то старо.
Что – в пламень,
сторицей воскреснет в огне.
Россия молчит, одурев от угара,
ещё не винясь в неизжитой вине.
А тех, что нажива чахоткою душит…
Ей богу, российских церквей образа
ещё призовут их заблудшие души
и светом наполнят глаза.
Поздняя дорога
Несло сквозь мглу,
плечом к плечу качало…
Рука чужая на поле лежала
расстёгнутого – невзначай? – пальто.
И лепестки оброненных цветов
саднили горько, сладостно и вяло.
Хотелось выйти в ночь,
ту, что уже постелью
постелена, и жарко под метелью
и отлюбить,
и тут же умереть!
Но было странно и бессмысленно
хотеть…
Белые гвоздики
Белые – что хлопья в снегопад –
на столе моём опять гвоздики…
Ничего не повернуть назад,
и судьбой отвергнутые лики
вянут и уходят, как цветы –
ты, она… и я,
и снова ты.
Людмила Николаевна Филатова живет и работает в Калуге, член СП России, автор ряда поэтических книг, пишет прозу и пьесы. Сотрудничает с Калужским народным литературно-поэтическим театром.
Евгений М’арт
Подготовка
«Когда же и сознанье внутри себя
ты сможешь погасить
Тогда
Из глубины молчания родится
Слово»
«Я читаю Пушкина» – этим даже не похвастаешься
«Я читаю Хлебникова» – пытаюсь найти общий язык
с птицами
«Я читаю Айги» – и не знаю, что лучше:
быть непОнятым или непонЯтным.
…«Я читаю Чтиво» – но обнаруживаю,
как ростом своего количества
оно стало пропорционально уменьшать качество
отдельно взятого меня.
Сегодня не прочитаю никого!
Готовлюсь к Пустоте…
Текила верлибра
бывает, подносишь рюмку к губам,
а рука дрожит
к микрофону подходишь из души почитать,
а всего трясёт
«Всё, я больше не пишу» – говорю себе,
а не выпить не могу…
Что там у вас сегодня в меню из знаменитого? Коктейли:
«по-пушкински», «по-лермонтовски»,
«по-маяковскому», «по ком там ещё колокол»?..
нет, мне, пожалуйста, просто яду
до дозы
без закуски,
за закуску мне нечем платить
да не смотрите на меня так!
давеча я растерял все метры,
я анонимный графоман без рифмы
словно крещённый без веры,
но я в меру, я в меру
в меру по мере, в меру по мере
я почти за-вя-зал
просто иногда вырывается это предательское из горла:
«Эх, сейчас бы из горла!»
но это же текила вер
либ
рА
Страсти по Кар-Ваю[4]
«Есть на свете птица, у которой нет ног…»
она не умеет танцевать.
Есть на свете птица, у которой нет крыльев,
она не умеет летать.
Есть на свете птица, у которой нет клюва,
она не умеет клевать.
Впрочем, это вовсе уже и не птица.
Когда ты не слышала моего сердца,
мне казалось, что я – не человек.
…Есть на свете не человек
Марина Улыбышева
«Над Сибирской равниной плывут облака…»
Над Сибирской равниной плывут облака.
Роет жёлтую глину стальная река.
Сеют кварц и слюду берега из песка.
Далека ты, Сибирь, далека.
Там мой пращур на чёрном коне не скакал
И равнинные земли её не пахал,
и луны круглолицей мертвецкий оскал
в чёрном небе с тоской не искал.
Но и я на суглинок её и песок,
на черлакскую пыль нижнеомских дорог,
на её азиатский, ковыльный восток
угодила, как беглый в острог.
Я ныряла в реки её радужный плен
и мазутные пятна стирала с колен.
но оскомина диких ирги и малин
средь иных мне приснится равнин.
Моя родина! Сосен янтарь и смола.
Ты зачем мою душу измором взяла,
ветром выдула всю, лебедой иссекла,
солнцем выбелила добела?!
Я люблю тебя словно добыча стрелу,
как лихой человек ночи горклую мглу,
потому и храню в самом дальнем углу
твоих призраков прах и золу.
В 2015 году Марина Улыбышева стала лауреатом Специальной премии СРП «За сохранение традиций русской поэзии»:
Традиции и современность
Ирина Егорова-НерлиПод сенью радужных вершин
«Как сладкую песню отчизны моей,
люблю я Кавказ»
Моё обращение к искусству народов Кавказа – дань уважения, сочувствия и высокого откровения, которое доступно в космическом величии первозданной природы, наполненной древними знаками и памятниками, мистическим дыханием гор и ущелий, бурных рек и водопадов, башен и руин. Суровый и романтический пейзаж обрамляет и подчёркивает самобытный уклад жизни, традиции и художественные особенности многонационального быта и Бытия.
Здесь – необъяснимым образом охватывает заряд неисчерпаемой любви и веры. Только здесь – вслед за М.Ю. Лермонтовым можно услышать, как «звезда с звездою говорит», как звучит земля в общем хоре разных народов и цивилизаций. Именно здесь мужчины, танцуя лезгинку, повисают в воздухе, как орлы, а женщины в белых одеждах распускаются, как цветы, и летят рядом, сохраняя дистанцию неприкосновенности. Здесь мы, поднимаясь к вершинам, испытываем на прочность свой характер, на верность и благородство – свое сердце и чувствуем ответную силу соучастия. Горы – как живые свидетели – встречают и провожают, наблюдают и помогают, приветствуют и спасают. Всегда – близко и на расстоянии. На Кавказе яркое Я перерастает в могучее МЫ: достоинство и товарищество объединяет людей. Здесь – между небом и землей – чтоб сохраниться вопреки и действовать наперекор, не смотря на стихийные бедствия и войны, мы выбираем крутые маршруты жизни. Здесь – ощущаешь присутствие небесного Творца и возможен диалог с Богом… Так рождаются художники, поэты не узнают неслышимое и голосом в защиту справедливости, мира и красоты побеждают преграды и пропасти нашего земного существования.
В поэтическом цикле «Под сенью радужных вершин» я хотела создать свой образ Кавказа – поделиться с моим читателем счастьем преодоления, постижения, сотворчества и вернуть уникальной и благословенной горной стране то, что приоткрылось мне и завещано предками.
«В ладони камешек сожму…»
Хамиду Савкуеву
В ладони камешек сожму,
Прислушаюсь к его дыханью
И что-то главное пойму,
Во всём доверившись сознанью.
– О камни, брошенные вниз
И высь взмывающие камни!
Не для того ль мы родились,
Чтобы им вслед взмахнуть
крылами?
Не потому ль за холодком
В снегах уснувшего желанья
Вдруг пробудится гулкий гром
Из жарких бездн воспоминанья.
Внезапно в звуке оживёт
Огонь из недр земного лона,
И можно встретить небосвод
В осколках рухнувшего склона –
Взглянуть на звёздные поля,
Где камни канули в забвенье
И загорается земля
От своего сердцебиенья…
«Как, поспешив за долгим эхом…»
З.К. Церетели
Как, поспешив за долгим эхом,
Услышать завтра сквозь вчера:
Поспорить с временем и веком
Посредством кисти и пера?
Понять, что губит нас – что греет
На час, на год иль навсегда?
Иль незаметно чудо зреет,
Спасая страны и лета?
О время! – Опытный садовник,
Не торопись, на миг постой!
Скажи: «Кто радости виновник?
И эта роскошь нам – за что?»…
«Когда любви безмерной…»
Н.Б. Никогосяну
Когда любви безмерной
Душа хлебнёт до дна –
Спеши к отдаче верной
Рисующего сна.
В той бескорыстной трате
В себе рождая цветь,
Ты, чуя Благодати,
Всё можешь разглядеть.
Пусть день, спеша, проходит,
Пусть ночь бросает в дрожь –
При солнечной погоде
Ты снова оживёшь.
И в новый поиск цвета
Потянет ясность форм,
И будет жажда эта
Восполнена холстом.
Ударит силой света
Свечение вразброс:
Ведь живопись – планета,
Цветущая насквозь.
Перед скульптурой «Всадник»
В.Б. Соскиеву
За утром красивым и нежным
Крадётся коварная ночь,
И нет безмятежности прежней,
И горе не выгонишь прочь.
Вновь сердце в беде вездесущей
Болит от утра до утра.
И руки находят оружье –
И образы льют скульптора.
Что вдруг прочный мир подкосило?
Кто снова вернёт тишину?
Когда справедливости сила
Поможет окончит войну?..
Ведь где-то есть домик и садик,
Семья, что нельзя не спасти.
И движется бронзовый всадник
По горным уступам пути…
«Торопит день. В соборном токе…»
Резо Габриадзе
Торопит день. В соборном токе
Работа спорится живей…
Не сомневаясь в проке
Всё жив трудяга-муравей.
Как сотни лет – всё тянет ношу
В своей положенной узде,
От человеческого безбожья
На изувеченной страде.
Вдруг восклицает в общем стоне,
Что столько выжжено во зле,
И, содрогаясь в новой бойне,
Ползёт тихонько по земле.
Под ворох трав – не просит песен,
Не ищет смысла и суда,
И малый путь его полезен
Отдачей вечного труда.
И дом ему – лист подорожник…
И, сострадая всем в себе,
Не так ли трудится художник
В живописующей мольбе?..
«Израненная Чечня»
Илесу Татаеву
Не иссушаясь горным ветром,
Не превращаясь в прах и тын –
Как плод любви к надмирным сферам –
Растут деревья близ вершин.
Как будто ищут ту планету,
Где можно жить вдали от бед.
О сколько лет терзают беды –
От тягот войн спасенья нет.
В плену убийственной разлуки
Как время смерти одолеть?
Но человек как древо муки,
Как бурый кап, забыл про смерть.
В нём каждой клеточки посланье
Столетним опытом разит,
В нём радость крепнет
состраданьем –
Печаль надеждой голосит.
Дни напролёт с горы бесплодной
Он тянет руки к синеве
И мысль звездою путеводной
Свербит в бесстрашной голове.
«Снова в божественной оде…»
Рудольфу Хачатряну
Снова в божественной оде
Слышится отзвук победный
И оживает в народе
Память годин незабвенных.
Чтобы рождались мы дважды
Мерой былых кровоточий,
От созидающей жажды
Слово звало в многоточьях,
Слово звало торжествуя,
Ставя в сознанье пометки,
И размыкало вслепую
Рам недвижимые клетки.
Чтоб в негасимой молитве
Правили силы земные:
Каждый – в покое и битве –
Помнил часы огевые.
Так ли, как встарь, атакуя
Полчища вражьих набегов,
Смелые вздрогнут – почуя
Помощь невидимых предков.
«Нам Родина весной дарящей…»
Мухадину Кишеву
Нам Родина весной дарящей
Вновь возвращает прежний лад:
Путь в завтра с удалью вчерашней
Не разлучит мирской набат.
Здесь рядом вольные
просторы,
Горы незыблемый хребет –
То бойкой зелени узоры,
То кипарисов минарет.
Средь пашен дикие ветлуги
И придорожный дым борозд,
То конских грив крутые дуги,
То одуванчик выше звёзд.
В дни нерушимого зарока
Спокоен истовый Коран,
И не любить закон востока
Уже нельзя, куда ни глянь.
Нельзя не помнить слов поруку
При гостевании мужчин,
Застолий дружную округу
Под сенью радужных вершин.
За вековые потрясенья
Мстит красок злая острота –
Зрит безутешный долг служенья
В скупой символике листа.
Перед гравюрой «Тигр»
Муртузу Магометову
Чёрным днём, когда гнев трясёт
И обида разит навылет,
Пусть работа покой вернёт
И резец ту напасть осилит.
Вглубь врезаясь он будет брать
В плоских досках границы формы
И штрихами посмеет рвать
Обретённых кусков объёмы.
С этой мощью, что манит петь
И ваяет в тебя поверяя, –
Ты узнаешь: какая честь –
Выпускать на свободу зверя!
Как волшебно клыки блестят
И взмывают усы лучами!
Так ли кружится звездопад?
Иль кометы горят хвостами?
Будто бездна зияет пасть,
Лепят морду полоски-пятна.
О, откуда такая власть –
Ярость сбить и вернуть обратно?..
Ведь на каждый сигнал такой –
На ответную страсть в полмира –
Страх споткнётся и стихнет бой
Красным бликом в глазницах тигра.
«Когда художник одинок…»
Сосланбеку Едзиеву
Когда художник одинок –
То слышит голос изначальный…
И наступает диалог,
Творящей образы и тайны:
Огонь, направленный во тьму
В час грозового камнепада,
Как дар, неведомый уму,
Иль мысль безмерного заряда.
Она царит в садах души,
Не зная голода и стужи.
Всегда зовёт: Согреть спеши
Тех, кто участьем не разбужен.
Всех дум стена, всех снов луна –
Дитя прозрений и пророчеств.
Не спи, пока гудит весна
Над болью бед и одиночеств!
Над той – указанной – тропой
С тобой небесный Ангел встанет,
И в каждом дереве слепой
Воспрянет взор и зорко глянет.
Взметнутся люди косяком,
Как наяву, в твоём сознании.
И не сгорит родимый дом,
Младенец вскрикнет в спящей рани.
Вода забродит в кувшине,
В стволах проявятся виденья…
И вспыхнут в горней вышине
Их неземные отраженья.
«Ты устремишь на небо очи»
М.С. Сарьяну
Ты устремишь на небо очи
И поведёшь волною губ –
И вскрикнет память, что есть мочи:
Не поселяй в душе тоску!
Пускай всегда удары пятен
Удержит судеб караван
И зов любви, что к жизни жаден,
Озвучит вечный Ереван.
Ведь под отеческим покровом
Не обрастает путь быльём,
В своём познании терновом
Всегда молились вы вдвоём.
И снова очи, в дне суровом
Всё рассмотревшие уже,
Увидят древнее за новым –
Узнают Образ в мираже.
Перед скульптурой «Ещё не вечер,»
В.Б. Соскиеву
Пусть нашей жизнью правит
случай
Увидеть тех, кто снова юн…
Пусть бронза силится озвучить
Волшебный зов сердечных струн.
Пусть все навеки молодые
Танцуют верную любовь,
Пускай минуты золотые
Подарят счастье сладких снов.
Пусть где-то тихо плачет осень
В последнем всполохе огня,
Опять ковчег двоих уносит
В блаженство будущего дня.
Ведь этой памяти наследство
Нам в несказанном суждено:
«Ещё не вечер», – шепчет сердце,
Ещё заря глядит в окно,
Слова неслышимое кличут,
Ликуя в солнечном тепле,
И руки – будто Небо ищут,
Забыв о суетной земле…
Памяти Нико Пиросмани
Неровён час – душа очнётся
Без ведомых причин…
От этой радости проснётся
В тишайшем Господин.
Для зародившегося чувства
Не надо благ и слов –
Неистощимо безрассудство
Нетронутых садов.
От райских кущ, от их проталин
Тебя закружит звон –
Святой Георгий здесь хозяин
Для тех, кто так влюблён.
И пусть случится то по воле
Капризных балерин –
В своей невысказанной доле
Ты будешь не один.
Ведь чтобы ни было меж нами –
Дорогу кажет Храм:
Весь мир наполнится цветами,
Когда полюбишь сам…
«Когда в предвечной истоме…»
Илесу Татаеву
Когда в предвечной истоме
Над звуком расходится звук –
Опять вспоминаю о доме,
О ласке родительских рук.
Мелодия в сердце стучится,
И вижу то девичий стан,
То свадьбу, что вскоре случится
И пляской пройдёт по летам.
Тогда колыбель материнства
Покажет разросшийся кап,
В зелёном росточке развиться
Привычно ветвям и рукам.
Вмиг станет незрячий всевидящ,
Почувствуя эхо вершин:
Дрожа запоют корневища,
В соцветьях завяжется жизнь.
И если той музыке внемлю,
То больно от света глазам –
С ней корни впиваются в землю,
А ветви ползут к небесам.
«С младенчества отдушиной немой…»
Т.Т. Салахову
С младенчества отдушиной немой,
Как руки женщин, помнятся агавы.
Они – седых родов – большие главы
Земли, что призовет потом домой.
Так всех погибших в роковые дни,
Испытанных борьбой не ради славы,
К себе прижмут могучие агавы –
Как матери помолятся они…
«Мне видится в прибрежной мгле…»
Мне видится в прибрежной мгле
Одно явленье:
Вновь кто-то бродит по земле
Зовущей тенью.
И растворяет ворота
В дворцы и клети,
И пропускает в города
Иных столетий.
К столу поминок и побед
Сажает гостем,
И хор возносится в ответ
Многоголосьем.
Вокруг взыскательно молчат
Надгробий плиты:
Там лязг копыт и звон меча,
И всполох битвы.
То дева свечкою плывёт,
То быстрой птицей:
То умирает шум невзгод,
То вдруг родится.
И вьются красною змеёй
Кура с Арагвой,
И Джвари реет над землёй
Червлёноглавый…
И кровью вымощенный Крест
Рука достанет,
И возвращает свет небес
Грузинский танец.
«Как пустынна душа без печали…»
Нателле Тоидзе
Как пустынна душа без печали,
Как без радости сохнет душа…
Пусть предстанут кавказские дали
За хмельной суетой миража.
Будет вновь хорошо в чистом поле
Не принявшего краски холста.
Будто дети в утробной неволе
Здесь созреют восторг и беда.
И тогда в неотступном влеченье
Тайный свет узаконит рука,
И минут ветровое теченье
Громче лет, воплотивших века.
О столетья! Вы – миг вдохновенья,
Когда в сердце блаженство живёт:
В этой власти нет тени сомненья,
В этой доле бессмертья черед.
Так, сражаясь за каждый кусочек
Проступающих в белом садов,
Вдруг увидим за прочернью ночи
Перекрестные взгляды цветов.
Так заветную силу рожденья
Слышим в зове заоблачных гор,
Так в лучах неземного цветенья
Вся округа – весенний ковёр.
Соревнуются чувство и мера,
Не пугаясь условных цепей.
Так – забывший о страхе тореро
Знает больше о жизни своей.
«Коль есть желанье объясниться…»
З.К. Церетели
Коль есть желанье объясниться,
Не говоря об этом всем –
То разыщите живописца,
Чтоб овладеть уменьем тем.
Как он, цветы дарите даме,
Чтоб ей счастливее жилось:
Смелей поведайте мазками
О том, что снилось и сбылось.
Что в ней откликнулось глазами
И под румянцем припекло?
Что – за похищенными снами –
Ликуя красило чело?
Зачем – в цветах великолепна –
Среди цветов сама цветок
Звучит она как зов молебна,
Ярчит глаза как зарь-восток?…
Перед монументом «Дружба навеки»
З.К. Церетели
Когда над круговертью
Безжалостных времён
Жизнь встретится со смертью,
Забыв покой и сон,
Мы вспомним голос мира,
Звучавший средь руин,
И выскажется лира
Чредой иных картин.
Лоза окрутит свиток,
Лавр сложится венком –
Нерукотворный слиток
Подымется копьем.
На небо ждёт дорога
В том древе неземном:
Прийти в «соседство Бога»
Под пушкинским крылом.
Старинные поверья
И дружбы благодать
Под взглядом Руставели
Стихами величать.
О чём бы не писали
В дни горестных утрат –
На вечные скрижали
Георгиевский трактат.
Поэтов многомирье,
Многоголосье дум:
Полётное всесилье –
Брать истину на штурм.
Их солнечные взоры
С отеческой земли
В небесные просторы
Сквозь Грузию прошли.
Пути больней и уже
Для мужества с Крестом:
Защита и оружье
В содружестве таком.
Той крепости основа –
Слиянье всех начал:
Глаголющее Слово
И доблестный металл,
От взгляда потаённый
Жар, бьющий сквозь озно
В колонну облачённый
Животворящий Столп.
© Графика Егорова-Нерли Ирина