Но в последние дни появилось и что-то новое. Звуки грома с каждым днем становились отчетливее, бахало уже где-то поблизости. Помимо своих обычных занятий дети теперь помогали воспитателям «приводить детдом в порядок», как взрослые называли эти непонятные действия.
На стенах краской нарисовали угловатые кресты красного цвета, сделали надпись «ДЕТИ!» большими буквами. Вместо государственного флага у входа зачем-то повесили белую выстиранную и отглаженную простынь. Стекла в окнах заклеили крест-накрест скотчем, кровати и мебель переместили ближе к центру комнат, отодвинув от окон и стен.
– Что это? – спрашивали дети при каждом раскате.
– Просто гроза, не бойтесь, – отвечали воспитатели.
«Странно, но небо чистое и дождя давно не было», – удивлялись дети.
Кристофер не выпускал своего нового плюшевого друга из рук, вместе с ним ходил в столовую на обед, брал с собой на прогулки возле дома и ночью, ложась спать, нежно обнимал мишку, крепко сжимая его даже во сне. Плюшевый Тедди обрел в мальчике настоящего хозяина, о котором только и может мечтать любая мягкая игрушка: заботливого, нежного, любящего.
С другими детьми Кристофер близко не дружил, его пугали их суетливость и громкие бесполезные разговоры. Он лишь здоровался с ними, иногда спрашивал, как дела, впрочем, никогда не интересовался подробным ответом на свой вопрос. Со временем другие дети и сами перестали разговаривать с ним, ограничиваясь лишь дежурными фразами в ответ на его приветствия.
Кристофер чувствовал особую заботу и нежность, которую испытывала к нему одна из воспитательниц – «тетя Аня». Иногда он думал, что она, наверно, очень похожа на настоящую маму, которая, конечно, любила его, но почему-то «потеряла», и он попал сюда, в детский дом. Но однажды она найдет его и заберет домой, где будет тихо и уютно.
При каждом новом раскате грома Кристофер очень пугался. Ему казалось, что нечто взрывается прямо внутри его головы. Он нашел укромное место – подсобную комнату, где стояли холодильники с продуктами. Холодильники равномерно жужжали, заглушая звуки взрывов, доносившиеся снаружи. Дети в эту комнату не заходили, а повар заглядывал сюда всего несколько раз в день.
Тетя Аня была занята вновь появившимися со звуками взрывов делами и не заметила, что ее нелюдимый подопечный нашел для себя новое необычное укрытие. Крис в своей тайной комнате становился на складной табурет и ловко запрыгивал на стоящие бок о бок холодильники. Там он ложился на спину так, чтобы быть совершенно незаметным снизу, даже для повара.
И, конечно, он всегда брал с собой плюшевого мишку, которого сажал себе на живот и разговаривал с ним шепотом, доверяя самые сокровенные мысли и мечты. Мальчик выходил из своего укрытия только в часы приемов пищи, прогулок или сна. Так что на его отсутствие в остальное время никто не обращал внимания.
Однажды под вечер, когда звуки взрывов стали настолько громкими, что ушам было больно их слышать, к детдому подъехал желтый автобус.
Анна подошла к водителю со шрамом на щеке, который вместо обычной для него рубашки почему-то был в одежде противного зелено-пятнистого цвета.
Он сказал:
– Аня, собирайтесь все. Здесь больше нельзя оставаться, вас приказано эвакуировать…
Буквально через полчаса в автобус погрузились дети с цветными рюкзачками за спиной, воспитатели и обслуживающий персонал.
– Никого не забыли? – спросил водитель.
Женщины оглядели воспитанников. Анна вскочила со своего места:
– Кристофера нет! Да где же он мог спрятаться?
Мальчик лежал на холодильниках, не слыша внешнего шума, и дремал. Внезапно плюшевый мишка свалился с его живота вниз. Кристофер сразу же проснулся и осмотрелся. Игрушка упала за холодильник, в узкую щель между стеной и задней стенкой агрегата.
Он попытался просунуть в щель руку – не достать. Со всей силы толкнул холодильник – не сдвинуть. Ничего нельзя было сделать. Мальчик спрыгнул вниз, закрыл изнутри ведущую в комнату дверь на замок, сел на пол и громко зарыдал. Как же теперь объяснить этим непонятливым взрослым, что надо спасти мягкого товарища из лап бездушного холодильника, который не выпускает его к своему хозяину?
В дверь постучали. Знакомый голос тети Ани, приглушенно звучавший с той стороны, просил выйти из комнаты.
– Я… не… выйду… – сквозь плач произнес мальчик. – Я… не… брошу… Мишу…
Потом голос тети сменил мужской баритон. Мужчина бил в дверь, кричал, ругался, требовал открыть.
Мальчик обхватил голову, закрыл уши руками. С каждым ударом в дверь хотелось втянуть голову внутрь тела, как это могут в случае опасности делать черепахи, которых показывали по телевизору. Но люди, к сожалению, не черепахи.
– Дверь крепкая, мне не выбить, – сказал мужчина, – надо съездить в город за инструментами.
Они вышли на улицу, вечерело, солнце заходило за горизонт, завершая очередной летний день.
– Ты поезжай, отвези всех наших, – сказала Анна, – а я останусь, не могу бросить Криса здесь одного.
Светящийся шар, напоминающий падающую звезду, пролетел с необычным шипением у них над головами и раскрылся у горизонта ярким букетом огней, медленно опускавшихся вниз.
– Фосфорные снаряды, – сказал мужчина, – они выжигают все на своем пути.
Он крепко обнял Анну и поцеловал в губы. От неожиданности женщина оторопела.
– Я вернусь за тобой! – сказал он, глядя ей прямо в глаза, в её бесконечно красивые голубые глаза. – Обещаю! Слышишь? Сейчас отвезу детей и обязательно вернусь.
Она кивнула. Мужчина сел в автобус на место водителя, завел двигатель. Дети улыбались и махали ручками на прощание тете Ане.
– Дети, не бойтесь, тетя Аня скоро присоединится к нам вместе с Кристофером.
Машина развернулась, водитель посмотрел на одиноко стоящую возле дома женщину, кивнул. Автобус двинулся вперед по разбитой грунтовке, пропав в темноте позднего вечера через несколько секунд после отправления.
Где-то вдалеке вспыхивали огни продолжавшегося боя, небо расчерчивали светящиеся линии трассирующих снарядов.
Мишка был бы не прочь помочь своему хозяину вызволить себя из нечаянного плена, в котором оказался. Но как плюшевая игрушка может помочь человеку? У нее-то и мозгов в голове нет, одни опилки, вернее, синтепон.
Когда за дверями стало тихо и тетя Аня с мужчиной ушли, Кристофер немного успокоился, перестал плакать. Он посмотрел на складную табуретку, в голове сам собой родился план по спасению мягкого друга.
Он залез на верх холодильного шкафа, затем нагнулся и с большим трудом дотянулся до табуретки, поднял ее к себе наверх. Мальчик просунул сложенные ножки мебельного изделия между холодильником и стеной, перебрался на соседний бытовой прибор и, используя сидушку как рычаг, начал отодвигать его от стены.
Огромный холодильник подался в сторону, наклонился, пошел дальше и с грохотом рухнул на пол. Мальчик спрыгнул вниз, легко поднял плюшевую игрушку, прижал к себе, улыбнулся. Мишка спасен! А что холодильник? Сломался… Да ничего, это неважно. Пусть взрослые волнуются об этом.
Кристофер открыл замок на двери и, крепко сжимая Тедди в руках, вышел из комнаты.
Не найдя никого в опустевших помещениях, мальчик выбрался на воздух. Анна стояла на улице и завороженно смотрела на освещавшие ночную тьму вспышки.
– Тетя… Аня…
– Господи! Как хорошо, что ты вышел! – всплеснула руками женщина. – Что случилось, почему ты не открывал мне дверь?
Кристофер вытянул вперед руку с плюшевым мишкой:
– Миша… застрял… холодильник… не пускал…
Женщина крепко обняла мальчика, погладила его по голове:
– Все уехали, скоро дядя приедет за нами на автобусе, и мы тоже отправимся в путь.
В небе вспыхнул яркий белый шар и покатился вниз.
– Что это?
– Звезды падают. Знаешь, что надо делать, когда с неба падает звезда?
– Нет…
Раздался грохот, мальчик уронил мишку в траву, закрыл уши ладонями.
– Загадывать желание. Кристофер, у тебя есть желание?
– Нет… А… у… тебя?..
Белый шар в небе рассыпался на миллион светящихся осколков, медленно опускавшихся вниз.
– Я очень хотела, чтобы ты вышел из комнаты и мы были вместе. Но мое желание уже сбылось…
Яркие точки, словно светлячки, летели прямо на них. Женщина мертвой хваткой вцепилась в руку ребенка:
– Пойдем в дом… скорее…
Из темноты на большой скорости выскочил желтый автобус. Резко остановился возле здания, когда-то бывшего детским домом. Отблески пламени, вырывавшегося из пустых оконных глазниц дома, осветили автобус.
Водитель сдержал обещание и вернулся. Автобус уже не был таким красивым, каким он был всего несколько часов назад. Корпус повредили осколки, во многих местах были видны пулевые отверстия, через разбитые стекла порывы ветра выдували наружу шторки из темного салона.
Мужчина подошел к горящему зданию так близко, что жар стал обжигать кожу на его лице, покрытом алыми оспинками ран от осколков лобового стекла, разбитого шальной пулей при подъезде к детдому. Языки пламени оранжевым светом отражались в его наполнявшихся слезами глазах. Он сжал руку в кулак так сильно, что ногти впились в ладонь, проткнув кожу до крови.
– Я вас никогда не забуду!
Меня в числе других журналистов привезли к детскому дому перед рассветом, когда стих ночной бой. Я вышел из машины. Глазам открылась ужасная картина разрушений, впрочем, ставшая, к сожалению, привычной за последние дни военной командировки. Руины дома догорали, от обломков тянуло едким дымом.
– Их эвакуировали, – сказал наш сопровождающий, – погибли один ребенок-инвалид и воспитательница, отказавшаяся бросить его здесь без присмотра.
Я подошел ближе, взял в руки висевший на шее фотоаппарат, настроил, сделал несколько снимков. Среди опаленной травы я увидел обгоревшее тело детской игрушки, которое когда-то было мягким плюшевым мишкой. Отсветы языков пламени, вырывавшихся из пустых оконных проемов, освещали игрушку, едва различимую в предрассветной мгле, слегка разбавленной первыми лучами восходящего летнего солнца.