короткий собачий визг – и наружу вылетело несколько окровавленных кусков собачьего тела. Охотники остолбенели от увиденного: ничего подобного раньше не бывало. Вдруг задрожала земля – и буквально вулканом взорвался пригорок, нависающий над входом в берлогу. Из нее, как черт из табакерки, вырвался на свет божий черный косматый свирепый зверь. Он встал в полный рост и угрожающе поднял передние лапы. Страшный, оглушительный медвежий рык пронесся по тайге, заставляя цепенеть все живое на километры вокруг. Медведь мотал головой, а из его открытой пасти, разбрызгивая по сторонам вонючей слюной, вылетали окровавленные остатки собачатины. Одновременно раздалось два выстрела. Две несмертельные пули заставили медведя упасть на четыре лапы и тут же отпрыгнуть в сторону. Раненый медведь увидел стоящую в нескольких метрах Надю. Он снова встал на задние лапы, поднял передние, не отрывая от Нади взгляда, и, рыча, как иерихонская труба, прыгнул на нее. Надя подняла рогатину. Уже в прыжке медведь понял свою ошибку, но было слишком поздно, и он был не в силах что-либо исправить. Пролетев по инерции эти несколько метров, он буквально насадил себя на рогатину, издавая душераздирающий рев. Уткнувшись в рогатину и не отрывая взгляда от Нади, медведь тянул передние лапы, стараясь достать ее когтями. Разделяющая их деревяшка не столько причиняла ему боль, сколько мешала зацепить обидчицу. Между лицом Нади и медвежьей мордой было расстояние не более метра. Их взгляды встретились. Все замерли. На мгновение в тайге наступила гробовая тишина. Потом затрещала ломающаяся рогатина и прозвучал третий, запоздалый выстрел. Медведь захрипел и замертво повалился на бок. От того момента, когда медведь выбрался из своей берлоги, до того, когда он умер, прошло всего несколько минут. Позже, когда разделали тушу, выяснилось, что ни одна из попавших пуль не была для него смертельной. Так от чего же умер медведь, если пули и рогатина только ранили этого зверя? Он умер от взгляда молодой шаманки! Это стало ясно после того, когда вскрыли медвежью черепную коробку: складывалось впечатление, что его мозг запекли в духовке. С тех пор у сибирской шаманки Надежды Сат появилось прозвище Медведиха.
– Прямо чудо какое-то!
– В этой деревне никто не считает, что Надя совершила чудо, включая саму Надю. Просто это есть проявление силы шаманки. Такая сила, возможно, есть и у других людей. Настанет время, когда ты обнаружишь подобную силу у себя…
Ирина Ежова
Творческий псевдоним – «Писака» Ежова. Родилась в 1989 году. Проживает в Кемеровской области, в г. Новокузнецке. Окончила Кузбасскую государственную педагогическую академию, естественно-географический факультет.
Творческой деятельностью занимается с 2015 года. Является автором нескольких книг: психологического пособия для борьбы с раком «Жизнь не вопреки, а Благодаря»; сборника стихотворений «Большое Сердце Маленького Человека»; романа «Кто я сегодня?»; сборников рассказов «Диалоги со Смертью… о жизни» (2 части); романа «Мы уже успели».
В настоящее время помимо творческой деятельности занимается обучением детей чтению и скорочтению.
«Зашиватель» сердец
Каждые выходные, два дня в неделю, я покупаю билет на электричку и еду. Обязательно выбираю самый долгий маршрут. Чтобы дорога в один конец занимала два, а еще лучше три часа. Всегда стараюсь садиться на одно и то же место. Если успеваю его занять. Меня не интересуют ни пассажиры, ни их разговоры, ни те, кто пытается завязать со мной шапочное знакомство. Ни даже я сама…
Я сажусь. Отворачиваюсь к окну и жду этого толчкового движения, бегущего от вагона к вагону. Электропоезд медленно трогается. А я выключаю мысли и просто смотрю на проплывающие за окном пейзажи. Это единственное пространство, в котором нет мыслей о нем… Он – это мой муж.
Мы прожили с ним тридцать один год. Хорошо прожили. Обзавелись чудесными детьми. За все эти годы я стала любить его лишь сильнее. Надежный, заботливый, внимательный. Любая женщина считала бы за счастье быть его женой. Вот и я считаю… Точнее, считала. До того злополучного дня, когда, нажарив котлет, ждала его, как обычно, с работы. Мы сели за стол, и в воздухе, прямо над белоснежной скатертью, пробежал разряд колкого напряжения. Так серое небо обычно предчувствует начинающуюся грозу.
– Рит, я тебя разлюбил. – Он с таким трудом выдавил эту фразу, как будто поднял мешок с цементом на своей стройке.
Я деланно рассмеялась:
– Ой, Коль, ну какая любовь в нашем-то возрасте? Как скажешь тоже! – Я впилась вилкой и ножом в несчастную котлету и старалась есть как ни в чем не бывало.
Он посмотрел на меня и повторил каменным голосом:
– Я тебя разлюбил. Сегодня соберу вещи и уйду.
Во мне вдруг откуда-то из самых глубин сердца поднялась и заголосила во всю мощь лихая деревенская баба:
– Коленька, да куда же ты пойдешь? Тридцать лет вместе прожито! Да ты, сволочь такая, не иначе как бабу завел? Кто она? Молодая, небось?!
Я сыпала словами, как дубинами, по голове мужа. Он даже не пытался оправдаться. Сказал только, показывая на грудь:
– Нет больше, Рита, здесь огня… Обнимаю тебя, а сам не чувствую ничего. Нельзя так жить. Неправильно это.
Он как-то сразу поник и скукожился… И мне вдруг сделалось так его жалко. Как дите неприкаянное. И себя… Тоже жалко.
Он собирал вещи, а я униженно сидела на полу, рядом с раскрытым чемоданом, размазывая по лицу слезы. И повторяя одно:
– Ну что я сделала не так?!
Задавая вопрос даже не ему, а самой себе, силясь своим бабьим умом понять происходящее…
Муж все-таки ушел. И уже год как не возвращался. Дети говорили, что так он и живет один…
А я вот в свои неполные пятьдесят девять нашла себе отдушину в виде скрипучего состава с деревянными сиденьями и подростками-студентами, смеющимися над своими похабными шуточками.
В тот день пассажиров было немного. Я заняла свое обычное место. И вдруг, наклонившись, заметила какой-то листок, валяющийся на полу. Подняв его, прочитала: «Зашиваю разбитые сердца. Без хирургов. Без анестезии. По живому». Я улыбнулась, так и не разгадав, о чем идет речь. Что это за ушлый такой маркетинговый ход?! Сложив листок вдвое, зачем-то сунула его в карман. Всю дорогу он не давал мне покоя. Я вытаскивала его несколько раз и засовывала обратно.
Доехав до конечной станции, развернула его еще раз и посмотрела адрес. Хотя выучила его уже наизусть. Переулок Каменный, дом тридцать четыре. Это находилось где-то неподалеку. И я, поддавшись интриге, отправилась искать этого заманчивого «зашивателя» сердец…
Переулок заканчивался тридцать третьим домом… И все. Дальше лес. И лишь где-то вдалеке виднеющиеся золотые купола. Как назло, людей поблизости не было. И я, промыкавшись часа полтора, плюнула на поиски, решив мимоходом заглянуть в храм.
Переступив порог, уставшая, голодная, сбитая с толку тщетными поисками, попала будто на какой-то остров спокойствия и безмятежности. Солнечный свет из окон заливал все пространство храма. Молодая девушка в белом платочке, продававшая свечи, кротко улыбалась. Казалось, она только что сошла с экрана, где играла Настеньку в сказке «Морозко». Застенчивая, робкая. Она вся как будто лучилась светом и заполняла теплом все вокруг…
Я забыла, что искала и зачем пришла. Присев на краешек скамьи, разглядывала святые лики и не могла на них налюбоваться. Солнце заливало их, словно поднимая ввысь, и от этого они казались совсем далекими и неземными… Было ощущение, что Иисус покачает сейчас головой и спросит: «Отчего же ты так долго не приходила? Где хотела найти утешение своему сердцу, как не у Меня?!»
Очнувшись, я поставила свечку, поблагодарила за все и, постояв еще немного, вышла. Развернувшись к дверям, чтобы перекреститься на дорожку, увидела табличку, висящую сбоку на храме: «Пер. Каменный, 34». Улыбнувшись, я достала сложенный листок из кармана. Смятый дедушка с иглой в руке улыбался мне в ответ…
И тут, прислушавшись к своему сердцу, я поняла: не болит… Оно больше не болит! Вдохнув полной грудью, я перекрестилась и пошла на станцию.
Что-то подсказывало мне, что нужда в моих выходных поездках отпала. А в Боге – только просыпалась…
Виталий Ершов
Иркутянин, родился в 1946 году в г. Бабушкине на берегу Байкала. По специальности инженер-геолог, проработал в горах Восточного Саяна более двадцати лет. В 1984–1987 гг. проводил исследования в Демократической Республике Мадагаскар в качестве главного специалиста. С 1992 года работает в системе землеустройства и кадастра.
Стихи пишет со студенческих лет. Тематика – любовь к своей малой родине, родным, друзьям, родной окружающей природе, к России и, конечно, любовная лирика. На стихи В. Ершова написано более пятидесяти песен.
Несколько лет назад обратился к прозе, пишет рассказы и мемуары. В 2019–2020 гг. стал номинантом литературной премии им. С. Есенина «Русь моя». Стал финалистом конкурса-премии «Писатель года – 2019» (Российский союз писателей) и награжден памятной медалью «Антон Чехов – 160 лет», а за представленные стихи в 2020 году награжден памятной медалью «Анна Ахматова – 130 лет», «Афанасий Фет – 200 лет», «Николай Некрасов – 200 лет».
Произведения, часть рассказов, вошли в «Антологию русской прозы» (2019–2020), а часть стихов – в «Антологию русской поэзии» (2020) под редакцией ООО «Издательство РСП».
Библиография:
1. Я такой не один. – Иркутск, 2017.
2. А вот была история (2-е издание) – Иркутск, 2018.
3. Не судите строго. – М., 2020.
4. Вы такого не читали. – СПб., 2022.
Родина-Сибирь
Я родился и вырос
На сибирской земле,
Где сверкает сапфиром
Мой Байкал в полумгле!
И ничто не сравнится
С красотой наших мест,
Голова закружится
От березок-невест!
Ты щедра и богата,