Поэт, публицист, детский писатель, поэт-песенник, член Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России с 2014 года. Родилась 4 июня 1951 года на Крайнем Севере, в с. Троицко-Печорск (на реке Печоре). Окончила Ухтинский технический университет. Работала экономистом в «Леспроме» и «Промстройбанке». Первые стихи написала в 16 лет. С 1994 года живет в Санкт-Петербурге. Окончила Высшие литературные курсы. С 2000 года ее стихи публикуются в журналах и альманахах «Петербургские строфы», «Невский альманах», «Русский журнал», «Арт», «Окно», «Гармония», в журналах для детей «Зубрёнок», «Искорка», «Радуга», «Бикинъ» и других. Стихи вошли в десятки периодических и ежегодных сборников поэзии Санкт-Петербурга и Москвы. Победитель и лауреат ряда всероссийских и международных литературных конкурсов.
Мамина жажда
В 1955 году наша страна еще не окрепла после военной разрухи. Люди жили в тесноте, не хватало квартир, школ и детских садов. Во всех городах и в отдаленных уголках страны строились новые дома, поднимались этажи новостроек.
Дошкольные годы я провела в одиночестве, ожидая папу с работы. Обычно он приходил домой раньше мамы и моей сестры, которая уже стала школьницей. В те годы мы временно жили в маленькой квартире четырехквартирного дома. Мама работала бухгалтером в леспромхозе, а папа – строителем, у него были золотые руки, он все умел делать своими руками.
В нашем поселке у северной реки Печоры, как и во всех глубинках России, электричества в жилых домах еще не было, люди пользовались керосиновыми лампами, в которые нужно было заправлять керосин, вставлять фитиль и протирать стекло, чтобы свет был ярче.
В моем детстве зимы стояли длинные, суровые и очень снежные. Морозы держались под сорок градусов почти три месяца подряд. Папа вставал очень рано и поскорее протапливал печь. Он уходил на работу первым, стараясь сильно не шуметь, и я даже не просыпалась. Затем вставала мама, будила Таню и отправляла в школу. Потом быстро собиралась на работу, а уходя, закрывала меня на замок. Я поднималась как раз в этот момент, вместе со мной сразу просыпалась и серая кошка Мурка, спавшая всегда у моих ног.
Днем приходила мама, и мы вместе обедали. А перед уходом, надевая пальто, она с улыбкой говорила: «Жди папу!»
И я начинала ждать папу. Сидя с Муркой за столом у окна и напряженно всматриваясь в темень, я с нетерпением ожидала появления самого дорогого человека. Я знала, что папа волнуется за меня и постарается прийти как можно быстрее.
Слушая песенки Мурки, я часами наблюдала, как за окном мелькали прохожие, лаяли дворовые собаки и гудели проезжающие грузовики, освещая желтыми фарами темные закоулки двора и пуская обнадеживающие лучи по стенам моей слабоосвещенной комнаты. А когда сквозь вечернюю тьму и непогоду вырисовывался родной силуэт, моему счастью и ликованию не было предела.
Чтобы не напугать меня, папа начинал разговаривать от самого крыльца. Несмотря на трудную работу, он приходил в хорошем настроении и спрашивал меня, как прошел день, во что я играла и как вела себя Мурка. Он поскорее растапливал остывшую за день печь, чистил картошку и варил ужин. Постоянно разговаривая со мной, успевал прочитать мне несколько страниц из детской книжки и нарисовать в моем альбоме птичку, зайчика или собачку. Он угощал нас чем-нибудь вкусным. Для Мурки это были кусочки свежего мяса или рыбы, а для меня ирис «Золотой ключик». Потом мы одевались потеплее и вместе выходили во двор покормить Дружка и насыпать зерна воробьям.
Если мороз начинал крепчать, то ночью нашему Дружку позволялось спать дома. А мне хотелось и всех воробушков впустить в дом. Зимой маленькие птицы, не выдерживая ночного мороза, замерзали на ветвях деревьев и ледяными комочками падали в снег. Бывало, что мороз усиливался до пятидесяти градусов, тогда в нашей квартире замерзала вода, покрываясь тонким льдом не только в ведре на полу, но даже в подвешенном умывальнике.
Когда наступало потепление, папа катал меня на санках по большой центральной улице. Это были незабываемые минуты радости, и я кричала:
– Бегом, с ветерком!
– Держись крепко! – кричал мне папа в ответ, разгоняя санки, и вдруг резко разворачивал их по накатанной дороге, что приводило меня в величайший восторг.
Папа по-доброму относился ко всем ребятишкам и постоянно что-нибудь мастерил для нас: зимой заливал водой ледяную горку, а летом строил качели, ограды и дорожки.
Однажды, прибежав на обед, мама покормила меня жареной рыбой с картошкой и налила чай. Перед уходом, чиркнув спичкой, зажгла лампу на кухонном столе. Я играла за перегородкой, когда она, наказав мне не трогать спички, ножик и лампу, велела ждать папу и, быстро попрощавшись, ушла. Дружок, живущий в будке возле крыльца и обычно приветствовавший всех веселым лаем, на этот раз как-то беспокойно залаял хозяйке вслед.
Мама спешила на работу и торопливо поскрипывала снегом по протоптанной тропинке, справа и слева от которой лежали большие сугробы. Но вскоре она почувствовала жажду, которая становилась все сильнее. Мама невольно замедлила шаги. Некоторое время в ее мыслях происходила борьба: продолжить путь на работу или вернуться домой и выпить воды?
Неожиданно все небо затянулось черными тучами и повалили огромные снежные хлопья. Подхваченные порывами встречного ветра, они стали бить по лицу и застилать маме глаза. Мамина жажда становилась невыносимой, как будто к горлу подступило удушье. Подумав, что в конторе очень хлорированная вода, мама приняла решение вернуться и бегом побежала обратно по тропинке, которую на глазах заметало снегом. Ветер подгонял ее в спину, она так спешила, что, спотыкаясь, дважды падала на колено…
Тем временем, когда мама ушла, я посадила куклу Машу за столик и стала кормить. Мурка, всегда спокойно сидевшая рядом, на этот раз, настороженно округлив глаза, быстро ушла в кухню и оттуда стала тревожно мяукать. В тот момент, когда я пошла на зов Мурки, раздался шум на крыльце.
Мама, добежав до дома, где ее громко встречал Дружок, быстро сорвала железный замок и, вся запыхавшаяся, торопливо вбежала в дом. Сразу устремившись на кухню, она была ошеломлена: на столе возле зажженной лампы клеенка пылала огнем… Быстро плеснув несколько ковшей воды, мама погасила пламя и обессиленно опустилась на стул. Несколько минут она сидела без движения, приходя в себя. А жажда, так нестерпимо мучившая ее всю дорогу, неожиданно отступила.
Мурка, первая учуявшая приближение беды, глядя на нас большими желтыми глазами, еще долго выражала беспокойство. Мне запомнились эти минуты: в квартире стояла пронзительная тишина, и только настенные часы тикали громче обычного, напоминая о быстротечности неудержимого времени.
Я подошла к маме. Она крепко обняла меня, вытирая слезы, и не могла найти слов. Мы обе молчали, постепенно осознавая произошедшее. В кругу обугленной клеенки, которая загорелась от непогашенной, случайно упавшей спички, виднелось почерневшее пятно обгоревшего деревянного стола.
Этот эпизод из жизни в маленькой квартире был не раз пересказан папе и всем родным. Снова и снова мы переживали подробности всей истории, которая, слава богу, закончилась счастливо. Больше нас с Муркой не запирали на замок. С тех пор я научилась сама закрываться на крючок, вставая на цыпочки, пока не подросла.
Счастливый день
Летом 1959 года мне исполнилось восемь лет, я окончила первый класс и получила отличные отметки. Наступила прекрасная погода, и я ликовала от радостной новости: мы всей семьей едем в отпуск в гости к папиной сестре тете Клаве!
В июле мы отправляемся на поезде за тысячи километров, проедем путь от города Ухты до Ростова-на-Дону и сделаем пересадку в Москве, столице нашей Родины, которую я видела только на картинках.
Целый месяц мы готовились к поездке. Мама для всей семьи купила новую обувь, сшила нам с Таней летние платья и для себя новые наряды. А папа наводил порядок во дворе и на огородном участке. В июне уже расцвела картошка, зеленели грядки с морковью, укропом и петрушкой, которые я каждый день поливала, помогая папе.
Что может быть прекраснее лета! Благоухают цветы, порхают бабочки и стрекозы, посвистывают птицы, стрекочут цикады и кузнечики – весь мир вокруг ликует и поет, все хотят поделиться своим счастьем.
И вот наступил долгожданный день отъезда. Вместе с другими пассажирами мы стоим на платформе ухтинского вокзала в ожидании посадки. Тепловоз подал сигнальный свисток, и поезд остановился. Я считаю вагоны:
– Раз, два, три, четыре, пять…
Всего двадцать пять вагонов! Такой длинный поезд отправляется по маршруту Воркута – Москва! Занимаем четыре места, и мы с сестрой забираемся на верхние полки – в поезде все интересно: смотрим в окно и на повороте видим зеленый хвост нашего длинного состава.
В первый день за окном мелькают хвойные леса нашей северной тайги. Но постепенно пейзаж меняется: все шире открываются просторы колосистых русских полей с крестами и куполами церквушек на синем горизонте, машут ветвями богатырские дубы, как на картине Шишкина.
Как прекрасна наша страна! Как радостно, что вся семья вместе! Папа, всегда заботливый и внимательный к нам, заказывает обед. Буфетчица приносит из ресторана горячую еду в алюминиевой посуде, в которой все кажется вкусным. А для полного счастья папа покупает нам эскимо в серебряной фольге!
Через день, рано утром, мы прибыли в Москву. Нас ослепило июльское солнце, окружили высотные дома со шпилями, оглушили автомобили, трамваи, свистки и сигналы – все сливалось в единый московский гомон. Это был воскресный день. Мы попали в яркую, праздничную Москву, кипящую и торжествующую новой, возрожденной жизнью.
До отправления в Ростов-на-Дону у нас был в запасе весь день. Мы сразу перешли на Курский вокзал, папа сдал чемоданы в камеру хранения, при себе оставив только самое необходимое. Нам повезло: на вокзале как раз объявили экскурсию по Кремлю и заодно прогулку по Москве-реке.
Вот она какая, Москва! Красная площадь, Кремлевская стена, башни Кремля, бой курантов и горящие звезды!
Папа держал меня за руку. Народу было много, и мы старались не терять своего экскурсовода, она была похожа на учительницу, очень интересно рассказывала об истории Кремля, о Царь-колоколе и Царь-пушке, о героизме Минина и Пожарского, о великом князе Юрии Долгоруком.
Помню, меня удивило, что Москва много раз горела в пожарах, сгорая дотла, я запомнила, что нынешний Кремль был построен заново после пожара 1812 года. Видя перед глазами чудо-красоту Кремля, его расписные храмы и собор Василия Блаженного, будто наяву попадаешь в древнерусскую сказку.
Пребывая в счастливом настроении, мы спустились к Москве-реке и прокатились на катере от Васильевского спуска до университета Ломоносова на Ленинских горах и обратно. Это было незабываемое зрелище: перед нами открывалась панорама всей Москвы.
На Красную площадь и обратно на вокзал мы добирались в метро. Помню первое ощущение на эскалаторе: я держу папу за руку и тороплюсь прыгнуть на ускользающие ступеньки, а лестница-чудесница, о которой я так много мечтала, везет нас в сказочное подземное царство. Значит, мечты сбываются!
Когда мы вернулись на вокзал, до отправления нашего поезда еще оставалось часа четыре. Мы сходили в буфет, и папа позволил мне самой погулять по вокзалу, купить мороженое и ситро.
Но мне так хотелось продлить счастливые минуты этого дня, и я сказала:
– Папа, разреши мне еще раз прокатиться на эскалаторе…
Я же мечтала об этом целый год и уверяла папу:
– Метро совсем рядом с вокзалом, я могу сходить и покататься сама.
Папа понял мое сильное желание и не смог отказать, но серьезно предупредил:
– Будь внимательна и осторожна, держись за поручни. Покатайся недолго, полчасика, раза три вверх и вниз по эскалатору, и сразу возвращайся, мы будем ждать тебя на этом же месте.
Я кивнула в знак согласия и пошла, зажимая в ладошке пятак для покупки жетона, но успела заметить, что мама не одобряет мою прогулку. Поток вокзальной толпы вынес меня в метро и привел прямо на эскалатор. Держась за поручни, я три раза поднялась и спустилась, как и обещала. С любопытством рассматривая огромные люстры и светильники, скользящие ступени и поручни, я озиралась вокруг, наблюдая за людьми, среди которых было много приезжих с дорожным багажом. Настоящие москвичи, легко сбегая по ступеням, отличались уверенной и быстрой походкой.
Я и не заметила, что иду совсем по другому тоннелю с высокими сводами… Поддаваясь течению толпы, я дошла до другого эскалатора, снова поднялась и спустилась. Опомнившись, что обещала папе покататься только на первом эскалаторе, я хотела поскорее вернуться, но толпа опять несла меня по незнакомому тоннелю.
А где же яркие витражи, возле которых я останавливалась? В этот момент я с ужасом поняла, что заблудилась… Вокруг сновали люди, работницы метро дремали под стеклянными колпаками, рядом со мной суетились массы людей, а я ощущала себя в одиночестве, как Робинзон Крузо на необитаемом острове. На меня никто не обращал внимания.
В какой-то момент чувства отчаяния, стыда и обиды захлестнули меня, к горлу подкатил предательский комок, в висках застучало… Я была в растерянности, думая только об одном: «Как же мне выйти к вокзалу, где меня ждут мама и папа? Наверное, они уже волнуются за меня». Невольно мне вспомнился дядя Стёпа, добрый милиционер из детской книжки. В метро я видела милиционеров, но все они были серьезные, занятые своими делами, и у меня не хватало смелости обратиться к ним.
Перед глазами мелькали люди, стены, колонны, кафельные плитки… Но где-то же должен быть выход в первый тоннель! Снова и снова я шагала туда и обратно под незнакомыми сводами. Это было наказание за мою беспечность и рассеянность в таком опасном месте, как московское метро, наверное, самое большое в мире! Скорее всего, я попала в кольцевой тоннель и заплутала в нем.
Вечером в метро становилось слишком многолюдно и душно, но больше всего меня мучила совесть: «Я же подвела папу! Он верил, что я не пойду гулять по метро, иначе бы не отпустил меня. Он всегда мне доверял!» Да я и в самом деле не собиралась идти в глубь метро.
«Надо сосредоточиться и вспомнить весь пройденный путь. Где же я по ошибке свернула в сторону?» – мысленно говорила я сама с собой.
В который раз проходя один и тот же путь, я встречала яркие витражи и мозаичные картины на стенах, но больше не останавливалась и не рассматривала их.
«Я должна найти выход, должна! Надо очень внимательно пройти еще раз!» – строго приказала я себе.
В памяти осталась картинка: будто собравшись в кулак, как все пять пальцев перед боем, с широко раскрытыми глазами, сосредоточенная и серьезная, я иду по подземному лабиринту метро с уверенной надеждой – выйти.
Наверное, я заслуживала вознаграждения за все переживания… Сердце мое учащенно забилось, я не верила своим глазам: каким-то чудесным образом я вышла в первый тоннель! Хорошо, что спешащая толпа не занесла меня в какую-нибудь электричку, тогда меня пришлось бы долго разыскивать. Осталось странное ощущение, будто кто-то невидимый поддерживал меня в трудные минуты, не дал впасть в отчаяние и помог выйти из тупика.
Я скорее поспешила на вокзал, ведь, пока кружила по метро, пробежало более двух часов вместо обещанного получаса. Родители уже всерьез волновались за меня. Мама меня отчитала. Я стояла молча, понимая вину. Папа успокаивал маму и старался под держать меня, видя все переживания на моем лице.
Наконец мы благополучно сели в поезд. День закончился, и в вагоне все легли спать. И все-таки это был удивительно счастливый день! А о том, что заблудилась в метро, я никому не сказала.
Трижды воскресший
Из биографии моего отца, Александра Филипповича Скоробогатова (1923–2000), прошедшего путь пехотинца от Сталинграда до Берлина
Мой отец, Александр Филиппович Скоробогатов, родился 28 октября 1923 года в станице Славянской на Кубани в семье русских переселенцев из Курской губернии. Дедушка Филипп и его братья были большими мастерами в строительном деле, до революции 1917 года они строили часовни в русских селах и деревнях. Папины родители воспитывали четверых детей в православных традициях, учили честности и трудолюбию.
В ночь на 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война. Вся советская молодежь поднялась на защиту Родины от фашистского нашествия, и три сына Скоробогатовы добровольцами ушли на фронт. Папины старшие братья, Николай и Пётр, погибли в сентябре и октябре 1941 года. А папа в 1941 году окончил десять классов, но ему еще не было восемнадцати лет, и он был направлен на ускоренный курс обучения в Урюпинское военное пехотное училище.
В марте 1942 года бывший десятиклассник стал лейтенантом и командиром пехотного взвода на Сталинградском фронте. На удивление самому себе, прошагав под смертельными пулями путь пехотинца от Сталинграда до Берлина, папа с победой вернулся домой. Но чувство скорби о миллионах погибших на полях сражений и боль о пережитых страданиях людей навсегда остались в душе отца.
День Победы, 9 Мая, стал самым любимым праздником всей страны. В этот день, раз в году, папа надевал боевые награды, к нам приходили гости, в доме звучали фронтовые песни. У папы был красивый голос, он душевно пел любимые песни: «На позицию девушка провожала бойца…», «Бьется в тесной печурке огонь…», «Темная ночь…» и многие другие. Когда расходились гости, в кругу своей семьи папа вспоминал дни фронтовой юности. Я слушала его затаив дыхание.
Много сражений и битв хранила память фронтовика, и навсегда запомнился первый бой необстрелянного бойца. В это время Красная Армия отступала в жесточайших боях, фашисты прорвали фронт под Воронежем и уже бомбили город Калач-на-Дону. Ночью взвод подняли по тревоге и в составе 159-го стрелкового батальона, в полном снаряжении, с пулеметами и автоматами, погрузили в эшелон и отправили на линию фронта, в город Тихорецк, где формировалась часть. Но до места назначения состав не доехал, под Сальском попал под бомбежку. Солдаты поскорее выбрались из горящего состава и дальше шли пешком до города Калача, не зная, что и его уже бомбят немцы.
Разве можно забыть, как чумазые, в саже пробирались по лесному бездорожью и в поту все тащили на себе? Лейтенант на равных разделял все тяготы пехоты.
– Пока топали, намаялись: два пулемета по шестьдесят четыре килограмма, десять коробок патронов по двенадцать килограммов, автоматы и гранаты… Поступила команда перейти с правого фланга на левый… Откуда вдруг взялись немцы? Стрельба повсюду… Мы оказались в кольце окружения и вступили в неравный бой, – вспоминая подробности, возбужденно рассказывал отец. – В первый момент окружения было трудно осознать происходящее, но надо было собраться единым духом, побеждать страх и идти на врага. Комиссар молодец, не робел! Первым вырывался вперед с криком «За Родину!..» Как тут не подняться! И лейтенант не отставал: «Ура! За Родину!» – вслед за нами с яростью и отчаянием бежали солдаты. Комиссара убили первым, и много на войне геройски погибло таких комиссаров… Немцы стреляют бесперебойно – у них-то в пулеметах ленты железные, а наши, брезентовые, в жару будто плавятся на глазах. Стреляем, стреляем, а фашисты не падают… Потом понял: патроны пошли наперекос. Вытащил пулемет, стал регулировать, а фашисты, пьяные и наглые, трассирующими пулями поливают… Одна из пуль и угодила мне в голову, на лету царапнула висок, и я весь залился кровью… Голову кое-как забинтовали – не до ранения было, немцы-то вон как идут, почти маршем…
Три дня длился яростный бой. Теряя товарищей в жестокой схватке, нашим солдатам удалось вырваться из «котла». Еще полгода длилось горестное отступление. Враг трижды превосходил по численности и оснащению. Это была горькая весна и тяжелое лето 1942 года. Помню папины слова: «Война-это прежде всего страшные страдания и массовая гибель людей. Весь ужас той войны невозможно передать ни в книгах, ни в фильмах: кругом кровь, горы трупов, разорванные части тел, и воздух пропитан смертью…»
Ленинград и Сталинград – главные символы Советской страны, Гитлер мечтал сравнять оба города с землей. В районе Сталинграда главным интересом немцев был выход к Волге и Каспийскому морю, к запасам нефти и газа.
В июле 1942 года в Красной Армии вышел приказ № 227 с призывом: «Ни шагу назад!» Каждый солдат знал: за Волгой для нас земли нет! Началась оборона Сталинграда, длившаяся двести дней и ночей в непрерывных кровопролитных боях. Отец был очевидцем смертоносного удара по Сталинграду, по мощности и внезапности равного удару по советским городам в июне 1941 года.
23 августа 1942 года – трагический день в истории Сталинграда. На город обрушилось до двух тысяч налетов вражеских бомбардировщиков, более полусотни самолетов постоянно кружило в небе, стоял оглушительный рев, бомбы тучами повисали над городом и, с грохотом обрушиваясь, превращали дома в руины. Зажигательные бомбы разлетались огненным дождем, пожарами охватило все улицы.
– Раскаты бомбежки доносились за сто километров от города, казалось, что гудели и выли степи… Попрятались звери и птицы, дрожала и сотрясалась земля, – снова переживал отец.
В Сталинграде находилось мирное население – около пятисот тысяч человек. В этот трагический день погибло около сорока пяти тысяч человек, и неизвестно, сколько еще было раненых и погибших беженцев. В августе началась срочная эвакуация людей за Волгу, охваченную постоянными бомбежками.
В легендарных боях плечом к плечу с пехотинцами сражалась морская пехота. В неравных сражениях на дно матушки-Волги ушли сотни погибших советских кораблей, переполненных людьми. Пролитая нефть растекалась по поверхности воды и вспыхивала шипящим огнем. Переправляя раненых за Волгу, обратно отправляли боеприпасы и солдатские пополнения.
На Сталинградском тракторном заводе срочно выпустили шестьдесят новых танков, но силы были слишком неравны. В последнюю неделю августа на Сталинградском фронте погибла половина солдатского состава. С такими же страшными потерями продолжались бои в сентябре и октябре. Железнодорожный вокзал тринадцать раз переходил от врага к защитникам города и обратно. Бои за Сталинград отчетливо врезались в память отца:
– Нейтральная полоса отделяла нас от врага всего лишь на бросок гранаты.
Фашистам удалось захватить тракторный завод. Взвод лейтенанта Скоробогатова участвовал в его освобождении. Стрельба в цехах была невозможна, там пули отлетали рикошетом. Стояла задача: взять завод любой ценой. Наши пехотинцы, охваченные единым духом, смело бросались в рукопашный бой, показывая пример русской храбрости, что было не под силу немецким солдатам. Отец повторял, что германская армия была трижды сильнее, но каждый советский солдат дрался за троих, потому что он защищал свою страну, свой народ, свой дом и семью. Битва за Сталинград раздробилась на мелкие городские схватки, переходящие в рукопашные бои за каждый отдельный дом, за каждую комнату, за каждый метр и пядь земли.
В сентябре 1942 года в Сталинграде катастрофически не хватало снарядов, не хватало бойцов и патронов, ломались пулеметы. Пехотинцы с автоматами, ручными гранатами и бутылками с зажигательной смесью бежали навстречу вражеским танкам. Среди этих солдат был и мой папа.
15 сентября вражья пуля пронзила отца на вылет в грудь в сантиметре от сердца. Я хорошо помню шрам от этой сквозной раны: он был в виде пятака, совсем близко под сердцем, одинаковый на груди и на спине. Истекающего кровью, потерявшего сознание и присыпанного землей, папу посчитали мертвым. Матери была отправлена похоронка. Но папа был жив. Когда его бросили в кузов вместе с трупами, он очнулся и застонал…
Лейтенанта не успели отвезти на братское захоронение. Его поскорее погрузили в машину вместе с ранеными солдатами для отправки в госпиталь на левый берег Волги. Под непрерывным обстрелом вместе с другими ранеными мой папа все же оказался на левом берегу. Дорогу постоянно бомбили, смерть ходила рядом… Ближайший госпиталь был в двадцати километрах, но он оказался переполнен. Доктор развел руками – мест не было даже на полу, и машину, в которой кровью истекал и мой отец, отправили еще за тридцать километров. Потом стало известно, что в тот первый госпиталь, где не смогли принять раненых, попала бомба и там погибли все раненые солдаты и медсанчасть…
Какие-то удивительные силы помогали моему отцу! В этот день он трижды побывал в руках смерти и остался жив! Наверное, это материнские молитвы: оплакивая погибших старших сыновей, мать ежедневно молилась за младшего. Папина сестра Клава скрывала от матери похоронку на третьего сына.
Три дня лейтенант был в бреду. Молодой организм справился с опасной раной, но многочисленные мелкие осколки навсегда остались в груди, и папины рентгеновские снимки всегда смущали врачей. Полевой доктор в госпитале сразу же заметил у бойца ранение на виске, полученное полгода назад во время первого боя. Папа не обращался в медпункт. Доктор вскрыл и почистил запущенную, лишь с виду затянувшуюся рану и крепко отругал юнца-лейтенанта: «Ранениями в голову не шутят!» Он хотел задержать отца в госпитале, но бойцы, только встав на ноги, снова стремились в бой. Совесть не позволяла им лежать на койке, когда на фронте так нужна их помощь.
Скоро лейтенант был снова в строю. Ему довелось участвовать в переломных событиях на Сталинградском фронте и в победном исходе битвы в январе 1943 года. В середине ноября 1942 года под строгим секретом маскировки Красная Армия тремя фронтами внезапно ударила по фашистской армаде. Как шквал, поражали врага сверхмощные советские «катюши». Германская армия не могла поверить в реальность: неожиданно она была раздроблена мощнейшим ударом и зажата в два кольца.
2 февраля 1943 года многочисленная армия генерала Паулюса, побежденная атакой Красной Армии, подписала капитуляцию и сдалась в плен. В Сталинграде произошел удивительный поворот военных событий! В плен были взяты двадцать две немецкие дивизии, это триста тридцать тысяч пленных – невиданная численность захваченных в плен!
Знаменательно, что в эти же дни наша страна одновременно переживала и за Ленинград. Наконец 18 января 1943 года в труднейшем бою солдаты Ленинградского и Волховского фронтов встретились и в единой схватке с врагом прорвали кольцо блокады в районе Мги. В Ленинград открылась Дорога жизни, город ожил и задышал, на помощь изголодавшимся, измученным ленинградцам пошли караваны грузовиков с хлебом, продуктами и всем необходимым.
В январе 1943 года весь советский народ разделял единую радость победы в Сталинграде и прорыва блокады Ленинграда! Полное освобождение Ленинграда от блокадного кольца удалось осуществить 27 января 1944 года. Ленинград героически продержался в тисках блокады девятьсот дней и ночей, выстоял все голодные испытания и победил, возродив из руин красоту неповторимых архитектурных ансамблей. В героической Сталинградской битве победила сплоченность Красной Армии и всего советского народа. Начались переломные события в Великой Отечественной войне. За отвагу и мужество девятнадцатилетний лейтенант получил свою первую награду-медаль «За оборону Сталинграда», которой очень дорожил и ценил наравне с орденами.
Германия держала в строжайшем секрете крупнейший план нападения под названием «Цитадель». Советской разведке удалось расшифровать секретные материалы. Главный удар планировался на апрель, но даты нападения сдвигались.
Весной и летом 1943 года отец участвовал в широкомасштабной подготовке и в решающих сражениях Курской битвы. Солдаты дни и ночи рыли окопы, ставили танковые заграждения, маскировали поступающие на фронт новые танки, артиллерию и авиацию, врагу направлялась дезинформация, активно работала советская разведка.
Обстановка на фронте в корне изменилась. Обученными бойцами регулярно пополнялись солдатские ряды, в армию поступали новые мощные танки. Совершая разведку за линией фронта, в небе кружили новые советские самолеты. С гордостью и восхищением отец рассказывал о советской авиации:
– Отваге у Покрышкина учились, не счесть у Харитонова побед!
В начале июля 1943 года германская армия мощным тараном пошла в наступление. Но неожиданно Красная Армия выступила навстречу равным по мощности и силе ответным ударом. Выдвинув главный удар на направлении Поныри – Курск, но неожиданно получив мощный отпор, армада фашистских танков пошла назад.
В бой одновременно вступили до четырехсот танков двух армий: навстречу «пантерам» и «тиграм» уверенно вышли советские танки тридцатьчетверки. Казавшиеся непобедимыми дивизии «Адольф Гитлер» и «Мёртвая голова» сложили свои головы под Курском. Мощным ударом на Орловском направлении советские войска раздробили на части вражеские группировки. Красная Армия освободила главные дороги и города Курск, Белгород, Харьков, Орёл.
На Курской дуге разбито тридцать мощно вооруженных гитлеровских дивизий и взято в плен пятьсот тысяч вражеских солдат! Произошел коренной перелом в Великой Отечественной войне, теперь Советский Союз диктовал дальнейший ход событий. Грандиозная по масштабам Курская битва, на удивление фашистским дивизиям, завершилась славной победой Красной Армии, которая продолжила свое победное шествие дальше на Берлин.
И старший лейтенант Скоробогатов, назначенный командиром пулеметной роты, продвигал свою роту все дальше на запад в составе 508-го пулеметно-стрелкового батальона, идущего в рядах Первого Белорусского фронта, которым руководил великий полководец Георгий Константинович Жуков. Прошагав еще половину военных дорог, отец участвовал в освобождении оккупированных фашистами территорий Смоленской области, Белоруссии и Польши, воевал в решающих сражениях на реке Висле, на Одере и в самом Берлине до полной Победы.
При отступлении нацисты вели себя бесчеловечно и мстительно: уничтожали русские деревни, сжигали заживо людей, загоняя в амбары. Такие картины забыть невозможно. В районе села Рудня Смоленской области лейтенанту удалось предотвратить поджигание, но несколько крайних изб было охвачено огнем. Папа вспоминал, с какой радостью и слезами встречали наших солдат жители освобожденных сел и деревень.
Запасы вооружения гитлеровской армии казались неисчерпаемыми. Используя труд военнопленных, немцы при отступлении, полностью разоряя села и деревни, забирали с собой все, что могли: вывозили лес, полезные материалы, домашний скот, обрезали косы русских женщин, отправляя волосы на парики, разбирали и вывозили из России и Украины даже тяжелые железнодорожные рельсы и плодородный чернозем.
Фашисты, теряя позиции, дрались истерически. Чувствуя приближение полного поражения, Гитлер, брызгая слюной, издавал последние беспомощные приказы, был жесток к своим генералам и безжалостно расстреливал верных подданных. На пути к Берлину, на территории Польши и Германии, немцы поставили мощные железные укрепления, проходящие по берегам семи рек.
В середине января 1945 года в сражении на Висле папа был снова ранен, получив сквозное пулевое ранение правой руки и осколочные ранения предплечья и кисти. Он оказался в госпитале, израненная правая рука висела как неживая, поэтому военный доктор предлагал удалить руку.
Впереди весна Победы, лейтенанту всего двадцать один год, о потере руки он даже мысли не допускал, проявил волю и уверенно сказал: «Удалять не дам!» Превозмогая боль, он упорно делал упражнения, ежедневно разрабатывал руку и не стал инвалидом. Прожив пятьдесят пять лет после войны, папа трудился изо дня в день, и правая рука никогда не подводила его. Иногда он стонал во сне, но никогда не жаловался, просто не имел такой привычки.
Через месяц лейтенант снова вернулся в строй. Теперь он числился в составе 247-й стрелковой дивизии 916-го стрелкового полка. На последних рубежах подступа к логову фашизма была битва на реке Одер, на левом берегу стоял Берлин. Отступающая германская армия везла с собой массу вооружения и не хотела сдаваться.
Сложными оказались бои и в самом Берлине. Разрушенный с неба авиацией США, город превратился в руины. Советским солдатам приходилось биться в опасных перестрелках за каждый подъезд, этаж и подвал, очищая от нацистов дом за домом. В ночь на 6 мая, при разгроме немецкой группировки в пригороде Цоссен, лейтенант получил осколочные ранения правой ноги.
Погибая и воскресая, четырежды раненный в боях, с пулеметом в руках отец дошел до Победы и живым вернулся с этой чудовищной войны. За отвагу и мужество он был награжден орденом Красной Звезды, двумя орденами Отечественной войны, медалями «За оборону Сталинграда», «За взятие Берлина», медалью Жукова и заслужил звание капитана.
Величайшая радость встречи сына с родителями состоялась! Мать со слезами не выпускала сыночка из объятий. Постаревший отец, бывший солдат Первой мировой войны, смахивал жгучую слезу. Сестра Клава обнимала любимого брата. Родители не могли насмотреться на красивого лейтенанта: дождались! Но радость встречи была недолгой… Вскоре родители ушли друг за другом… Сестра вышла замуж и уехала. Папа остался один. Пройдя все ужасы войны, он не ожесточился, а, наоборот, отличался редкой душевной добротой и сердечной чуткостью.
С детства приученный к добросовестному труду, он не боялся никакой работы. В послевоенные годы в стране всюду развернулось строительство, и папа пошел работать в строительную организацию. Он решил повидать Север, думал съездить, недолго поработать – год или два. Но судьба все решила по-своему.
Мои родители встретились и поженились, и папа остался на Севере навсегда. В любви и согласии мои родители прожили вместе полвека, оставаясь верными единомышленниками. Мама с 1941 года была труженицей тыла. Старшая в семье, она помогала матери поднимать двоих братьев и двух сестер. Мама работала бухгалтером, была заботливой женой и большой мастерицей в швейном деле. С годами папа привык к Северу и полюбил нетронутую красоту берегов Печоры с необозримыми просторами таежных лесов и зеркальных рек.
Мне было три года, когда папа начал строительство своего дома, о котором так мечтала мама. Выполняя все работы своими руками, без какой-либо помощи, он за два года построил нам деревянный дом, а также изготовил всю необходимую домашнюю мебель. Сейчас я понимаю, что это был настоящий мужской подвиг. Мама была его единственным помощником, выполняя посильную работу. Дом требовал бесконечных расходов, и эти два года стали нелегким испытанием для нашей семьи.
Чтобы сэкономить, папа купил лес на корню и самостоятельно валил деревья ручной пилой, утопая в снегу на морозе. Ему пришлось заплатить большие деньги, чтобы перевезти бревна на наш участок, где тоже стояли могучие елки, которые нужно было пилить и корчевать. Сейчас трудно представить, как папа с помощью топора и пилы смог изготовить брусья для целого дома! Летом он спал по три часа, вставал с лучами солнца, и сруб нашего дома рос на глазах. Я часто играла рядом с папой на нашем участке и с тех пор люблю запах свежих сосновых стружек. В сентябре 1956 года мы переехали в наш новый, светлый дом, в котором произошло много важных событий в жизни нашей дружной семьи.
Папа всегда стремился к знаниям. В течение пяти лет он учился заочно в педагогическом институте и, осуществив мечту довоенной юности, стал школьным учителем, преподавал математику и физику, но мог с успехом заменить и учителя истории. Он много читал, изучал историю России, знал историю Отечественной войны, Первой и Второй мировых войн, любил русскую литературу, перечитывал стихи Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Есенина, устраивал ученикам внеклассные чтения, воспитывал у детей любовь к литературе. Также ежедневно он прочитывал газеты, следил за событиями в мире. Каждый понедельник перед занятиями Александр Филиппович проводил политзанятие для учителей.
– Вот здесь он был недосягаемым! – говорили учителя.
У моего отца был природный педагогический дар, он всегда был требователен к себе, старался соответствовать званию учителя, перенимал опыт известных русских педагогов. Всегда окруженный детьми, находил подход к каждому ученику, добивался хорошей успеваемости. Ученики бежали в школу с радостью.
В знак уважения накануне 9 Мая для любимого учителя мальчишки придумывали сюрпризы. Утром выстраивались в коридоре в линейку и, встречая учителя, кричали трижды: «Александру Филипповичу ура!!!» В предпраздничные дни папа приходил домой с полным портфелем поздравительных открыток от школьников и учителей. До семидесяти лет он перечислял добровольные взносы в Фонд Мира, личным примером воспитывал патриотические чувства. Дети запомнили его поговорку: «В жизни всегда есть место подвигу».
Учитель говорил детям о главном:
– Люди должны помнить, какой великой ценой досталась наша Победа. Будьте достойны памяти отцов и дедов. Вам предстоит объединять все созидательные силы на земле и хранить мир во всем мире. Воспитывайте у детей и внуков любовь и верность своей Родине. В этом и состоит подвиг будущих поколений.
Родительский дом в Троицко-Печорске, ухоженный и обновленный, но по-прежнему хранящий родительское тепло, стоит уже шестьдесят пять лет. Дом радуется моим приездам и, тихонько вздыхая, вместе со мной вспоминает прожитые дни.
Папы нет с нами с 2000 года, но его дом, как живой свидетель жизни, бережно хранит светлую память о незабываемом добром хозяине. В сердцах тысяч благодарных учеников Александр Филиппович оставил негасимый свет доброты и мудрости. Он до последнего дня жизни всей душой и сердцем служил своему Отечеству.
2020 г.