Вдохновение – это творчество
Декабрь заканчивался. Падали хлопья снега. На термометре -5°. В центре площади – высокая ёлка в мерцающих гирляндах, пушистой мишуре, ярких шарах.
Ольга зашла в ларёк «Отдохни». От дыхания её волнистых локонов цвета тёмного шоколада снежинки на её голове быстро таяли.
– Чашечку горячего шоколада, – обратилась она к продавцу.
– Минуточку, – вежливо ответила молоденькая блондинка.
Взгляд карих глаз Оли остановился на витрине журналов в ярких глянцевых обложках:
– Журнал «Моя прекрасная леди», пожалуйста.
Наслаждаясь ароматным напитком, она внимательно читала.
Рубрика «История любви». Конкурс. Призы.
За плечами Ольги: училище культуры (театральное отделение); Воронежский педагогический институт (филологический факультет), курсы сценаристов (Воронежская школа телевидения).
«Я чувствую», – подумала она. Летело время. Семья. Работа. В руках Оли журнал «Моя прекрасная леди». Рубрика «История любви». По лицу её пробежала улыбка:
– Приятный сюрприз. Мои рассказы «Рубиновое солнышко», «Букет алых роз», «Клятва» вышли в свет. Главный редактор воронежского журнала «Моя прекрасная леди» Наталья Захарченко работу одобрила.
Оля – участник Ольховатского литературно-поэтического клуба «Лира. Лира молодая». В газете «Вестник» – её «прозаические миниатюры».
Конец декабря. На улице слякоть. На календаре – Новый год.
Ольга в ларьке «Отдохни» пьёт горячий шоколад. Память отматывает назад…
Стаканчик горячего шоколада, журнал «Моя прекрасная леди», литературно-поэтический клуб. «Лира. Лира молодая».
На телефоне оповещение. Письмо. «Российский колокол». Приглашение на участие.
«Я участвую», – подумала она.
Букет алых роз
В руках незнакомки – алые розы.
«Какие дорогие цветы он ей дарит. Одна такая роза – триста рублей, – подсчитывала в уме Лизка. – Какой щедрый!»
Приятно пригревало августовское солнце, по нежно-голубому небу неспешно ползли облака и в воздухе прямо-таки разливалось умиротворение. Да ещё эти двое… Елизавете хотелось думать о них.
«Видать, он настолько влюблён в свою кареглазую блондинку, что и луну с неба для неё достанет», – фантазировала она.
Парень что-то эмоционально рассказывал своей любимой. Её нежное личико играло румянцем, а когда она улыбалась, на щеках появлялись умильные ямочки.
Красивая пара!
«Они похожи, как брат и сестра, – подумалось Лизе. – Это значит, будут счастливы вместе».
Лиза кинула взгляд на руки парня: обручального кольца нет, пальцы длинные, тонкие, нежные.
«Наверное, он музыкант», – смекнула она. В этом она кое-что понимала: сама училась по классу скрипки.
Парень с девушкой встали и пошли вглубь аллеи. Проводив их взглядом, шестиклассница Лизка тяжело вздохнула: «Как же хочется быть красивой, любимой и сильно-сильно любить самой. Так, чтобы до сумасшествия! А я? Я и просто понравиться никому не могу: рыжая, худая, писклявая!»
Перед самым первым сентября Лизка пошла со своей компанией друзей в кино. В фойе она вдруг увидела ту самую влюблённую пару. Всё было по-прежнему, кроме одной маленькой, но очень существенной детали: на их безымянных пальцах поблёскивали новенькие обручальные кольца.
– Поженились, – грустно выдохнула Лиза.
– Что? – округлила глаза её подруга. Но тут открылась дверь в зал, и все отправились занимать свои места.
Фильм был про любовь, с безумно закрученной интригой! Но его герои как-то сразу стёрлись из памяти. Весь вечер дома Лизка мечтала о том женатом незнакомце. Его голубые глаза… Они притягивали, словно магнит. Его улыбка, жесты, походка…
В память въелось всё до мельчайших деталей. Всё в нём казалось прекрасным. Но… Женат!
Прошло четыре года, и двенадцатилетний гадкий утёнок превратился в шестнадцатилетнего прекрасного лебедя.
Лиза, как всегда, спешила в музыкальную школу. Но занятия отменили: преподавательница вышла замуж и уехала в другой город.
Нужно было время, чтобы найти ей замену.
– Нового преподавателя зовут Роман Владимирович, – позвонили ей через пару недель. Насупленный старикашка в круглых очочках с залысинами – таким представлялся этот Роман Лизе, когда она шла на возобновившиеся занятия. У кабинета замешкалась, прислушалась. Кто там, за дверью? А сердечко почему-то стучит взволнованно: бух, бух, бух.
«Раз, два, три…» – считает про себя Лиза. И резко открывает дверь.
Это шок!
– Зд… здравствуйте, – губы не слушаются её. Она потрясена: перед ней тот незнакомец из парка. Мужчина её мечты!
– Добрый день! – поприветствовал Лизу учитель.
Взгляд его внимательных серых (и невероятно красивых, вот уже целых четыре года ужасно, просто ужасно любимых Лизкою!) глаз скользил по её лицу.
– Меня будете учить вы? – спросила Лиза, пытаясь преодолеть ступор.
– Да. Меня зовут Роман Владимирович. Я буду готовить тебя к выпускным экзаменам по классу скрипки. В мае экзамены. Куда думаешь поступать?
– В московскую консерваторию, – отчеканила Лиза гордо.
– Я и сам четыре года назад её окончил. Значит, будем коллегами.
– Да, но мне ещё поступить надо.
– Значит, будем учиться, – улыбнулся Роман Владимирович. – Как тебя зовут?
– Лиза.
– Лиза. Елизавета, – он повторил её имя дважды.
Затем подошёл к окну, задумался. Что-то его встревожило, Лиза интуитивно это почувствовала. Но что?
Прервав тишину, Лиза раскрыла футляр и достала скрипку. Её скрипка запела. Лиза играла «Лунную сонату» Бетховена и тоже смотрела в окно. За окном крупными хлопьями сыпался снег. Ей показалось, что снежинки как будто танцуют – красиво и нежно.
– Прекрасно играешь. Тебя ждут большие успехи, – похвалил учитель, когда Лиза закончила.
Домой Елизавета не шла – летела! А в воскресенье пошла в церковь и поставила свечку: «Господи, пусть Роман будет моим». С этой мечтой теперь она просыпалась и засыпала. А когда в коридорах видела, как беседует её преподаватель с молоденькой учительницей по вокалу и та кокетливо улыбается, Лизу просто переворачивало!
Девушка боялась потерять Романа. Первая любовь – сильное чувство. И за эту любовь, за своё счастье она готова была сражаться. Она как будто напрочь забыла, что он женатый человек. Старалась не думать об этом. И всеми силами пыталась обратить его внимание на себя – то специально роняла ноты, а потом, когда он наклонялся поднять, будто случайно сталкивалась с ним плечами; то говорила, что у него пиджак в мелу, и делала вид, что чистит; то засиживалась у него в кабинете допоздна – мол, хочет выучить новую пьесу, а потом просила её проводить, потому что одной – темно и страшно.
На творческом вечере, посвящённом Чайковскому, Лиза играла отрывок из «Пиковой дамы». Её исполнение вызвало бурю оваций. На сцену поднялся и учитель по скрипке. А вечером Роман Владимирович сам вызвался проводить Лизу домой.
Темнело, Роман и Елизавета шли не спеша. Зима была на исходе, и их следы заметал мягкий февральский снежок.
– У меня замёрзли пальцы, – сказала Лиза. Роман взял её руки в свои, подышал на них, а потом вдруг взял и поцеловал.
Лиза подняла на него глаза:
– Роман Владимирович, я хочу вам что-то сказать. – Простите, но я вас… я люблю вас. Поцелуйте, пожалуйста.
«Сейчас или никогда», – думала она в этот момент. И от этой решимости, от чрезмерного нервного напряжения по щекам её ручьём полились слёзы.
– Не плачь, не надо. Ты молодец. Мы все имеем право на счастье. И об этом стоит говорить. Вытри слёзы и послушай меня.
… Я тоже был безумно влюблён. Мы познакомились, встречались полгода. Потом я сделал ей предложение. Я считал себя самым счастливым человеком на земле. Любовь вскружила мне голову. Каждое утро я готовил для неё завтрак.
Я исполнял все её капризы. Я делал всё, чтобы она была счастлива, – я этого хотел, потому что сильно любил. Но с Лизой мы прожили всего три с половиной года.
– Лиза? – переспросила девушка удивлённо.
– Да, Лиза, она твоя тёзка. Когда ты в первый раз играла тогда на скрипке, я думал о ней. Она сказала, что хочет уйти. Я пытался поговорить. Она призналась мне: «Есть другой». Мы развелись, сейчас она в Англии. Кто бы знал, как тяжело было мне! Но я заставил себя вычеркнуть эту женщину из своей жизни. Сейчас один. Работа, друзья. Родителей похоронил, трёшка в Москве осталась. Как-то так всё.
Он задумался. Лиза молчала, не знала, что тут можно сказать. Утешать в такой ситуации – глупо. Сочувствовать тоже.
– Лиза, – обратился к ней Роман Владимирович после паузы, – мне двадцать шесть лет, тебе – шестнадцать. Десять лет – большая разница.
– Мне нужны только вы. Я не отступлюсь, – уверенно отчеканила Лиза.
… Начались встречи. Между делом Лиза с отличием окончила музыкальную школу, с золотой медалью – одиннадцатый класс, поступила в московскую консерваторию.
Туда же устроился преподавать Роман. Спустя год Лиза представила его своим родителям, а в конце пятого курса вышла за него замуж. Защитив диплом, осталась преподавать теорию музыки.
И вновь конец августа. Лиза стала мамой! Пока ещё она в роддоме, и на тумбочке у её кровати – огромный букет тёмно-бордовых роз. У Лизы всё хорошо: у неё есть малышка Дашенька, есть обожаемый и такой заботливый муж. Она смотрит на цветы и память отматывает назад – тот сквер, уходящая вдаль пара на лавочке и её мечты…
– Господи, какое счастье: любить и быть любимой! – вслух произносит она.
Наталья Леонова
Наталья Владимировна Леонова родилась в г. Угличе Ярославской области 15 февраля 1947 года. Окончила в 1970 году филологический факультет Киргизского государственного университета (г. Фрунзе, ныне Бишкек). После окончания учёбы начала трудовую деятельность в школе преподавателем русского языка, отслужила в милиции 15 лет, работала в педагогическом университете заведующей педагогической практикой. В 2001 году поменяла место жительства, переехала в Калининградскую область, проработав там в средней школе, ушла на пенсию. Вдова, двое взрослых сыновей. Пишет с юности, в основном короткие исторические рассказы. В её копилке книг есть три издания серии «Уральские рассказы» (об уральском казачестве) и «Круги тёмные». В последнем – рассказы-детективы. В этом году издана её книга «Алые зори Великой степи» о казахских властителях и их судьбе. Принимает активное участие в издании альманахов «Российский колокол» и «Форма слова», где печатаются её рассказы, и в «РосКоне».
Жёлтая акация
Лето, а тут беготня по уральским банкам в поисках кредита на обучение в Америке. Марьяна уж разуверилась в благополучном исходе дела, поездка отложится, придётся подавать документы в какой-нибудь вуз в Уральске, уже всё равно. Надо закладывать квартиру, но мама противится этому. До этого не возражала против поездки в далёкую страну, а сейчас начала отговаривать. Рискованно всё, чуть что случится с дочерью – и не доберёшься, что-то ещё она имела против, но недоговаривала. Бабушка её была знахарка. Все травы в степи знала, собирала, все её называли чудаковатой. Называли, может быть, и грубо, но красива она была – язык не поворачивался, видно, не глядела она на женихов, так одна и осталась с дочкой на руках. Кто отец дочери, упрямо не говорила, ненашенский – сказала, как отрубила.
Через неделю Марьяна, добившись всё же кредита от «Болашак», уже была в университете Южной Дакоты. Столица Пирр впечатлила её своими зданиями, такие у нас только начинают строить. Виднелись снежные вершины далёких гор, яркое синее небо и зелёные холмы. Такими же красками встречала её и Алма-Ата, когда ездили с классом на экскурсию. С водопадов Уилстоун дул прохладный ветерок и слышался их далёкий шум. Здание университета совсем не впечатлило – было оно приземистым, просторным, правда, каждый факультет отделён друг от друга.
Марьянин факультет был биологический и вообще занимал огромное пространство, расположен прямо в ботаническом саду. На следующий день она знакомилась уже с музеем университета. Бегло оглядела стенды и экспонаты, отложив их изучение до следующего раза.
Взгляд её задержался на старых фото. Люди в старинной одежде – точно так же одевались казаки у нас на Урале. И как будто током ударило: с фото на неё смотрело до боли знакомое лицо. Взгляд женщины пронизывал, звал за собой. Это лицо прабабушки, точно её, и одежда на ей казачья, и волосы, заплетённые в две косы, охватывали голову. Так никто, кроме неё, не носил их. Наклонившись посмотреть внимательно, ударилась о стекло лбом. Потёрла и услышала:
– Не больно?
Рядом с ней стоял молодой человек в очках. Про таких у нас говорят – ботаник. Хранитель музея, он уже сам смотрел сначала на фото, потом на девушку, сравнивал два лица – те же глаза, те же черты, только вот волосы распущены.
– Можно посмотреть на обороте фото, может, там есть надпись?
И действительно, там химическим карандашом было написано: «Незабытая любовь; Марьяна, 1897 год, г. Уральск, фото Н. Хансена». Это фото прабабушки, но как оно здесь оказалось, кто такой Хансен? Может, это тот американец, чудак в очках, о котором говорила мама, а ей рассказывала бабушка?
Привлекла внимание другая чёрно-белая фотография с движущейся по пыльной дороге телегой, как бы дребезжащей железными ободами, а вдоль дороги заросли акации – такая живая изгородь была по улице Фурманова, акация цвела жёлтыми со сладковатым запахом цветами. Всё лето она закрывала тротуар от жары и пыли, её не надо было даже поливать – настолько она была вынослива.
Хранитель музея представился Джоном Хансеном, а Марьяна подумала: вот, и этот тоже Хансен. А тот продолжил:
– Это фото сделал мой прапрадядя по отцу, он ездил в Азию, собирал образцы экзотических растений для нашего университетского ботанического сада. А это вот он сам.
На фото был одетый в простую походную одежду и видавшие виды сапоги, с охапкой засушенного сена под мышкой и фотоаппаратом на груди мужчина в больших очках.
Джон увлечённо водил Марьяну по саду часа четыре; вконец уставшие, вышли из бамбуковых зарослей и южных кустарников и попали в степное пространство. Она увидела не созревший ещё ковыль и мать-и-мачеху. Немного поодаль цвёл жёлтенькими солнышками зверобой. Марьяна, жившая в степи, знала, какие травы цветут в разгар лета. Под ногами появилась горькая полынь, уральцы её называют порезанная; помогает при кашле.
– Осторожнее, осторожнее, не наступи, это Марьянина трава, она лечебная. Мы её разводим.
– Марьянина? – спросила девушка.
– Да, она названа в честь той женщины на фото.
Так вот она как сюда попала! И вот кто этот американец, чьи письма берегла бабушка и мама! И вот почему, когда исчезла с улицы акация, безжалостно вырубленная, очень расстроились. Выкопали несколько корней и на даче посадили, но она там не прижилась.
– А акация жива жёлтая?
– А откуда ты знаешь про акацию?
– Так в Пирре все тротуары ею засажены. А привёз их с собой пароходом Нильс Хансен, и ещё он привёз люцерну в дни Великой депрессии, все поля ею засажены были для скота. Так и выжили.
– Привёз из моего Уральска?
– Так ты из Уральска?
– Да, – ответила Марьяна.
Молодой человек потащил её обратно в здание музея и там, открыв сейф, вытащил увесистую пачку писем. На конвертах был написан уральский адрес и стоял штамп: адресат выбыл.
– Мы бережно храним эти письма и очень хотели найти родных Марьяны.
Девушка смело подала молодому человеку руку:
– Ну давайте знакомиться.
В глазах стояли слёзы, а сквозь них она увидела чудаковатого ботаника в простых стоптанных сапогах со связкой сухой люцерны. Стряхнув с себя видение, увидела вновь молодого Хансена, который наблюдал за ней и, аккуратно протянув руку, сказал:
– Ну здравствуй, Марьяна! Нильс Хансен – это наша семейная гордость. Он бывал в разных странах, не имел семьи и детей, всю свою жизнь посвятил науке – любимой ботанике и селекции. Вы слышали про сливу сорта Хансен, а про апорт, про яблоню Хопе? Это его гибриды. Но больше всего он любил Марьяну и хранил её фото, которое после смерти Хансена попало в наш музей.
Вечером Марьяна позвонила маме, рассказав случившуюся сегодня историю, и ждала в трубке ответа, но там молчали. Потом только услышала:
– Это чудо, что ты нашла своего прадеда. Она очень просила его найти.
И послышались в голосе слёзы.
Весенним утром через четыре года в аэропорту Уральска встречали Марьяну. Она спускалась сначала сама, а за ней молодой мужчина в очках – ну совсем как ботаник. На руках нёс трёхлетнего мальчика, которого прикрывал от весьма холодного майского ветра – куралая. Мама с нетерпением ожидала их в зале. Обняв дочь, протянула руку мужчине и произнесла:
– Марьяна.
Он ответил:
– Джон Хансен.
Малыш с достоинством тоже протянул руку:
– Нильс Хансен!
Да, правы люди – жизнь не останавливается. Продолжается, продолжается жизнь учёного Нильса Эбессена Хансена, автора множества важных работ по ботанике и селекции, садоводству, автора тридцати пяти сортов пионов и семидесяти двух видов сливы, основателя университета в Южной Дакоте.