Лишь когда в результате подлого заговора изменников-генералов Николай Второй был свергнут с престола, когда по русской земле потекли реки крови, создали старообрядцы Сибири, Урала в 1919 году добровольческие Крестоносные дружины.
«Братья! Кому дорога Христова Церковь и Святая Вера, кто Родину свою не хочет видеть иначе, как Святою Русью, поспешите записаться во фронтовые отряды Святого Креста, с тем чтобы, по слову псалмопевца, “с оружием в руках и духовными песнями на устах” выступить на фронт, защищая Веру, Церковь и Святую Русь».
И белый восьмиконечный крест старообрядцев в виде нашивки объединял ВСЕХ православных под предводительством Колчака.
В 1913 году крупный экономист Эдмон Тери, изучавший экономическое состояние России по поручению французских министров, в своем докладе 1914 года сделал вывод: «Если дела европейских наций будут с 1912 по 1950 г. идти так же, как они шли с 1900 по 1912 г., – Россия к середине текущего века будет господствовать над Европой как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении».
«Я схожу с ума, когда думаю о перспективах России, мы станем самым великим народом, самым великим государством, все в мире будет делаться с нашего разрешения!» – говорил Николай Второй.
Английский писатель Морис Бэринг в своей книге «Основы России» (1914) удивлялся: «Не было, пожалуй, еще никогда такого периода, когда Россия более процветала бы материально, чем в настоящий момент, или когда огромное большинство народа имело, казалось бы, меньше оснований для недовольства… У случайного наблюдателя могло бы явиться искушение воскликнуть: “Да чего же еще может больше желать русский народ?”».
Но либеральные демократы жаждали «свободы» («Вот получим свободу, тогда заживем!..») и власти – почти как у Пушкина: «Хочу быть владычицей морскою!».
«Перестали понимать русские люди, что такое Русь, – обличал Иоанн Кронштадтский. – Она есть подножие Престола Господня!»
Какое же ликование, какая нескончаемая радость охватили либерально-демократическую интеллигенцию после «отречения» Государя!
Уинстон Черчилль писал тогда: «Сейчас его сразят… Вмешивается темная рука, изначала облеченная безумием. Царь сходит со сцены. Его и всех его любящих предают на страдание и смерть. Его усилия преуменьшают, его действия осуждают, его память порочат…
Остановитесь и скажите: а кто из других оказался пригодным? В людях талантливых и смелых, в людях честолюбивых и гордых духом, отважных и властных – недостатка не было. Но никто не сумел ответить на те несколько простых вопросов, от которых зависела жизнь и слава России.
Держа победу уже в руках, она (Россия) пала на землю заживо, как древле Ирод, пожираемая червями».
Недолгой была радость «червей», оставшихся «у разбитого корыта…». Потеряв все: особняки, капиталы, звания, пенсии, земли, – расстались в большинстве своем и с жизнью!
Навсегда ушел Помазанник Божий, на котором держались русская земля и православная вера.
«Если нет Православного Царя, то нет и Царствия Божия на земле, нет Царя – и народ сирота, нет Царя – и Россия мертва… Не стало Царя – и Святая Русь ушла вместе с Ним…» (православный старообрядец М. Борисов).
А оптинский старец Анатолий (Потапов) еще в 1916 году пророчествовал: «Как человек с отрезанной головою уже не человек, а смердящий труп, так и Россия без Царя будет трупом смердящим…»
Русское экономическое чудо Николая Второго не было следствием проведения каких-либо репрессий, ограничения свобод, истощения и обнищания народа. Напротив, Государь опирался на творческий талант русских людей и нравственные основы православной веры. В отличие от Петра Первого, он считал, что цель не оправдывает средства и никакая «великая задача» не может быть оправданием человеческих потерь.
«Николай Второй был самым умным человеком России… С момента его отречения от престола в мировой политике – во всей мировой политике – более умного человека не было. Или, еще точнее… никто ничего с тех пор более умного не сделал» (Иван Солоневич).
Мы живем в перевернутом мире: славим злодеев и проклинаем праведников… Почему?
Кормилица
Сладко пахнут луговые травы. Букет цветущего клевера не помещается в маленьких руках. Мишутка прижимает его к животу, бежит к корове:
– Спасибо, милая, за молочко!
Бархатная красавица осторожно берет подношение, жует, а потом шершавым язычком благодарно лижет мальчугана в маленькую ладошку, в макушку со смешно торчащим хохолком на голове. Заливается малыш звонким смехом от таких телячьих нежностей.
– Отойди! – кричит мать. – Затопчет! Нашел невесту – букеты дарить! – шлепает она неслуха.
Богато одаривала корова семью: молоко, творог, сметана – не съесть! Излишки продавали дачникам – деньги немалые для семейного бюджета. И сынок коровушку любил. Однажды, в первом классе, учитель дал задание: нарисовать то, что больше всего дорого! У кого-то мячи, велосипеды, компьютеры… а у Миши на бумаге – луг, солнце, облака и коровушка: улыбающаяся красавица с длинными ресницами, на рогах венок диковинных цветов, колокольчик на шее и подпись – «Моя кормилица».
Рос мальчик здоровым, статным, сильным. Научился вскоре траву косить, сушить-ворошить, в стога собирать:
– Кушай, красавка!
Появился в деревне в ту пору священник – церковь заброшенную восстанавливать. Местные жители собрали деньги на ремонт, и вскоре огласились окрестности первым колокольным звоном. Служит священник, проповедует, а на клиросе петь некому: хора нет. Вспомнила мама Миши, как пела когда-то в самодеятельности в деревенском клубе, и призвала подружек своих церковный хор создавать. Мужу поручила басовые партии.
– Господи, помилуй нас! – красиво вторил он священнику.
Хорошо они пели, словно ангелы в облаках: неслась под купол песнь херувимская, и плакали прихожане светлыми, благостными слезами – души свои очищали…
Красивое пение требует многочасовых репетиций, и заботы о коровушке теперь полностью легли на плечи сына-подростка. А у него интересы уже другие: компьютер, футбол, в пруду поплавать, поплескаться, перед девочками покрасоваться – на мостике подпрыгнуть, кувыркнуться в воздухе – и свечкой, вниз головой, в воду! Не до букетов корове – впору их девушкам дарить. Вырос сын, состарилась кормилица.
– Хватит ей бока нагуливать, пора и на мясо! – решили родители руки развязать да и петь в свое удовольствие.
Вывели кормилицу во двор, привязали. Взял хозяин тесак отточенный, по яремной вене полоснул, да промахнулся, лишь ранил несчастную. Замычала от боли корова, рыдая: что случилось с ними – родными, добрыми? И взметнулись в испуге гуси тяжелые, никогда не летавшие ранее, метров на двадцать в небо ясное…
Вырвала привязь коровушка. Истекая кровью, бежала по лугу, по травке мягкой, где паслась годами, нежилась, к лесу, в чащу деревьев спасительных. Среди сосен и елок затерялась, спряталась. И собрал тогда хозяин охотников местных – разыскать ее, застрелить.
Долго бегали они за коровой по лесу. Тогда-то и пришла нехорошая мысль отцу в голову: «Пусть сынок ее позовет!» На любимый голос корова откликнулась, подошла, прижалась, доверилась – на спасение надеялась… Вывел парень ее на поляну широкую – тут-то пулей хребет и перебили ей. На колени упала, взмолилась жалобно, попыталась встать, да ноги не слушались. Подбежал отец и дорезал несчастную ножиком.
А потом пировали охотники: самогон да шашлык из говядины… Отец же убытки подсчитывал: сколько мяса задаром съедено – не сбежала бы, проклятущая, денег много мог бы получить! Не заметил, как сын напился, как корова в хмельной голове мерещилась, говорила с ним человеческим голосом: «Иль не я вскормила тебя, предателя?».
Захотелось от видения избавиться. Побежал он на пруд искупаться. А на том берегу девчата. И решил удивить их Мишка: прыгнуть в воду спортивно, красиво. Кувыркнулся с мостика в воздухе и вошел в воду свечкой. Только пруд больше не был глубоким, обмелел – дно было близко…
Хоронили его всей деревней. Горько плакали родители, спрашивали: «Ты за что наказал нас, Господи?».
P. S. «За убийство коровы человек несет такую же кармическую реакцию, как за убийство родной матери…» – ведическая литература в разделах кармы.
Мечта
Измученной, усталой, утомленной
От жадности, жестокости людской
Мечтаю убежать в тот мир –
Волшебный, радостный, зеленый…
И я хочу позвать тебя с собой!
Где дышится легко,
Где лес благоуханный,
Сияют солнцем золотые небеса,
Гудит, звенит назойливо оса,
Как вечный страж, оберегая чьи-то тайны…
От утренней росы трава на солнце серебрится,
Земля покрыта изумрудным мхом,
И эльф веселый прилетает насладиться
Пушистым, плюшевым ковром…
Как будто детские игрушки
Раскиданы капризною рукой,
Толстеют жирные свинюшки,
А на краю лесной опушки
Гриб в яркой шляпке – смешной гном –
Любезно приглашает в дом,
Хрустально-сказочный дворец –
Сплетение ветвей, вершин венец,
Где первым инеем покрыл их, словно лаком,
Седой румяный Дед Мороз,
Где очень добрая собака
Сует мне в руку мокрый нос…
Где непосредственность желаний,
Невинность детства, чистота…
Там совершенство мироздания!
И вечный праздник – там мечта!
В лучах малинового солнца,
С восторгом птичьих голосов
Непостижимым, легендарным принцем
Приходишь ты из предрассветных снов…
И первой встречи миг божественного озарения,
И взгляда глубина, и мыслей восприятие без слов…
Я вам желаю в женщине найти Христа,
И быть любимым дай вам Бог!