И Вадим прочёл:
– Россия, я вижу и слышу, что будет рассвет и поток, смывающий боль и обиды…
Впрочем, ему было всё равно. Хотелось свежего воздуха.
ПрогулкаРассказ
…А на кладбище так спокойненько,
От общественности вдалеке,
Всё культурненько, всё пристойненько,
И закусочка на бугорке.
– Здрасте, Клавдия Ивановна! Наше вам с кисточкой… Хорошо вам? Надеюсь, что так. Душа ваша здесь упокоилась. Тишина вокруг, птички поют, зелено. Красота!.. Разве вас забудешь? Денег перехватить, подзанять – это только у Клавдии Ивановны. Помню, под Новый год приезжаю из командировки, а на пороге – испуганная жена. В квартире судебные приставы с понятыми (соседями моими) описывают имущество: холодильник, телевизор… Я – к жене: «Скажи хоть соседям, что я не какой-то там преступник, а то подумают бог знает что…» Вылетело из головы, что за месяц до этого меня Роспотребнадзор оштрафовал на кругленькую сумму – за отсутствие должного контроля санитарного состояния пищеблока. А детям – их у меня двое – мультики смотреть где?! Под Новый год?! Если бы не вы!.. Безотказная вы наша! К сожалению, бескорыстные, отзывчивые люди перевелись ныне!..
– А вот и вы, дорогой Пал Палыч. Годы-то как летят!.. Десять лет! Во как! Ловлю себя на мысли, что здесь у меня знакомых и друзей больше, чем в моём житье-бытье… По городу иной раз идёшь, особенно в разгар сезона. Народу тьма, а поздороваться не с кем. С супругой ползём по набережной, запруженной толпой отдыхающих, а я вздыхаю: «Хоть бы знакомую собачку встретить». «Зачем?» – спрашивает жена. «Поздороваться будет с кем». – «Шутишь, как всегда?» – «Да какие тут шутки…»
– Привет, сосед! Ну как ты там? Извини, виноват сам. Пить надо было меньше. Все пьют, но как-то со смыслом, без фанатизма. Ты же знаешь, я сам сухое красное вино люблю – с чёрным хлебом и сыром «Пармезан». Но по пятницам, в конце недели – сам Бог велел. Тебя поминаю как положено. Анекдоты твои, от которых гости заходились и по полу катались, помню, очень уж хороши были!
– …Иван Петрович?! А вы-то когда успели?.. Надо же! Вот так клюква!.. Никто и не позвонил даже… Судя по дате, всего месяц прошёл. А мы за неделю до этого с вами лаялись по поводу значения рифмы и ритма в стихах, какая из них имеет большее значение для поэзии. Помню, что не пришли ни к какому выводу и разошлись раздёрганные и злые. Зря, видимо, лаялись. Простите, если что не так…
– Светуля, салют! Давненько не заглядывал!.. Сама должна всё понимать, Светик-семицветик. На кладбище ходим с женой. При ней неудобно. Не скажу же ей, что ты результат грехов моей молодости. Причём не самой плохой её части… Просто судьба так распорядилась, и для тебя в моей жизни места не осталось. Дороги наши разошлись, а приятные воспоминания остались и нет-нет будоражат…
– Сергею Сергеичу моё почтение!.. Помню, помню как вчера: приснился такой моложавый, подтянутый. С настроением! Я, как всегда, многозначительно: «Сергей Сергеевич! Пора начинать!» Взрыв смеха зависает в воздухе. Ребята понимают, о чём речь… «Пора начинать» означало, что возраст Сергея Сергеевича мы, молодые, понимали так: долг свой вселенский перед Богом он исполнил. Все три дела: построил дом, вырастил сына, супружеский долг выполнил – сполна. Пора начинать! Это всё, чтобы раскрутить старика на выпивку. Сергей Сергеич сердится, ворчит, но быстро сдаётся. И мы идём в ближайший «чипок» пить пиво.
– А это что ж такое монументальное?.. Кому?.. Читаю: «Нашему незабвенному… Нет большего горя, чем горечь утраты…» Эпитафия моему начальнику, представляете! Ах ты, боже мой! Моему директору Н.! Изрядная сво…чь при жизни! Сколько людей хороших от него пострадало. А попробуй на кладбище что-то сказать или подумать даже! О мёртвых – либо хорошо, либо никак. А в голове, зараза, крутится: «Здесь под мраморной плитой спит покойник не простой, а большая шишка! Тут ему и крышка!» Не помню чьё. Понимаю, что не к месту, ну уж извините!
– А вот и Колян, друг по жизни. К тебе, к тебе, дорогой… Столик, скамеечка, всё как полагается. Хорошо!.. Я с коньячком, и конфетка вот для закуси. Давай-ка вспомним перипетии минувших лет!..
Вот так и хожу меж крестов, надгробных плит и думаю: «Что всё гребёшь и гребёшь под себя? Не смотришь ни на время, ни на здоровье, ни на… Чего ради? Туда забрать, с собой, точно не дадут. Да и нужно ли оно, это добро, там? Прочитал тут одну «умную» книжонку про то, как один инженер помер. Было ему за семьдесят, когда преставился. Оказался на облаках голый, а на тесёмочке на шее мешочек, в котором мелочь звенит. Это, так сказать, то, что он заработал своими праведными делами. Озирается вокруг: на что опереться, чем своё… место прикрыть. Только подумал – костыль в руке, повязка на бёдрах, а денежек-то в мешочке поубавилось! Во как! Оказывается, и там без них никак! Если таким образом, то и торопиться туда не следует.
Сначала подзаработать бы. Где праведных дел столько набрать, за которые хорошо платят и платят ли вообще? Так что, любезные, я пока присоединяться к вам, при всём уважении, погожу!..
Ольга Черниенко
Родилась в 1952 году в селе Петровском Ставропольского края. В 1972 году окончила Московское музыкальное училище им. Октябрьской революции (ныне Московский государственный институт музыки им. А. Г. Шнитке – МГИМ) по специальности «теория музыки, композиция», в 1980-м – МЗГПИ (ныне Московский государственный открытый педагогический университет им. М. А. Шолохова).
С 1973 по 1989 год работала старшим научным сотрудником в Государственном центральном театральном музее им. А. А. Бахрушина. С 1990 года руководила молодежным творческим объединением «Диалог». С 2007 года на пенсии, проживает в Московской области.
Прозу, рассказы о животных, пишете 2012 года.
Член Российского союза писателей, Интернационального Союза писателей и Евразийской творческой гильдии, лауреат международных литературных конкурсов.
За пять минут до счастья…
Он появился внезапно – выскочил из кустов шиповника: высокий, голенастый полугодовалый щенок добермана, выше моего десятилетнего ирландца Эди сантиметров на двадцать. Одно купированное ухо безвольно висит, другое лихо устремилось вверх, и казалось, на голове у добера шляпа с пером. Любопытная мордочка: «Что это вы здесь делаете? А поиграть с вами можно?» Подлетел к Эде, тявкнул, вытянул передние лапы, присел, словно настоящий маркиз в поклоне: «Позвольте представиться! И не могли бы вы поиграть со мной?»
Нам было не до игр: бегать и даже ходить мой песик был уже не в состоянии – последняя стадия рака. Но мы отчаянно боролись со смертью… На руках выносила своего любимца на улицу, забиралась с ним подальше от прохожих и «собачников» в благоухающие кусты шиповника, которыми в то время густо зарос наш Волжский бульвар. Прижавшись к моей ноге, Эдя грелся на мягком вечернем солнышке, иногда щипал травинки, до которых способен был дотянуться, и просто любовался уходящим днем – их так мало оставалось в его жизни.
А любопытный молодой шалун приглашал побегать маленькую собачку Эдю: вероятно, принял его за щенка.
– Милый, беги к хозяину, не будет мой пёсик играть с тобой, видишь?
Доберман подошел поближе, понюхал меня, Эдика, и любопытство на его мордочке сменилось удивлением: оказывается, в этом мире есть существа, которым совсем неинтересны столь важные щенячьи игры.
Где-то вдалеке раздался женский зов:
– Джонни! Джонни! Ко мне! Куда опять убежал, паршивец?!
Доберман, не сводя с меня глаз, дернулся в сторону и тут же остановился, как бы говоря: «Ну вот, меня зовут, а я еще не разобрался, что у вас происходит…»
– Джонни! – голос раздался уже совсем рядом.
Доберман скрылся в кустах – «отметился» на зов – и через мгновение вернулся. Сзади, ломая кусты, появилась тучная бабулька.
– О господи! Как же я устала бегать за этой собакой! – пожаловалась, увидев меня.
– У вас очень красивый доберман – больших размеров, высокий, но все равно видно: маленький, любопытный ребенок, с ним заниматься нужно, иначе он никогда вас слушаться не будет.
– Мне это надо на старости лет? – плюхнулась она на скамейку рядом со мной и, вытирая пот, продолжила: – Джонни моему внуку подарил отец, родители у него в разводе… Внук-то очень просил собаку, и вот, уже наигрался! Даже выйти с ним не желает, приходится мне за псом бегать… На поводке удержать не могу – на землю роняет. Люди его боятся, не понимают, а Джонни любопытный очень. Вот недавно у мальчишек футбольный мяч отобрал – целый час за ним бегали… Хорошо, ребята знакомые, поняли: Джонни захотел поиграть – не обиделись. Везде он нос свой сует, как бы беды какой не вышло, хоть и обуза мне, но жаль пса…
– Джонни! Куда тебя опять понесло?! Побегу – посидеть не даст! – охая и припадая на больные ноги в синих расширенных варикозных венах, бабулька поковыляла за резвым доберманом, так похожим на мускулистую стройную коричневую лошадку. Красив, энергичен, жизнерадостен! Какой разительный контраст рядом с больным, доживающим последние дни ирландцем.
Почему Бог так несправедлив к этим прекрасным, чистым душой созданиям? Почему отмерил им столь краткий век?
На следующий день Джонни опять нашел нас в тех же кустах, на скамейке, рядом с шиповником. Подошел как к старым знакомым, приветственно виляя обрубком хвостика.
– Опять убежал, малыш? Хозяйку бы свою пожалел.
– Он сегодня со мной, – пробасил упитанный подросток лет пятнадцати, пролезая напролом через колючие кусты за собакой.
– Здравствуй! У тебя замечательный пес!
– Еще бы! Папа за него много бабок отвалил. В родословной все чемпионы! – и, помолчав, добавил: – Только он дураком оказался, совсем не слушается.
– Пойми: Джонни еще маленький… Ты тоже глупым был, когда в школ