Каратаева Наталья Валентиновна (литературный псевдоним Наталья Мейн) родилась на Дальнем Востоке в семье военного в 1949 году. Детство протекало в Сибири, на Енисее, и это повлияло на восприятие и понимание природы: могучей, сдержанной, самобытной.
С раннего детства писала стихи, рассказы.
По образованию учитель биологии и химии, работала в школах Москвы и Томска, в газетах Томска ответственным секретарем, ведущей рубрик. На общественных началах выпускала детскую газету. Газета в течение нескольких лет принимала участие в соревнованиях «Золотое перо».
Публиковалась в сборниках: «Сокровенные мысли», «Современная поэзия», «Дебют», «Юмор года», «Детская литература», «Наследие», «Позитивное мышление»; в американском альманахе русской литературы DOVLATOFF; номинации 2021 г. (Российского союза писателей) и во многих других.
Президиумом Российского союза писателей награждена медалями И. Бунина, Ф. Достоевского, Н. Некрасова.
Твой друг, дедушка ВеремейЦикл рассказовВ гостях у Дедушки Веремея
Здравствуй, дружок!
И… улыбнись поскорее. Ты пробовал, мой юный друг, начинать утро с улыбки?
Не с нытья: не хочется умываться, одеваться, не хочется идти в школу или в детский сад. Не успел встать, а с утра уже плохое настроение: потерялись рукавички (а на улице зима), куда-то пропал дневник, не успел позавтракать – и так почти каждый день.
– Тут уж не до улыбки, – скажешь ты.
А вот и нет! Я вот всегда везде успеваю и никогда не опаздываю. И всегда готов поговорить, особенно с моими юными друзьями.
Ах да, я забыл представиться. Дедушка Веремей – так меня зовут те, кто меня знает.
Расскажу я тебе одну историю. О том, как может многое измениться в жизни, если по-другому, по-доброму посмотреть на мир: на людей, на друзей, на сестрёнок, на братишек, на предметы, которые тебя окружают со всех сторон.
Ну так вот, поспорил я однажды с бегущим колесом. Оно бухтело и ворчало, пахло резиной и всегда было недовольно: то асфальт мокрый, то гололёд, то светофор не вовремя останавливает, то ещё что-нибудь. И всегда колесу что-то мешало, и всегда у него было плохое настроение. Возило колесо какого-то важного господина, и тот под стать колесу-всегда был недовольный.
Так вот, стал я доказывать этому колесу, что нехорошо так жить – показывать всему миру своё недовольство, на всех обижаться и фыркать. Уж лучше улыбаться, радоваться тому, что живёшь, и иметь много друзей, которые всегда тебе помогут. Конечно, колесо мне не поверило. А зря!
Не прошло и нескольких дней, как налетело колесо на какой-то гвоздь и от испуга лопнуло. Выбросил господин колесо на помойку. Естественно, колесо совсем приуныло: и так жизнь была скучная и невесёлая, а теперь и вовсе-хуже некуда.
Лежит, никому не нужное, грязное, с дырой в боку, колесо и плачет горючими слезами. Так бы и сгнило и ничего в жизни не поняло колесо, если бы его не подобрал какой-то вихрастый мальчишка.
– Отличное колесо, – сказал он, – и дыра-то совсем маленькая. Почищу, заклею.
Так и сделал. Долго он возился с колесом, помыл, почистил, заклеил дыру и сказал:
– Завтра на речку пойдём.
Всю ночь думало колесо, но не могло вспомнить, что же такое «речка». «Что такое дорога – знаю, про гвозди тоже знаю, – вздохнуло шумно колесо, – а вот речку не знаю». Сгорало от нетерпения колесо до самого утра. Подхватил утром мальчишка колесо и покатил впереди себя. Прыгает колесо по траве да мелким камешкам, сверху солнышко светит-повеселело колесо.
Ох и обрадовались колесу мальчишки на речке:
– Дай покататься, Игорёк, дай покататься, – так наперегонки упрашивали. И крутили колесо, и вертели, и катались на нём верхом. Шум, да гам, да веселье. Сроду такого не было. А бывало как? Пнёт господин грязным ботинком колесо – да в тёмный сарай. Какие уж тут жизнь и веселье?
Заблестело колесо, развеселилось с ребятами, скачет с речки впереди всех, дорогу домой указывает и прямиком мальчишке под кровать – завтра опять на речку. Всю ночь сияло от счастья колесо под кроватью, ждало утра.
«Игорёк – какое имя хорошее у моего нового хозяина, – шептало колесо. – Еще есть Славик и Шурик». Запомнило колесо всех друзей Игорька.
А утром опять на речку. Совсем другая жизнь пошла у колеса, шумная да весёлая. Улыбается колесо каждый день, танцует, научилось ловко к речке спускаться, на воде круги от счастья выписывает, а ночью под кроватью отдыхает, Игорька слушает.
«Спи, Игорёк!» – шепчет колесо. Так и подружились колесо и Игорёк. Вместе играют, смеются, радуются солнцу и воде.
А вспомни-ка, мой юный друг, какое колесо было – мрачное да хмурое. Так вот, какие хозяева, такого нрава и предметы, их окружающие. Но если ты их любишь всей душой, то и они тебя – всем сердцем, самые преданные и лучшие друзья.
Почему рукавичка-то от тебя утром сбежала? Сказать? Обидел ты её вчера, в угол бросил, мокрую от снега. А почему веник из рук вырывается, пол мести не хочет? Да не любишь ты его, а он такую большую пользу приносит, помогает жить в чистоте и опрятности. А полюби ты его – знаешь, как дом твой чистотой засверкает: веник сам мести будет, за каждой мусоринкой гоняться. А полюби ты кастрюлю – она тебе вкусные обеды да ужины варит, и половичок у двери – он тебе ноги вытирает.
Полюби ты своих друзей и родителей, сестрёнку или братишку, предметы, которыми пользуешься. Все они тоже любят тебя, но боятся тебе в этом признаться. Полюби их-и увидишь, в каком сказочном мире живёшь, как любят тебя все, только и ждут, чтобы и ты их полюбил, мой юный дружок.
Давно я живу на этом свете, много чего видел. Много у меня историй, есть что рассказать. Вот и думаю: надо помочь моему юному другу увидеть мир добрыми глазами. Ведь не все знают, что надо в ладу жить – и тогда мир повернётся к тебе лучшей и самой привлекательной стороной. Что вещи и предметы – тоже живые, так же любить умеют и помогают человеку всю его жизнь.
До новой встречи, мой милый дружок, до следующей истории.
Твой друг, Дедушка Веремей.
Притча о царе природы
Здравствуй, мой милый дружок!
Хочу я поговорить сегодня с тобой о тебе, твоём друге да и о каждом из нас. Вот некоторые люди говорят, что нет в природе никого выше человека: царь царей он на земле, и всё ему подвластно – и течение рек он изменяет, и в пустыне сады разводит. А я вот что скажу: и не царь он вовсе никакой, так, мелочишко жизненное. Да и всё делает наоборот, не как надо. Из лесов пустыни создаёт. Там, где раньше сады цвели да виноград зрел – кочки да пни теперь торчат. А уж реки вспять поворачивать и вовсе ни к чему. Как Природой задумано, так и должно быть. Природа умней человека, ненужного не сделает.
Вот расскажу я по этому случаю притчу одну. Слыхивал я её от своего деда, а ему его дед рассказывал, а уж кто этому деду сказывал, я и не припомню.
Было это в давние времена. Человек тогда ближе к Природе был. Берёг и почитал её как мать родную. Да и Природа любила человека-дитя он ей. И не был тогда человек отделён от других царств Природы. Заходили к нему запросто в гости дивы лесные. В реках русалки плескались, по пням да кочкам лешие с кикиморами плясали. Не мстили они тогда человеку. А уж коль человек и вовсе хорош был, добр да ласков, то и фей видел. В ладу был человек с Природой, соблюдал уговор: плохого никому не делать, слабым помогать. В союзе жил человек с царствами Природы, и они также помогали ему – из леса выведут заблудившегося, огоньками тропинки укажут, да и бывал человек не раз в сказочных царствах фей и гномов. Почитали они человека за силу, ловкость, правдивость, за смелое, преданное сердце. Много раз случалась беда: то тут, то там – и всегда человек приходил на помощь.
И вот однажды опять пришла беда. Поселился в лесу неизвестно откуда пришедший Злой Дух. Как выглядел он-никто не знал. Только хмуро в лесу стало. Перестали птицы петь, а потом и вовсе в другие края улетели. Завяли цветы. Стали чернеть и чахнуть травы, деревья и кустарники. Замутились озера, засохли ручьи. Безжизненным становился лес. Даже солнце стало бледным и едва теплилось. Забеспокоились лесные жители: феи, гномы, лешие да кикиморы – собрали большой совет: как жить дальше, что делать? Откликнулся и человек на беду леса. Пришёл, обещал помочь. Обрадовались лесные жители: вон он какой большой да сильный, не даст в обиду Злому Духу.
Долго ли искал человек Злого Духа, об этом никому не ведомо. Одно только дошло до нас: увидел человек Злого Духа да испугался. Очень страшен он был, не только наружностью, а и нутром своим. Испугался человек и кинулся наутёк. Бросил на произвол судьбы лесных жителей, предал их, не защитил слабых – и нарушил тогда человек закон Природы. Смертельным ударом обернулось это для человека. Запустил в него Злой Дух своё жало.
Ведь тем человек и силён был, что духом своим, потому и имел бесстрашное сердце. А как только струсил – пропала сила человеческая, ослабел он душой и стали разить его болезни разные. Помутился разум человеческий, стал он путать добро со злом. А когда ослабел человек, зло и вовсе распоясалось. Кому прямиком на шею садилось, а кому и в сердце шипы вонзало – бессердечным становился человек. Потерял он способность отличать зло от добра – казалось ему зло добром, а что такое добро, перестал понимать. Дайс царствами Природы раздружился, лесных жителей перестал замечать. Все царства так же живут: в лесах сладкоголосые феи славят Природу, в ручьях купаются русалки, по пням да буеракам скачут лешие да кикиморы, так же стучат топориками гномы. Да только не видит их человек, ослеп совсем.
Руководит им зло, где пройдёт человек – зло поселяется: то ветку сломает, то цветок сорвёт, то птицу убьёт. Горько сетует лес, глядя на своего бывшего друга – человека. Убегает теперь от человека живность всякая, как от чумы бежит. Бояться стали человека лесные жители, как самого Злого Духа остерегаются. Редко теперь кто из людей видит фей да русалок. Не дано злому человеку их видеть, может ведь и убить их невзначай – не руками, так взглядом недобрым.
А зло до сих пор бродит по свету. Пускает корни то в одного, то в другого. Чем больше зла в человеке, тем больше его боятся все царства. Замкнулся мир, отгородился от человека, но всё ещё ждёт, что перестанет человек видеть только кривду. Защитит он своей грудью все царства Земли, своих младших сестёр и братьев.
Вот тогда-то и откроет ему Природа свои богатства, и все царства Земли вновь будут жить в любви и согласии. Только нужно захотеть этого всем сердцем своим.
Вот так-то, внучок. Рассказал я тебе эту притчу, а ты извлеки для себя из неё урок. Чую я: должен отыскаться на нашей Земле бесстрашный человек, защитник Земли-матушки, защитник всех царств Природы. Вот тогда-то и можно будет назвать человека ЦАРЁМ ПРИРОДЫ, ПОТОМУ ЧТО БЫТЬ ЦАРЁМ – это и большая ответственность за всё живущее на Земле.
Вот так-то. Твой друг, Дедушка Веремей.
Я, Вася Петров
Здравствуйте, мой юный дружок и все мои друзья!
Снова с вами я, Дедушка Веремей. Думал я, думал, какую историю рассказать вам сегодня, и вдруг вспомнил одну, можно сказать, почти маловероятную. Даже сам не верю, что такое может произойти. Но ведь произошла эта история. А рассказал мне её один мальчик. Сейчас он, конечно, уже вырос, прошло много лет, но он до сих пор не верит в то, что произошло с ним в детстве. Но послушайте его историю. Вот что он мне рассказал.
Рос я как все ребята. По заборам да гаражам прыгал. Из рогатки по воробьям стрелять моим любимейшим занятием было. И объясняли мне, что нехорошо деревья ломать, и наказывали, а я всё как-то мимо ушей пропускал.
А дом наш на окраине города стоял. Рядом лес, речушка небольшая протекала. Гуляли мы с ребятами часто по лесу, костры жгли. Так вот, прогуливаюсь я как-то вдоль опушки. Вот место, где мы с ребятами костёр разводили: ветки валяются, ещё не все сожгли, бревно наше любимое, на котором мы сидим.
И вдруг замечаю какое шевеление в кустах. Присмотрелся-что за диво: у дерева какие-то лилипуты ползают, что-то поправляют, веточки растаскивают. Да вовсе и не лилипуты это. Не верю своим глазам, точно гномы из сказки: шапочки набекрень, в деревянных башмачках, бормочут что-то под нос, вроде как ругаются негромко. Сижу я тихо в своей засаде, смотрю во все глаза, а ноги как ватные, с места сдвинуться не могу.
Разобрали они наше кострище, чисто на полянке стало. И как-то по одному исчезать стали. Подойдёт гномик к дереву, прислонится – и нет его. Вот так чудеса!
– Э, нет, – думаю, – одного, да поймаю!
Выскочил я из своей засады да хвать одного за ноги. Заверещал он что-то по-своему. Сбежались тут его собратья и кинулись на меня. Не помню, как на земле очутился: споткнулся, что ли? Колотят они меня своими маленькими кулачками, а кто и палку взял! Досталось мне, конечно. Выпустил я с испугу гномика – да и бегом из этого непонятного леса. И вдруг… просыпаюсь.
– Да, – думаю, – ну и сон, сроду таких снов не было. А ведь так ясно все видел, как будто в жизни всё было. Так натурально, так ясно всё видел, до мельчайших деталей.
Встал я с дивана – и прямиком к тому бревну, где мы с ребятами костёр жгли. Что же такое? Нет никакого костра, даже следов от костра, одни одуванчики растут. Ничего понять не могу.
Но с тех пор будто что-то изменилось, вроде как не могу я больше никакие пакости делать, что я раньше делал. Хочу рогаткой по воробьям ударить – а мне вдруг кажется, что крутят они своими крыльями у виска, вроде как сказать мне хотят, сами понимаете, что.
А в кармане я башмак нашел зелёного цвета. Откуда этот башмак, если это сон? Но так ничего и не выяснил. Поставил я этот башмак на письменный стол.
Приходят ко мне ребята, рассказываю я им эту историю – не верят. Покрутили башмак, поставили на стол. Пошли в лес, к тому самому бревну, где когда-то костры жгли, но не нашли. И игры у нас с тех пор изменились. Если я в лес захожу, то и вовсе странности происходят.
Гулял раз по лесу. Синичка вдруг на плечо села, клюнула из волос какую-то мошку и улетела, а мне весело стало. А иногда замечаю, что мелькает как будто что-то в кустах. Неужели мои старые знакомые – гномики? Но так больше их и не видел.
Прошло несколько лет. Я, конечно, уже вырос, отучился в школе, да и в институте. Но эта история, приключившаяся со мной, до сих пор не забыта и не разгадана. Иногда сомневаюсь: а была ли она вообще?
Но вот он, зелёный башмачок! Он до сих пор на моём письменном столе. Когда гляжу на него, думаю о том, что, случись эта история сейчас, я бы вёл себя по-другому, потому что вокруг нас есть жизнь. Она повсюду. Замечаем мы других жителей нашей Земли или нет, но каждый должен с большим уважением относиться ко всему, что окружает каждого человека. Ведь эту жизнь создала планета не только для нас, но и для всех, кто живёт с нами по соседству. Это я понял. И хочу, чтобы об этой истории узнали ребята. Может, она поможет им в жизни.
Вот такую историю рассказал мне уже взрослый человек. Поразмышляйте над ней, мои юные друзья. А я буду ждать от вас писем с вашими приключениями. Может быть, они окажутся не менее интересными, чем история Васи Петрова.
Ваш друг, Дедушка Веремей.
Добрый след
Добрый день, мои юные друзья, может, и не совсем юные, и те, кто любит беседовать со мной на самые разные темы. Как вы догадались, это снова я с вами, ваш друг, Дедушка Веремей. Однажды приключилась со мной одна маленькая история. Совсем даже не смешная, а даже, скажем так, немного грустная, потому что ошибся я в своих прогнозах. А произошло со мной вот что.
Была весна, и я решил немного прогуляться в берёзовом лесочке. Я видел след доброго человека, шёл за ним, читал его думы и слушал его сердце. Я видел его дела и удивлялся, как много он знал. Где нужна была его помощь – помогал и никогда не ошибался.
– Что за прозорливый человек, – думал я. – Я иду и не вижу, кому и где пригодилась бы моя помощь. А он видит.
Вот ручей. По тропе, ведущей к броду, спускаюсь к ручью и вижу брошенные им камни, которые помогают мне перебраться на тот берег. А ведь я, бывая здесь, каждый раз прыгал через ручей, порой соскальзывая вниз по илистому берегу, но ни разу мне в голову не пришла мысль положить туда пару камней. И мне стало стыдно за своё слепое сердце.
А вот тут поперёк тропинки лежало большое дерево – берёза, поваленная бурей. Сколько раз я сетовал, перелезая через её толстый ствол. Теперь вижу: аккуратно спиленные чурочки стоят вдоль тропинки – и пройти не мешают, и отдохнуть можно.
Подивился я делам человека. Видно, добрый молодец появился в наших краях, богатырь. С лёгкостью шёл я по лесной тропинке, пытался угадать, какие же ещё добрые дела мог совершить этот богатырь, и не заметил, как догнал какого-то человека, который над чем-то колдовал у берёзы. Оказывается, залечивал раны. Видно, кому-то захотелось попить берёзового сока. Попить-то попил, а берёзу чуть не сгубил – истекала она соком. А ведь без этого живительного сока иссякли бы и краса её, и жизнь.
Удивительно ласковым и добрым светом блеснули на меня живые и ясные глаза дедушки, и я остановился поговорить с ним. Из разговора я понял, что не считал он своих добрых дел, а всегда старался помочь там, где мог, и делал это с великой радостью и охотой. И я понял, что если у человека доброе и отзывчивое сердце, то оно всегда подскажет ему в нужный момент, где нужна его помощь.
Многому можно научиться у человека с добрым сердцем. Мало не причинять людям и всему живому боли и неприятностей, оскорблений и унижений. Нужно уметь ещё дарить всему Миру добро и любовь. Даже если за эти дела ты никогда не услышишь и слова благодарности. И тогда Мир поймёт тебя и примет, ибо ты созвучен ему – несёшь добро и счастье. Ведь в этом большом Мире, в котором живём и мы, люди, кроме нас живут много-много других существ, и мы все обязаны этому Миру своей жизнью.
А беседовал с вами ваш друг, Дедушка Веремей. До новых встреч, мои юные друзья, до новых историй.
Небесные колокола
Добрый день или вечер, мои юные друзья. Решил я сегодня, ребята, обратиться ко всем вам и рассказать очень поучительную историю, о которой почти никто и не слыхивал. Надобно бы ее вам знать. Да и вашим бабушкам и дедушкам – тоже. Может, они что вспомнят. Вот послушайте, что я вам сейчас расскажу.
Говорят, что давным-давно с Небес свисали Колокола, большие-большие, звонкие-звонкие. Гудели они иногда сами по себе. Но мы-то знаем, что само никогда ничего не бывает. Всегда есть тот, кто дёргает за верёвочки, вот тогда-то колокола и звонят.
Конечно, вы догадались: если Колокола свисают с Небес, значит, и дёргают их за верёвочки сам Бог, да Архангелы Небесные, да Ангелы Светлые.
А гудели Колокола по разным причинам. Видит Бог: нависла над страной беда, один народ идёт на другой с войной – гудят, звонят Колокола что есть мочи: остановитесь, люди, не губите друг друга. Неужели вам хочется погибать?
Услышат звон колокольный с Небес могучих люди, одумаются, вот и нет войны. Или идёт, например, болезнь какая – тоже звонят Колокола.
Так и шло. А бывало, если и обидят кого, так обиженный тоже мог в Колокол позвонить, защиты просить. Собирался тут честной народ да обидчика к суду призывал. Не хотел никто нарушивший права спорить с самими Колоколами – ведь правду они всегда говорят, сам Бог через них её и вещает. Даже птички-невелички или зайчишки какие могли в Колокол звонить – справедливости требовать.
А теперь давайте с вами и вспомним, когда же мы последний раз слышали эти Колокола. А похоже, что перестали и вовсе слышать. Войны каждый день идут, да и обиженных много.
Только иногда слышим мы, как звонят Колокола с церквей, не совсем они исчезли с Земли. Может быть, хоть изредка вслушаемся в звон колокольный. Что же он нам вещает, что советует?
А ещё говорят, что есть у каждого человека внутри такой Колокол – его совесть. Звон его тонкий и особенный, и настраивает он человека на лад Небесного Колокола. Звучит Колокол Небесный, и отзывается внутри у человека его Колокольчик, голосок его тонкий и нежный, как бы хрустальный. Звучат Колокола вместе, звучат Колокола у каждого, и думается людям, что объединяет этот Звон Колокольный Небесный всех людей. И живёт тогда человек по Законам Совести, по Законам Космическим. Светло и радостно становится на душе такого человека. Не противник он тогда Космосу и Вселенной всей.
Вот и задание вам всем: постарайтесь услышать Колокола, свой и Небесный, прислушайтесь к тому, что говорят вам Небеса.
А беседовал с вами ваш старый друг, Дедушка Веремей, который живёт уже очень давно и всё знает, что на белом свете делается.
Песни цветов
Здравствуй, мой милый дружок!
Сегодня я хочу рассказать тебе историю о цветах. Откуда на нашей планете Земля столько цветов, ты знаешь? Я тоже не знал. Не обращал на это внимания. Но однажды я услышал одну историю о цветах и захотел ею поделиться с тобой. Оказывается, не так просто всё было. Вот послушай.
Где-то на самом краю Вселенной жила-была одна маленькая планета по имени Ирия. Её особенность была в том, что это была планета цветов. Не было на ней ни животных, ни птиц, летающих в небе, но зато росли на ней необычайные цветы, таких всевозможных форм и расцветок, что ей позавидовала бы любая, даже самая красивая, планета. Это были говорящие цветы, но они не просто разговаривали – они пели песни. Это была планета поющих цветов.
Когда на лазоревом небосводе всходило необычайной красоты изумрудное солнце, освещая своими утренними прохладными лучами маленькую планету, первыми начинали свою рассветную песнь маленькие небесно-голубые ни-мии, похожие на наши земные незабудки. Качаясь на тоненьких стебельках в такт своих песен, пели они о начинающемся прекрасном утре, когда вся природа, просыпаясь от ночного сна, дарила утреннему светилу свою улыбку.
Прекрасные нимии, нежась в лучах согревающего солнца, пели о красоте пробуждающегося мира. Они слагали каждое утро новую песнь – о чистом свежем ветерке, который покачивал в своих ласковых ладонях их упругие лепестки, о маленьких светло-голубых облачках, которые плавно скользили по маленькому небосводу.
Затем просыпались светлоокие белоснежные локи. Покачиваясь на игривых барашках волн, пели они о чистоте своей обители, о прозрачных, светлых водах, которые ласково омывали белоснежные лепестки горделивых цветов. О, они были горды своей песнью. Они считали, что это они будили мир, а не маленькие невзрачные нимии. Они пели самозабвенно и будили своей песнью высокие строгие деревья, что росли на краю океана.
Закачались, зашумели кроны деревьев-великанов – запели и они свою хвалебную песнь природе, зашелестела листва. Закачались в такт песен и другие цветы и травы, и мириады маленьких и больших песен сложились в одну прекрасную симфонию – симфонию мира и счастья, благословения солнцу, ветру и воде.
Так проходили дни за днями, год за годом, и не знала прекрасная планета Ирия, зачем на ней столько цветов, которые умели слагать песни, но нет на ней ни животных, ни людей, ни птиц.
Но вот однажды на маленькую планету приземлился совсем небольшой космический корабль, который прогуливался по Вселенной и решил отдохнуть на маленькой красивой планете. О, это были самые прекрасные и интересные дни для Ирин. Как она веселилась с маленькой девочкой, которая прилетела сюда вместе с мамой и папой.
Как ласково шелестела трава под её маленькими ножками, как игриво развязывал ей башмачок весёлый, в лиловой шапочке, чик, зацепившись своими цепкими пальчиками. Как пели песни на лугу цветы, завидев издалека маленькую девочку. Полянка, на которой однажды уснула девочка, склонилась к ней нежными головками рамий – пуховым покрывалом прикрыли они девочку от прохладного ветерка. Ласково шептали ей на ушко свои сказки такие гордые и величественные майи. Как счастлива была девочка среди цветов и трав, они полюбили друг друга. Но вот пришла пора расстаться.
Всё так же поют песни на Ирии сладкоголосые песни цветы и травы, всё так же шумят величественные деревья. Всё так же гонит светло-голубые облачка по лазоревому небосводу лёгкий ветерок…
Но теперь они знают, что где-то там, далеко, на другой планете, планете Земля, живёт маленькая девочка, а с ней – и её друзья: маленькие небесно-голубые незабудки, прекрасные белоснежные лотосы, величественные маки, пушистые одуванчики, которые привезла с собой девочка с прекрасной планеты Ирия и посадила в саду у дома.
Каждое утро, просыпаясь с первыми лучами солнца, бежит девочка к своим друзьям и слушает их чудесные песни об утре, о солнце, о белоснежных облаках.
Прислушайся и ты, мой маленький дружок, к этим ненавязчивым песням трав и цветов – и ты услышишь много интересных историй и сказок, которые они пели на своей прекрасной планете Ирия. Но помни: они рассказывают их тем, кто действительно умеет слушать.
Вот что я хотел тебе рассказать, мой милый дружок. До следующей встречи. И я поведаю тебе что-нибудь интересное, то, чего ты раньше и не знал.
Твой друг, Дедушка Веремей.
Поэт и вдохновение
В одном из южных уединённых мест, под сенью прекрасных тенистых деревьев, расположилось небольшое селение. Далее всех домов, ближе к роще, спускающейся к морю, стоял небольшой домик, весь окружённый кустами благоухающих роз. И, надо сказать, на удивление прекрасными росли эти розы, хотя за ними никто не ухаживал.
Жил в этом домике один поэт и слагал такие прекрасные стихи и песни, что, когда пел он их, замолкал даже соловей, живший в палисаднике среди роз. Он пел о звёздах, таинственно мерцающих в ночи, да так, что каждый, слушающий эту песнь, готов был бросить родной очаг и лететь к звёздам – он звал их ввысь, вдаль, смущал тревожные сердца своим дерзновением.
Если пел он о море, преображалось на глазах людей море, которое ранее было хмурым и безжалостным. Море, вечно шумящее и бурливое, теперь покорно катило свои изумрудные волны и, рассыпавшись маленькими радугами брызг, успокаивалось у ног поэта. Прозрачные, полувоздушные медузы всплывали на поверхность, чтобы послушать его песни.
Воспетый мир преображался, он лучился потоками света, он играл всеми цветами радуги, весь пронизанный любовью.
– Какой прекрасный уголок природы! – восклицали проезжие и, глядишь, оставались в этом селении, не в силах расстаться с ним. Здесь веселы и сыты были дети. Здесь смеялись весело и задорно парни и девушки. Здесь не было драк и убийств, воровства и всех тех тяжких преступлений, которыми так пронизан земной мир. Здесь было по-другому-здесь царила любовь.
Но не знали люди, что все эти прекрасные краски бытия, этот чудесный мир были сотворены поэтом. Он творил этот мир силою своей души, силою своей любви – велика была его сила!
По ночам, когда на синем небосводе вспыхивали своими светильниками мерцающие звёзды, он зажигал свечу, брал в руки перо. Где-то далеко шумело море, благоухали розы. В этот миг к поэту приходило вдохновение. Оно было таинственным и хрупким, оно было лёгким, как дымка тумана. Оно могло исчезнуть при неосторожном обращении. Поэт узнавал его лёгкое прикосновение, его непостижимое таинство.
Опьянённый вдохновением, уносился он мечтами в дальние миры, в бездонное, усыпанное мириадами звёзд небо. Его сердце, пронизанное восторгами души, зажигалось пламенным огнём, искорки огня вливались в каждое его слово, пламенели на бумаге.
Игра поэта и вдохновения была так сильна, что силою мечты и мысли они преображали деревушку – с утра светило яркое солнце, усмирённое море ласково играло в лёгкой волне; зрел виноград, великолепные сады давали невиданный урожай. Всё было прекрасно, и ничто не предвещало беды, когда она случилась.
Убаюканный славою и бурными восторгами односельчан, а может быть, и недобрыми льстивыми словами мстительных завистников, что сравнился он силою своей мысли с самим Творцом, возгордился поэт. И наступило однажды такое время, когда, как и прежде, пришло к нему вдохновение, но поэт не признал его. Он был занят собой-в ушах шелестели слова восхваления. Всё реже и реже приходило вдохновение к поэту, а если и приходило, то было неузнанным, ведь для этого надо иметь чуткое сердце, живущее для других.
И вот как-то однажды холодным вечером, расположившись у камина, сидел поэт и смотрел на огонь. Вдруг распахнулось от порыва ветра окно. Поэт вздрогнул, выглянул из окна и не узнал селения-яростный ветер рвал тучи, сверкали молнии, море, некогда ласковое и спокойное, кипело от бушующих волн. Отшатнулся он от окна и вдруг с ужасом вспомнил, как давно он не писал стихов и песен, как давно не приходило к нему вдохновение, и понял поэт, что не может он жить для себя, что главное дело его здесь – творить, творить, насколько хватит сил.
Жарким огнём запылало сердце поэта, голова закружилась от восторга и счастья. Закачалось тёмное небо, сквозь тучи засверкали яркие звёзды, и Млечный Путь позвал к себе.
Божественные искры Вдохновения закружили Поэта в вихре танца-открылось Сущее Природы, и Божий Промысел, и Звук, и Начертаний Вечных Круг…
Наутро Гимн играл в природе и Вечность пела и цвела…
Лебединая верность
Как над морем-океаном шумным облаком летела стая белых лебедей.
Лунным светом озаряясь, солнцем жарким согреваясь, день и ночь они летели к тёплым южным берегам. Лишь на время, лишь на стужу покидали край родимый, чтобы там, вдали, на юге, сердце трепетно сжималось о покинутой отчизне – о лесистых берегах, тёмных скалах, буйных ветрах, незамутнённых озёрах с бликом солнца на волнах, где под сенью ветл печальных встретил Лебедь Лебедицу. Молча голову склонил он, вдруг сражённый красотой, – в белокипенном наряде, с гордо величавым взором. Волны буйные смирялись, устыдясь своей натуры, и покорно, удивлённые, усмирялись вкруг неё.
Не успели даже молвить Белый Лебедь с Лебедицей, взвилась шумно стая в небо, крылья белые упруго поднимали ввысь. В барашках волн игриво солнце ярко отражалось, струи воздушные прохладой остужали жар сердец. Ночью месяц им стоокий в зрачках таинственно мерцал и жизнь прекрасную, как небо, сулил и счастье обещал.
На третьи сутки, на закате, стремительно содвинулася тьма. Блеснула молния, и градом была изранена она. На белокипенном наряде стекала струйкой кровь. Сомкнулись крылья белоснежны, и камнем падала она в бушующее море.
И громко вскрикнул Лебедь Белый, и долго плавал по волнам, и плакал безутешно. И звал её, и обещал все царства мира, звёзды неба и все цветы лесов, полей. В отчаянии израненное сердце кричало клятву верности своей. Но нет нигде подруги верной, лишь белое перо качается в волнах.
Уж если нам пример дают собратья наши меньшие, то как же человек?
Ужель он сердцем чёрств?
Ведь подвиг каждый день, каждый день зовёт на подвиг, неважно – коротка ли ваша песнь иль длинна. Лишь важно не предательством закончить свою песнь.
Нет малых подвигов.
Есть сердце лишь, любовью наполненное, и есть ли состраданье в нём иль нет его.
Тогда уж не пора ли нам у своего меньшого брата вновь поучиться песне лебединой?
Зелёный забор
Зелёный Забор был стар: с облупившейся краской, проржавевшими гвоздями, торчавшими из полусгнивших досок. Но по-прежнему от него веяло какой-то монументальностью, прочностью, за которыми ощущалась рука Мастера, изготовившего его. Он надежно охранял быт и уклад поселившихся там, за Забором. Он, Забор, чётко знал свои правила, свои обязанности и пропускал внутрь только тех, кто мог пройти через него, кто был хозяином того пространства, которое он охранял.
Прошло много лет, прежде чем многим стало ясно, что Забор давно не тот, что был раньше, – он постарел, обветшал, столбы, на которых крепились жерди и доски, покосились и разболтались, смотрели в разные стороны. Забор с грустью ощущал в нотках хозяев некую озабоченность его состоянием. И нередко заходил разговор, что пора менять Забор на новый, более современный и красивый. Забор вздрагивал от таких слов и, конечно, понимал, что срок его службы, а значит, и жизни подходит к концу.
Он вспомнил свою молодость, давнюю и оттого, казалось ему, более счастливую, полную надежд, мечтаний и жизненных планов. Он вспомнил руку Мастера и ощутил, как тогда, свою сопричастность к мыслям и неожиданным движениям Мастера. Он помнил эти руки, и порой казалось, что тогда он так понимал Мастера, как будто знал его планы, его мысли – доска ложилась ровно, упругая стружка ловко скользила из-под рубанка и мягкой струёй свежего дерева стекала к ногам Мастера.
Забор проникся своими воспоминаниями, забылся в холоде белой снежной пыли, что обтекала его со всех сторон этой суровой зимой, и мысли и воспоминания о прежней жизни так согревали душу, что Забор всё больше и больше погружался в них. Они жгли душу, они волновали, как будто это было только вчера и только это было жизнью настоящей.
Мастер был пришлый, не местный. В его синих глазах, спокойных и добрых, отражался мир, но какой – это трудно было понять. У каждого живого существа есть свой мир, свои понятия и суждения, и даже у Забора тоже есть свои понятия и суждения, и у Дерева, что растёт у самого Забора, тоже свои понятия о жизни, о мире и даже о звёздах.
Забор искренне вздохнул – скрипнула доска под тяжестью навалившего снега. Он вдруг вспомнил: ему однажды показалось, что главной заботой Мастера было не столько то, как будут прикладываться доска к доске, где нужно будет ставить столб, а как будто что-то другое, тайное и тогда так непонятное Забору, как будто что-то ещё кроме Забора должно было быть проявлено в том месте. Но что именно? О чём думал Мастер, когда строил обычный с виду Забор, который простоял почти полсотни лет как новенький, и только совсем недавно всем стало ясно, что пришла пора его менять.
Куда ушёл потом Мастер, никто не знал и не видел, но никого это тогда и не интересовало. Забор был построен, хозяева расплатились за постройку, и Мастер ушёл.
Вдруг Забор вспомнил так ярко, так ясно, что застонал от озарившей его мысли: Мастер не ушёл за Забор в ворота, он вообще никуда не уходил. Он открыл какую-то калитку, такую маленькую, такую невзрачную, где-то в глубине сада, в густых зарослях черёмухи. Забор лихорадочно стал искать в своих воспоминаниях это место – он прощупал каждую доску, каждый гвоздь, но ничего не нашёл. Не было в Заборе никакой калитки, ни маленькой, ни большой, только одни входные ворота с большими, украшенными всё ещё прекрасными резными столбиками.
Забор был слишком озадачен: как так, Мастер ушёл в калитку, которой нет? А была ли она тогда, когда строился Забор?
Ушла холодная зима, вот и солнце ярче засверкало в сосульках на крыше дома. Появились проталины. Из-под снега освободились старые почерневшие доски Забора. Забор зажмурился от яркого солнца, оно грело, оно оживляло, оно придавало сил жить дальше, и неожиданно Забор почувствовал руку – тёплую, знакомую руку Мастера. Это было так неожиданно, что Забор не понял, отчего рука Мастера по-прежнему делает Забор. Разве он уже не был построен? Не прожил долгую жизнь, не состарился и не разрушился? Забор как будто строится заново.
– Да, – сказал просто Мастер, – когда делаешь доброе дело, оно вечно всегда и отражения Доброго Дела живут во всех Мирах одновременно. Ничто не уходит в никуда. Вечно всё, даже Забор, который был построен однажды…
Новенький Забор был выстроен и покрашен зелёной краской. Мастер обошёл своеётворение. Он был доволен. Дивное место. На высоком косогоре стоял дом, окнами на реку. Извилистая песчаная дорожка, обрамлённая кустами сирени, цветущим шиповником, стекала к воде.
Работа закончена, получен расчёт. Мастер похлопал по Забору своей шершавой, натруженной рукой, открыл маленькую калитку в три доски и шагнул вперёд…
На лазоревом небосводе блеснуло изумрудное Солнце, сочные запахи трав, звуки Природы приветствовали Его – Он вернулся…
Язык музыки
Вечернее солнце едва коснулось верхушек деревьев, и в отсвете неба появились новые краски жизни – розовые и малиновые облака, которые, таинственно соприкасаясь в вечернем небе, привносили умиротворение и сладкой песней ложились на сердце.
Воздух становился ароматней, прозрачней. Где-то далеко послышались звуки волшебной свирели. Спускалась таинственная ночь, и звуки волшебной музыки-мягкой и нежной, как краски вечерней зари, – сливались с природой. И было так глубоко это таинственное взаимопроникновение музыки и природы.
Эти тонкие, едва уловимые мгновения жизни, когда душа сливается с Мирозданием и находит своё отражение и созвучие с ним, есть сладчайшее наслаждение и обретение самого себя.
Послушайте звуки и краски уходящего дня, они есть Жизнь – Вечная и Прекрасная.