Родился 26 декабря 1980 года. Клавишник, аранжировщик, композитор и продюсер группы Otto Dix.
Живет в Питере. Рисует, пишет книги, сочиняет музыку, делает компьютерные игры. Издает музыкальный журнал «Бункер». Раньше также издавал печатный литературный альманах «Город», делал художественные выставки. Через него в свое время прошло огромное количество музыкантов: он издавал музыку, делал туры, промоушен. Сейчас почти не уделяет издательской деятельности время, занимаясь только учебой: хочет стать медиком и наконец-то получить свое первое образование. Понемногу строит художественную мастерскую за городом.
О войне
Я хочу видеть танк, который прорастает цветами, автомат, где кровь – пища для нежных мыслей, мертвую крысу, что играет на флейте, ублажая звуками небесных сфер слух бездомного, что любит. Я хочу видеть счастливые лица героиновых блаженных будд, там, где они упиваются вкусом, от которого немеет язык и тепло, как любовь человеческая, течет туда, где звучит его песня. Пробудись! В руках, иссушенных горем, в глазах, красных от бессонницы, – нечто, что наполняет живой водой всё то, что страдало на солнце, приходя в этот мир с криком, а уходя с хрипом. Я хочу видеть страдание, которое в своей эволюции, проходя дорогами горя и многих печалей, перерастает в сострадание. Слабость, которая подобна слабости рожающей матери, – порождает мириады миров. Жестокость, которая подобна жестокости влюбленных, – рождает любовь. Злобу, которая подобна праведной злобе отца, – рождает уважение. Но я не хочу видеть радость, которая произрастает из чужого горя подобно цветам орхидеи, ибо они красивы, но едят еще живых и дышащих. Не хочу видеть радость сильных мира сего, они рушат то, что строится веками слабыми и тихими, теми, кто осмелился петь нежную песнь в царстве Мамоны.
Боль
Когда я появился на свет, ты уже была рядом, ты заставила меня сделать первый вздох, ты заставила меня сделать первый крик. Еще не коснулись меня руки матери, а ты уже во мне. И как бы сильно ни любила меня мать, пеленая в нежности мое тело, ты любила сильней. Прорастая откуда-то из центра моего сердца, ты проходишь сквозь мою голову и слезами растворяешься в вечности. Ты бываешь сильной и невыносимой, ты бываешь тихой и осторожной. Как огонь – то тлеешь в моих глубинах, то полыхаешь пожарищем, сокрушая мои иллюзии. Сжигая мои миры до пепелища, обнажая миру настоящего меня. Учишь меня новому. Учишь меня любить. Учишь меня сострадать. С тобой я не чувствую стыда и страха. Ты способна заглушить все чувства и слиться со мной в одно целое. Тысячу ночей я просыпался, ощущая тебя, и подолгу не мог уснуть.
Близкие умирали, оставляя меня одного, а ты была рядом и была сильней всех сильных. Женщины предавали меня, друзья бросали меня, люди кидали в меня камни, а ты была рядом и никогда не предавала. Приходила радость, но ты победила ее. Приходил покой, но и он был сломлен тобой. Приходил смех, но сразу за ним начиналась ты. Твои океаны безбрежны, ты начинаешься от начала начал, ты всюду, и всё в тебе. Время убивает даже богов, но только ты всегда возвращаешься, подобно фениксу, восстаешь из пепла и приходишь снова и снова. Ты универсальна как любовь, всё живое знакомо с тобой, никто не вправе отказаться от тебя.
С тобою крутят роман и нищий, и царь. Самые нежные слова поэтов произрастают из тебя, самые величественные поступки обязаны тебе. Ты в основе всего. Ты мой друг, моя любовница, моя жена, моя мать, мой отец, моя самая верная спутница. Когда я умирал, рядом не было ни души, и только ты выслушала мои последние слова, только ты была рядом, только ты любила меня сильней жизни. В моем одиночестве жила ты. Своим последним стоном я обязан тебе. Я пришел в этот мир – и ты была рядом, я ушел – и ты была рядом.
Самоубийца
С милой улыбкой на тонком лице в свои сорок лет она познала любовь и все ее глубины. Но ее жизнь, как озеро, привыкла лишь к легкой ряби на воде. Хрупкая лодочка, в которой она плавала по своим мирам, забрела в бездонный океан и столкнулась с бушующей стихией. Я видел ее лежащей на серой дороге возле монолитного бетонного гиганта, и какие-то люди, как птицы, махали своими крыльями подле ее тела. Любить в сорок – не то, что любить в восемнадцать. Здесь каждый шаг опасней, здесь каждый вздох – событие, здесь каждая улыбка – знак, здесь не случается ничего просто так. Первая любовь в сорок окрыляет до безумия, открывает новую вселенную, показывает улыбку мира, но за мнимым возникает настоящее. Тот, кого ты любила, уже счастлив и видит свои сны в чужой постели, он мирно спит, глаза его закрыты, ему не нужны твои звезды, твои стихи, твои миры, твое создание тяготит его, и он рад освобождению. Радуга снится ему, а теплые ладони приносят домашний хлеб в постель. Запах кофе и корицы с утра заполняет его мысли, в которых прорастает иллюзия покоя, но где-то в глубинах его сознания живет улыбка мертвеца. Твоя улыбка. Она беспокоит его сны, и он ненавидит за это тебя.
И вот ты, мирная, тихая, слабая, невинная и бездыханная, лежишь у дороги и загадочно смотришь в вечность. Белки глаз погасли и помутнели, волосы спутались, но то, как покорно ты созерцаешь печальный мир, заставляет меня страдать вместе с тобой. Твоему возлюбленному – счастье на всю жизнь, а тебе счастья – лишь на миг полета, ты птица без крыльев. Всего три секунды – и вот буря в твоем океане смолкла, хрупкая лодочка выкинута на иссушенный берег, ты, разбитая и одинокая, уходишь за темный горизонт. Не обернулась. Не закричала. Не заплакала. Молча ушла. Унесла с собой свое горе, свое достоинство и память о своем детстве. Никто не ждал тебя по ту сторону темного горизонта. Ни звука. Ни души. Только тишина. В доме Господнем душа не мечется.
Люди с утра, любопытные, качали своими головами, цокали своими языками и осуждали тебя. Но каждый из них еще черпнет из бездны своего ужаса. Каждый из тех, кто тебя осуждает, будет рыдать горькими слезами, следуя за неотвратимым роком. И огромное понимание придет к ним. А твой суженый пьет кофе, он легко и ловко плавает по быстрым рекам и ручьям, ни разу не видя этого океана, ни разу не ощущая его соленых брызг, не ведая о его глубинах. И жизнь его, как реки его, менялась быстро и безболезненно, она текла и искрилась. Тебя облачили в саван, его облачили в пиджак. Тебя клали на холодный стол, его – в горячую ванну. Тебя оплакивал случайный прохожий, его поздравляли друзья. Тебе зашивали тело, ему пришивали пуговки на рубашку. Тебя защищал только я, его целый мир.
Но вечность ждет его, за темный горизонт в пропасть следует всякий, кто пришел сюда.
Ольга Ткачева
Ткачева Ольга Владимировна родилась 31 мая 1953 года в г. Куйбышеве (прежнее название Самары). Отец Ольги был инженером-конструктором в КБ «Туполев», мать – врач педиатр-фтизиатр. Ольга с удовольствием слушала рассказы родителей об их жизни, работе. Детская способность наблюдать и слушать воплотилась в дальнейшем в рассказы и сказки: свое первое стихотворение девочка сочинила в три года.
Взрослая жизнь Ольги с литературной деятельностью связана никак не была. Она окончила химико-биологический факультет Куйбышевского госуниверситета по специальности «биология». Студенткой много ездила в экспедиции и на научные конференции, собирала материал для диссертации. Замужество и рождение ребенка заставили «притормозить», найти стабильную работу без разъездов и заняться семьей и домом. Основной рабочий стаж Ольги Владимировны – это врач-лаборант в клинико-диагностической лаборатории поликлиники.
В литературу Ольгу Владимировну привела перестройка. Она стала работать в самарском издании «АВС» в качестве составителя сборников. Сборник афоризмов, составленный Ольгой Владимировной, получил высокую оценку специалистов из-за необычной структуры сборника. Много работала в качестве внештатного сотрудника в различных изданиях – взрослых и детских, в разных жанрах. В журнале «Люди. Самара. ru» «доросла» до выпускающего редактора.
В настоящее время Ольга Владимировна находится на, как говорили раньше, заслуженном отдыхе и пишет исключительно для детей.
Толстушка
Со слов опытных «куроводов» мы знали, что куры-бройлеры – плохие несушки, но как же не проверить это самим? Я долго приглядывалась к выросшим цыплятам, купленным на откорм: какие же они всё-таки разные! Вот молодой петушок, длинноногий и голенастый. Вот крупная курица на высоких тонких лапах. Но самой большой и симпатичной была курочка, как будто бы сошедшая с картинки из книги рассказов о животных. Для мультфильмов тоже таких птиц рисуют: пушистых, круглых, на крепких коротких лапах.
Наша курица была настоящей королевой: она первой подходила к кормушке, для нее всегда находилось лучшее место на насесте, словом, жила она припеваючи. За округлость форм и манеру, усаживаясь на насест, взъерошивать перья, что превращало ее в белый пушистый шар, мы прозвали эту курицу Толстушкой. В один, как оказалось позже, далеко не прекрасный для Толстушки день мы перенесли ее из цыплятника в курятник, и жизнь бедной курочки резко изменилась.
В курятнике была своя курица-королева и свои подчиненные, так что Толстушке предстояла нелегкая борьба за место у кормушки. К тому же здесь всем заправлял большой белый петух. Несмотря на то что Толстушка провела всю ночь в курятнике, утром куры прекрасно поняли, что среди них появился чужак. Возможно, это произошло потому, что куры-старожилы были коричневыми, а Толстушка – белой, возможно и то, что, привыкшая к своему исключительному положению, молодая и неопытная курочка задела чувства новых соседей, но только житья Толстушке не стало. Куры дружно отгоняли ее от кормушки, щипали и клевали до тех пор, пока бедняга не забивалась в угол и не просиживала там часами, спасаясь от злобы собратьев.
Петух сначала заинтересовался неизвестно откуда взявшейся курицей. Он выгнул грудь колесом, прошелся перед белоснежной красавицей на цыпочках и заклекотал. Но испуганная Толстушка с криком метнулась в сторону. Петух очень удивился. Он растерянно посмотрел на глупую курицу, отвернулся и ушел по своим делам. С тех пор в сторону Толстушки он даже не смотрел.
От появления новой курочки распорядок жизни в курятнике никак не изменился. Рано утром петух выходил из сарая, кричал «Ку-ка-ре-ку!» и важно шагал к кормушке. За ним семенили куры. Наевшись, птицы выходили из загона и шли гулять: искать червяков и щипать травку. После этого из сарая выглядывала Толстушка. Она осматривалась и бежала к кормушке доедать то, что осталось. Из загона курица почти не выходила. Толстушка в одиночестве копалась в земле, расхаживала взад-вперед вдоль сетки, усаживалась на насест, словом, чувствовала себя гораздо лучше, чем в компании агрессивных товарок. И всё же курочка была очень одинока. Иногда она выходила из загона и шла за стайкой, но как только замечала возвращающихся кур, сразу скрывалась в сарае.
Однажды мы заметили, что Толстушка подружилась с воробьями. Шустрые птицы каждое утро рассаживались на ветках вишни и ждали ухода кур на прогулку. Как только последняя курица скрывалась в траве, начинался воробьиный пир. С писком и чириканьем воробьи слетались к кормушке и жадно поглощали остатки куриной трапезы. Толстушка не мешала птахам набивать клювики, но стоило какому-нибудь воробью вспорхнуть и сесть поодаль, курица бочком-бочком, шажок за шажком, подбиралась к зазевавшейся пичуге, а потом ерошила перья и кидалась на воробья. С резким чириканьем воробей взлетал и садился где-нибудь неподалеку, а курица повторяла свой маневр. Рядышком усаживался другой воробей, как будто бы дразня Толстушку: «И меня не поймаешь!». Гоняться за маленькими юркими птицами курочке явно нравилось, но, наигравшись, воробьи разлетались по своим делам, а Толстушка снова оставалась одна.
Как-то раз куриное стадо потянулось на прогулку, а петух задержался у входа в загон. Скосив глаз, он несколько секунд что-то высматривал, а потом схватил большого жирного жука, ползшего по дорожке. С клекотом петух подбросил жука, потом опустил его на землю, потом снова зацепил клювом. Заслышав об угощеньи, к петуху побежали куры, но ближе всех оказалась Толстушка. Она посмотрела на петуха, тот отодвинулся, предлагая курице отведать жука. Толстушка нежно погладила Петю по перышкам, и тут на нее налетела самая крупная и самая злая курица. Толстушка присела от страха, но петух грудью отбросил злодейку в сторону и крепко трепанул ее за загривок. Рыжая курица отскочила, а Толстушка, съев подаренного жука, пошла за своим неожиданным защитником, который курлыканьем пригласил всех гулять. Курочке было страшно, и она старалась не отставать от петуха, а тот внимательно следил за рыжими курами. Если какая-нибудь из них пыталась обидеть Толстушку, он тут же вставал на защиту и прекращал скандал. С тех пор мы постоянно видели двух белых птиц – петуха и нашу Толстушку, – бок о бок гуляющими по двору. Петух выкапывал червяков, а курочка нежно перебирала перышки на его голове. Теперь никто не смел напасть на Толстушку, но это не испортило веселого, доброго нрава белой курочки. Мы ни разу не видели, чтобы она устроила скандал или обидела более слабую птицу, и были очень довольны, что жизнь Толстушки наконец-то наладилась.