Как я хотела его забрать сама, но знала, что Стас и папа мне этого сделать не дадут. Потом криминалист сам вынес ребёнка. Когда я увидела брата, очень сильно переволновалась, в ушах слышала биение своего сердца. Мне так хотелось прижать к себе своего зайчика и больше не отпускать. Обернувшись, я увидела, что папа пошёл не в ту сторону и чуть-чуть не упал.
Нашего мальчика внесли в автобус, положили на кресло. Мне даже показалось, что он не умер, а просто спит. Только один разрез на его голове и шее утверждал обратное. Глядя на беспомощность отца, я поняла, что мне нужно быть хладнокровной, а это мне давалось очень тяжело.
Мы ждали маму, чтобы она попрощалась со своим сыном в последний раз. Зарине это не нравилось, а по-другому нельзя. Она бы корила себя за то, что не попрощалась с сыном. Неожиданно я узнала, что подкупленный патологоанатом сказал, что мы ребёнка не кормили перед смертью, хотя мама его покормила перед сном, а его печень получила шок. Но это были пустые понты! Моего брата убили прививкой, спровоцировавшей рак печени. Ему нельзя было ее делать, но ни УЗИ, ни анализы не брали. В общем, Козлова всегда так делала, для нее главное – уколоть, а можно или же нет, ее не волновало. Вскоре вышла мама, она склонилась над телом нашего брата и зарыдала; попрощавшись с ним, вернулась в больницу. Я хотела ехать с папой, но он запретил и велел сесть в машину к дяде Володе.
Автобус ехал впереди нас, а мы не стали его обгонять, так как знали, что там покойник. Мы заметили, что, если кто-то умирает, обязательно идёт дождь. Также всю дорогу мы обсуждали, что не мог наш Сережа умереть от этого. Я точно знала, что он кушал, так как сама лично кормила его, а фельдшер доставала кусочки пищи из его рта, когда откачивала его. Я все видела, так как это происходило при мне. Автобус свернул на ферму на заправку, а мы помчались домой, чтобы все подготовить к приезду нашего мальчика. Доехав до дома, я выбежала из авто, прихватив с собой пакеты, попрощалась с дядей Володей и помчалась в дом. За несколько минут мы с бабушкой накрыли пьедестал для нашего малыша, а я достала кошелёк и вместе с бабулькой своей стала пересчитывать денежные купюры. Какую я все же сделала ошибку… Откуда я могла знать, что она вытащит из него деньги, сделав вид, что она ничего не сделала? Вскоре привезли нашего Сережу и на душе у меня стало теплее. Он был дома, а не в холодном здании морга, среди любимых игрушек и родных стен. Как ни странно, это меня успокоило. Я отлучилась на мгновение и дала бабушке кошелёк, и она вытянула из него деньги в тот момент, пока меня не было. Когда я вернулась, папа уже сидел в автобусе, а наша воровка бабуля стояла с Витей. Я взяла у нее кошелёк и пошла к отцу, чтобы ехать заказывать поминки. Все организовав, мы приехали домой и взяли Витю с его маршруткой, а он начал кричать, что не собирается везти нас на своём бензине. Чёрт, мы что, не заправим ему бак? Мало того, что он обворовал нас, так еще и совести хватило ныть, чтобы ему заправили «газель». По дороге я стала считать, чтобы знать, сколько у нас денег осталось, но обнаружила, что деньги украдены. Витька уткнулся носом в руль и стих, словно нагадивший ребёнок. Потом мы решили заехать к маме и позвонили, но она не брала трубку, а ответил Семен. Из-за того, что у него огромные проблемы с речью, я ничего не поняла из сказанных слов. Всю дорогу мы пытались дозвониться, но не смогли, страх обуял наше сознание. Мы помчали на заправку, меня пронзил взгляд одного азербайджанского парня. В нем была та самая человечность, которой не было в глазах моих дедушки и бабушки. Витя рвался на работу и не хотел помочь нам на кладбище завтра, но папа пообещал ему пробить все колёса, а потом поставить новые. Ужас, у них и шутки были сквозь зубы и с пустыми понтами Витьки. Он был не настоящим мужиком, а простой тряпкой для мытья полов!
После того как мы забрали гроб, мы заехали в супермаркет и я взяла зайчика для брата, словно живого. Конечно, ревела, когда расплачивались за него. Мы вновь позвонили маме и поехали в больницу отвозить им вещи. Гроб был великолепный: нежно-голубого цвета, с золотыми розами, дубовый. Но на входе в больницу Витька сказал так, что все встало на свои места. Он не хотел идти с нами и сказал, что он нам никто и вообще что мы до него докопались. А наша мама была на приёме у врача, поэтому не смогла ответить. Мама передала вещи и взяла другие.
Когда мы приехали домой, вечер постепенно занавешивал овал неба на горизонте и пошёл дождь. Когда выносили вещи, обнаружили иконку, потертую из-за времени. Никто не знал, как она оказалась там, но за чудо спасибо тому, кто ее положил. Увы, но с гробом мы ошиблись, он был немного велик. В народе говорят, что это плохой знак, а возможно, оно так и было. Вокруг моего брата, словно куча горлиц, спустились наши соседки. Престарелые женщины украшали его цветами и о чем-то спорили, но нам до этого не было никакого дела.
Краски дня исчезали, а мой посёлок накрывался сизой мглой, как и моя душа. После того как мы завезли продукты в кафе, мы съездили домой и несколько раз посылали Витю за корректором, чтобы подписать венки. Я очень надеялась, что бабушка мне поможет, но получила отказ, так как дед дома голодный. Поэтому пришлось всем заниматься самой. Мы просидели возле гроба очень долго. Спасибо дяде Саше и его супруге, которая являлась крестной моего брата Семена. Наша бабка собиралась в день похорон внука на работу, которую к тому же в тот день выдумала. Бригада собрала деньги на венки, а ей дали выходной. А вот они эти деньги растранжирили на всякие безделушки. Воры, да и только. За это я ненавижу их точно так же, как и Козлову. Помню, тяжело вздохнула и продолжила подписывать венки, но периодически мне становилось даже плохо. В ушах появлялся шум, а в груди появлялся непонятный стук, словно моё сердце хотело выскочить наружу. На беду, у меня даже кончились таблетки и нам с папой пришлось идти к Наталье Борисовне хотя бы за одной таблеткой. Папа спросил, смогут ли они подписать венки, но они не умели этого делать. Я сообразила, что придётся все делать самой и с этим ничего не поделаешь.
Время все шло, а ночь постепенно вступала в свои законные права. Папа с дядей Сашей заставили меня лечь спать. Наутро они уехали на кладбище готовить могилу, а я осталась одна в пустом доме, где были только мы с малюткой в гробу. Вдруг вздрогнула, когда вспомнила ночные кошмары. Странно, но наш дом окружили кошки – и наши, и море чужих. А наша пришла в бешенство и со звериными глазами бросалась на Серёжу. Мы подходили к ней, а она шипела и кидалась на нас. Чужие коты заполняли наш дом и рассаживались вокруг гроба, а наши котята залазили на меня и странно мурлыкали. Но, глядя на нашу Марусю, можно было подумать, что она дьявольское животное, которое шипело и бросалось на всех, словно сам дьявол в обличии кошки пришёл за душой ангела. На секунду подумала, что на небесах шла война между раем и адом за Сережину душу. Из-за последних странных событий я даже поверила в потусторонний мир. Увы, но четверо сходить с ума одновременно не могут.
С рассветом я положила все принадлежности в гроб братишки и развязала ему ручки и ножки. Как ни странно, я не чувствовала боли, а ощущала нежность и тепло, а главное, любовь согрела мне душу. Я забыла про гнев, ярость, обиду и месть. Просто хотела, чтобы он был со мной. Пока никого не было, успела нарезать цветы и украсить ими новый домик братика. Мне почему-то показалось, что ему будет приятно лежать среди своих любимых цветов. Потом пошла открывать ворота, потому что приехали наши. Да и всегда в нашем доме разгораживали забор, чтобы люди могли спокойно проходить. В нашей семье так было принято, но Витьке этого не понять. Он стал орать не своим голосом, что я дура, раз так делаю, но я ответила стойко, что у моего брата будет все как у людей! Конечно, он меня ненавидел очень сильно и считал себя самым умным фраерком, но, увы, ему до него далеко, как до Китая ползком. Удивительно, но на похороны приехал и дед. Он был настолько хладнокровным, можно было подумать, что у него нет сердца, а просто камень внутри.
Когда он зашёл к нашему ангелочку, что-то пробурчал и тяжело вздохнул. Конечно, это его «ммнда» меня возмутило, увы, но это был наш дед, которому совершенно плевать на все и всех. После этого «ммнда» вся троица каменных людей – дедушка, бабушка и Виктор – поехала за сигаретами в магазин, и я вновь осталась одна, понимая, что они тратят деньги с венков моего брата. Удивительно, но мне было не страшно, хотя покойников боюсь очень. Я просто знала, что мой брат мне ничего не сделает, а просто защитит. Помню, когда была совсем ребенком, бабушки говорили, что покойники все видят, от них не спрятаться, не скрыться, они видят тебя изнутри. Видимо, и наш Сережа все знал.
Утро полностью вступило в свои права. Я вошла в свою спальню и взяла этого медвежонка, посчитав, что так хотел мой брат. Усадив игрушку у иконы, села рядом в ожидании кого-то. Но время все шло, дом так и пустовал, дыша глубокой тишиной. Мы с Сережей были вдвоем, только он и я, молча охраняли покой друг друга. На миг можно было подумать, что мальчик был жив, а его глазки вот-вот откроются. Хотя по краям алых губ появлялись чёрные следы. Его глаза были приоткрыты, казалось, что он все видел и следил за нами.
Где-то через полчаса приехала наша святая троица. Дед практически не заходил в дом, мама все время звонила из-за волнения. Помню, она вновь позвонила Виктору, но его слова заставили заорать на него. Помню, он подошёл к бабушке и сказал:
– Мам Лид, что делать? Опять Лизка звонит, – при понтах спросил тёщу, как она ответила то, что взбесило меня еще больше. Как ей не было стыдно сказать такое!
– Да пошли ее в одно место! – с ненавистью ответила наша родная бабушка. У меня в голове не укладывалось, за какой грех она так ненавидит собственную дочь. Ладно мы, дети своего отца. Это понятно, почему она нас-то ненавидит. А маму-то за что? Или она не может смириться с тем, что наша прабабушка отписала этот дом нашей маме? Ответа я не знала.