– Все, укладывай радиометр, маршрут окончен.
Мы быстро уложили все в рюкзаки, оставив только сумку с картой, и двинулись к вершине. Дождь усиливался. Катя шла опустив плечи, пряча руки в карманы куртки, лицо было мокрым от дождя, волосы свисали сосульками.
«Замерзнет», – мелькнула мысль.
– Снимай рюкзак и куртку, быстро.
Снял с себя свитер и передал ей:
– Надень, кулема.
Она молча надела мой свитер, и мы серпантином пошли дальше вверх по склону. Уже на подходе к перевалу неожиданно тучи накрыли нас, словно молоком. Дальше пятнадцати-двадцати метров ничего нельзя было различить. Дождь шел не переставая.
Крикнул:
– Катя, не отставай!
Взобравшись в тумане на перевал, быстрым шагом направились к вершине. Мы промокли до нитки. Выйдя на плоскую широкую вершину, с которой, судя по карте, начиналось несколько распадков и вероятность свалиться в «чужой» была высокой, буквально побежали к топознаку. Топознака не было. Нужно срочно его найти! Но в этом сплошном молоке ни черта не было видно. Мне казалось, что я иду правильно, однако, сверив направление с картой, удивился: мы шли не туда!
Подумал: «Сломался компас». Нет, этого не может быть, сразу же отбросил эту мысль. Мы заблудились. Сделать привязку к местности было невозможно: туман, дождь и уже спускающиеся сумерки все скрывали сплошной серовато-белой пеленой. Мысли лихорадочно метались в голове: что делать? Решил: Кате о случившемся – ни слова, еще расплачется, и придется тащить на себе, тогда точно оба замерзнем. Нужно умозрительно разбить вершину на параллельные линии, и по ним, «бегая» по компасу, пока еще светло, сможем найти топознак, который нам нужен сейчас как маяк жизни.
Схватив одной рукой руку коченеющей Кати, а другой компас, начал где быстрым шагом, а где и бегом «нарезать профиля». Минут через двадцать Катя, дрожа от холода, сказала почти заикаясь:
– Я устала!
– Катенька, нам нельзя останавливаться, иначе замерзнем. Держись.
Мой свитер, намокнув, висел на ней как на веревке.
Дождь продолжал идти. Закружились первые снежинки. Тревожное мое состояние усиливалось, но я гнал его как мог. Прошло еще минут тридцать. Остановившись в очередной раз, чтобы взять по компасу направление, внимательно приглядевшись, увидел слабый силуэт топо-знака. Мы были спасены! Подбежав к нему, внимательно снял азимут с промокшей карты, и мы по компасу начали спуск в долину ручья, где стояли наши ребята.
В лагерь отряда пришли уже в девятом часу. Было темно. Мы еле держались на ногах. Быстро переодевшись в сухое (ребята дали одежду), долго грелись у маленькой железной печки и пили горячий чай. Кате выдали верблюжий спальник и уступили место около печки. Дождь методично стучал по палатке.
Проснулись поздно, в палатке было тепло. Печь горела. Ребята топили ее всю ночь. Катя крепко спала. Выйдя на улицу, посмотрел на вершину, с которой мы сбежали, она светилась серебристым снегом. Облака плыли высоко, было очень прохладно.
Дней через десять Катя уезжала домой по окончании практики. Перед отъездом, выдавая документы, спросил ее:
– Ты здорова, ничего не болит?
– Нет, а почему вы спрашиваете?
– Ну мало ли что, мы так промокли, когда шли через вершину.
– Нет, все хорошо, даже насморка не было!
Я пожелал ей счастливой дороги и успешной защиты отчета по практике и подумал: «Она даже не представляет, на каком краю пропасти мы были». Может, это и хорошо.
Командировочка на Кубу
В восточной части города Нижнеудинска (Иркутская область), на правом берегу реки Уда, базировались две воинских части-дивизии: одна танковая, а вторая инженерная. Здесь был выстроен целый военный городок с пятиэтажными жилыми домами, в которых проживали офицеры, большие казармы для солдат, магазины, Дом культуры, детский сад и прочее. К городку прижимались территории – парки, огороженные колючей проволокой, на которых ровными рядами стояла военная техника и склады. Дальше от городка, к лесу и, в частности, рядом с нашим поселком, за автодорогой, были оборудованы стрельбища и танкодром. Часто, особенно летом, проводились учения с призывом людей из запаса, мы их называли партизанами. Учения сопровождались стрельбой, иногда такой громкой и интенсивной, что в наших домах дребезжали стекла, особенно когда стреляли танки. После развала СССР воинские части были расформированы, а весь жилой фонд и инфраструктура были переданы городу.
Военные принимали активное участие в жизни города и района. Помогали в ремонте ЛЭП, частично дорог, помогали организациям запчастями, во время большой воды иногда наводили через реку понтонный мост, участвовали в различных спортивных и культурных мероприятиях.
В начале 1983 года на соревновании по шахматам я познакомился в ДК города с одним молодым офицером – капитаном, звали его Сергей. В разговоре выяснилось, что он, как и я, тоже оформил документы в командировку за границу, на Кубу, от министерства обороны и тоже ждет вызова. Сергей был очень доволен, лицо его светилось, много шутил. Мы стояли в окружении мужчин на крыльце, курили и перебрасывались отдельными фразами на тему о загранице. Сергей, улыбаясь, в шутку, но прозвучало уж слишком откровенно, сказал:
– Я еду заработать деньги и… исполнить свою мечту.
Все сразу замолчали и посмотрели на него в ожидании услышать продолжение по поводу мечты. Сергей глубоко затянулся и, выпуская тонкой струйкой дым, с искоркой в глазах поглядывал на нас, выдерживал паузу. Стоящий рядом со мной мужчина спросил его:
– Давай колись, что у тебя за мечта?
Сергей оглянулся по сторонам, убедившись, видимо, что вокруг нет женщин, негромко, но так, чтобы все слышали, произнес:
– Мужики, я мечтаю… переспать с негритянкой (он сказал нецензурно)!
Все дружно засмеялись. Кто-то стал давать советы, а некоторые – предупреждать. Но тут открылась дверь, послышалась команда зайти в зал для жеребьевки.
После этого мы встречались с ним раза три и обменивались в основном короткими фразами, отвечая на вопросы «Как дела?», «Что нового?», «Когда вылетаешь за кордон?».
На железнодорожном вокзале города в декабре месяце я встретил нашего общего знакомого, который сказал, что Сергей недели две назад вылетел в командировку на Кубу – на два года. Подумал: «Повезло человеку. Черт, а когда же мне придет вызов?»
Прошло месяца три. Наступила весна. Был яркий солнечный день, повсюду из-под сероватого снега проглядывали пятна почти черной земли. На тротуарах и кое-где на дороге по краям обледеневшего снега стояли лужицы. Я шел по городу, глядя себе под ноги. Обойдя очередную снежную кашицу, взглянул вперед и не поверил своим глазам: мне навстречу шел… Сергей. Мы оба обрадовались нашей встрече.
– Привет! – воскликнул я. – Говорят, что ты на Кубе загораешь, а ты здесь!
– Привет, да вот вернулся, – слабым голосом ответил Сергей.
– Почему, что случилось?
– Отправили в Союз за аморалку, выгнали, короче, – выпалил Сергей.
– Не понял!
– Ну как не понял?! Переспал (он выразился по-другому!) с негритянкой. Эти сволочи сексоты доложили руководству – и закончилась моя командировочка. Но зато исполнил свою мечту! – улыбнувшись, закончил Сергей.
– Ну ты даешь! А супруга была с тобой, как она отнеслась к этому?
– Нет, она должна была вот-вот вылететь ко мне на Кубу. Как узнала про это, сразу уехала с дочерью в Хабаровск к своим родителям и собирается подавать на развод. Доделаю по службе срочные дела – и дня через три полечу к ней, надо семью спасать.
– Давно вернулся с Кубы?
– Дней пять назад.
– Ну и как?
– Что «как»?
– Как негритянка? – спросил его.
Помолчав немного, с некоторой твердостью в голосе он ответил:
– Ты знаешь, моя жена лучше!
– Ой, Серёга, я по этому поводу знаю анекдот.
– Ну давай, расскажи, хоть чуточку веселей будет, а то скукота одолевает, – сказал он.
– Возвращается мужик после ночи от одной женщины, друг его спрашивает: «Ну как она? Расскажи». Он отвечает: «Ты знаешь, моя жена лучше». В следующий раз к этой женщине пошел друг, и после возвращения его спросил уже первый мужик: «Ну как она тебе?» Тот подумал немного и сказал: «Ты прав, твоя жена лучше!»
Сергей не засмеялся, а только улыбнулся и достал сигарету. Было видно, что он внутренне подавлен, из-за всего случившегося сильно переживает, хотя всячески старается это скрыть. В свою очередь он спросил меня, видимо решил сменить тему разговора:
– А ты когда летишь на свой Мадагаскар?
– Не знаю, сказали, что сообщат, вот жду.
– Будешь там – не делай глупостей.
Расставаясь, я сказал:
– Ну пока, Сергей! Наводи мосты, желаю успехов, все будет хорошо!
– Пока.
Больше Сергея я не видел.
Александр Захарченко
Родился 6 января 1941 года в г. Омске. Окончил Омский строительный техникум Минтрансстроя СССР. Участвовал в строительстве двух мостов – через Иртыш в Омске и через Енисей в Красноярске. Окончил Омский институт физкультуры. С 1964 года проживает в Красноярске. Работал в Сибирском технологическом институте – заведовал кафедрой физического воспитания. Мастер спорта СССР по классической борьбе. Работал со сборными командами края. Директор общеобразовательной школы, преподавал историю.
Автор десяти поэтических книг. Лауреат пяти региональных конкурсов. Руководитель общества «Русло» и редактор одноименного альманаха с 2005 года. Печатался в альманахах «Московский Парнас», «Приокские просторы», «Новый Енисейский литератор», «Русло» и других, читает свои стихи на радио «Россия – Красноярск».
Я родился в Сибири
Я родился в Сибири…
В ней и рос, в ней
живу,
В необъятных просторах
С Енисеем плыву.
По горам поднимаюсь,
Прохожу по тайге,
И в долины спускаюсь,