Что-то близкое очень легло под вуаль,
Что-то очень простое до срока таится.
«…Потому что рассвет…»
…Потому что рассвет,
Потому что закат,
Потому что весна
Может взять невпопад
И прийти в феврале.
Потому что леса,
Потому что поля,
Потому что куда бы
Ни кинул свой взгляд —
Не унять красоты.
Потому, что цветы
Вдохновляют цвета
И рождают шедевр,
И летает мечта
За пределом мечты.
Потому никогда
Не устанет душа
Беззаветно любить
И с восторгом вкушать
Эту жизнь на земле.
Любить
Скажи, ведь это же прекрасно —
Любить, не требуя взамен
К себе в любви признаний страстных:
Любовь – не марками обмен.
Любовь есть дань тому, что свято.
Она – как песня соловья,
Что мчится вслед огню заката
В саду под музыку ручья.
Та песнь – хвала природе чистой,
Священный дар красе ночей,
И от природы пересвиста
К себе не жаждет соловей.
Он счастлив тем, что сердце бьется
Заботой, лаской, теплотой;
И песня сладостная льется
Над вечностью и над мечтой.
Скажи, ведь это же прекрасно —
Всю жизнь такою песней жить;
Покуда пламень не угаснет
Вдыхать, Творить, Дарить – Любить.
«Глупое детское счастье…»
Глупое детское счастье —
Комната с видом на море.
Умное взрослое горе —
Комната жизни без вида.
Ветхих идей пирамиды:
Символы, образы, страсти.
Целое рвется на части.
Все переменится вскоре.
Станут далекие звезды
Близкими, словно родные.
Станут печали земные
Легкими, словно туманы.
Издревле шли караваны
Сквозь ледяные погосты.
Все повторяется – просто
Где-то идут посевные.
Сонная улица. Утро.
Запах осеннего рая.
Это весна умирает,
Чтобы опять возродиться
Музыкой, радугой, птицей…
Вновь Фаэтон златокудрый
Россыпью солнечной пудры
Вечность закружит, играя.
Вновь на заветных скрижалях
Время законы изложит.
Сон повторится, быть может,
Только другими словами.
Новые символы сами
Вырастут в новых печалях.
Плач суету подытожит.
Глупое детское счастье —
Комната с видом на море.
Умное взрослое горе…
Все образуется вскоре.
«Осенний лист скользит по водной глади…»
Осенний лист скользит по водной глади
Едва-едва, легко и невесомо,
Как будто кто-то нежно небо гладит,
Уснувшее в пастели водоема.
Как будто дух весны, в пылу забвенья,
Покинув лоно мира древней птицей,
У осени черпает вдохновенье,
Лаская тайны хрупкую границу.
Как будто все прошло: и грусть, и нежность,
И вечность, и любовь, и боль, и вера.
Осталась только зыбкая безбрежность,
Огонь судьбы внутри холодной сферы.
Осталась только тень того, что было,
Врастающая в тень того, что будет.
Безликая, чарующая сила,
Которая из тлена чувства будит.
Незрелый сон, взрастивший пробужденье, —
Как яркий блеск немого совершенства.
Усталость, обернувшая мгновенье
В полет мечты над пропастью блаженства.
Осенний лист скользит по водной глади,
Стирая все возможные преграды.
Он весь в небес волнующей прохладе…
Как искренни порою листопады.
Есть время, чтобы постичь непостижимое во времени
Для жизни нет особых оснований,
Для смерти нет конкретных убеждений.
Бессмысленная цепь переживаний
В бескрайнюю гряду перерождений.
Окутан тайной древний образ мира:
Так яркое болезненно незримо
И жажда сотворения кумира
С великой жаждой ведать неделима.
Судьба и выбор, вечность и забвенье,
Мечта и проза, сон и сон в квадрате…
Слепая ценность каждого мгновенья
Реальней ощутима на закате.
Предел исканий – (грешным делом) опыт,
Увы, не застрахован от обмана,
И слышимый, порой, манящий шепот, —
Возможно, только следствие дурмана.
Прискорбный парадокс духовной сферы:
(В сетях определенного режима
Ее не объясняет даже вера)
Во времени душа не постижима.
Наблюдатель (Вечность)
Он свидетель зарожденья мира,
Для него столетия – не бремя,
Растворяясь в линиях эфира,
Он покоем отвергает время.
Сквозь него проходят миражами
Караваны жизнезаключений.
Рядом с ним, сметая пыль сомнений,
Смерть, зевая, топчется в пижаме.
За его спиной в слепом порядке
Звенья мысли целостность теряют,
И в какой-то страшной лихорадке
Памяти страницы тают, тают…
Он не друг, не враг и не предатель,
Как последний слог в священной книге, —
Вечность, затаившаяся в миге.
Он не Бог, он просто Наблюдатель.
Анне
Мой друг, скорее, нет – моя подруга,
Пусть воет за окном седая вьюга,
А солнце тихо ходит стороной,
Пусть светлая печаль в ответ невзгодам
Дает в твоей душе благие всходы,—
Она лишь отшлифует образ твой.
Ты только не пускай в свой храм, не вздумай,
Унынья и отчаяния думы:
Они, как пятна сажи на стекле.
Ты душу береги от этих пятен,
И коль судьбы укол до боли непонятен,
Ты все, что душу рвет, предай земле
И мысленно вспорхни. Мысль обладает
Той силой, от которой боль стихает
И в красках расцветает все вокруг.
А вера, вспомни, горы двигать может.
Так верь в себя, и пусть тебе поможет
В себя поверить этой рифмы круг,
Моя подруга. Нет, скорее – друг.
«Моя стихия – стих. И я…»
Моя стихия – стих. И я
Ловлю душой, вдыхая в строки,
Блаженной мудрости потоки,
Святую сущность бытия.
Врываясь грудью в пену волн
Бушующего мирозданья
(В пучину векового знанья),
Я – в грозном океане челн:
То на хребте волны могучей
Я звезд касаюсь головой,
То скинут вниз волной ревучей…
Я даже крик не слышу свой.
Но даже если шторм познаний —
Мой крест на сотню миль и лет,
И даже если средь скитаний
В межволнье – мой последний след,
Не променял бы все равно я
Касанья звезд волшебный миг
На вечность жалкого застоя,
На скучный шелест дней пустых.
«Не доверяй мечты словам…»
«Не верь себе»
Не доверяй мечты словам:
Мечты так любят не сбываться,
Слова же могут посмеяться
В лицо несбывшимся мечтам.
И чувства утаи от слов:
Словами чувства не опишешь,
Лишь только копотью надышишь
На бледный чувств своих покров.
И даже мысли береги
От слов, что в зависти тревожной
Постичь не в силах мысли сложной,
Лишь осквернят ее шаги.
«Прозрачность сказанного мною…»
Прозрачность сказанного мною —
Итог непонятого вами…
Так те, кто выжил, после боя
Скользят дрожащими руками
По откровений зыбкой глади;
Устои судорожно гнутся,
И время нежно выбор гладит:
Сойти с ума – или проснуться.
«Как смеешь ты писать о чистоте…»
Как смеешь ты писать о чистоте,
Вкушая грязные плоды порока,
Чертая кровью мыслей на листе,
Учить, не проникая в смысл урока?
Как смеешь ты бросать в лазурь небес
Свой жалкий взор, ища небесной манны,
Когда твоей ногой последний бес
Твою же душу топчет неустанно?
Как смеешь ты?.. Но Бог тебе судья.
Тропинок много, но одна дорога…
И, может, ты, раскаявшись, как я,
Придешь просить прощения у Бога.
«Кем стал я? Ведь прошло уж четверть века…»
– Кем стал я? Ведь прошло уж четверть века,
Как пробил час – и я увидел свет.
Я стал душою в теле человека,
Иль это не достаточный ответ?
Я стал песчинкой в сфере мирозданья.
Считаю время, собирая боль.
– Попробуй дать отпор своим желаньям —
И станешь кем-то. А пока ты – ноль.
«Как много не сделано…»
Как много не сделано.