– А у тебя никто не просил ни совета, ни подсказки. Ходишь вот со своей «дворянкой» – и ходи, не лезь к людям со своими советами! – набирая обороты, ворчал Тоха. – Советчик тоже мне! Сам, кроме карандаша и ещё кой-чего, в руках за свою жизнь ничего не держал, а туда же, советы даёт, как полки делать. Столяр, блин!
– Ну и пойду! Только раз взялся делать, делай как следует, а если не умеешь, то и нечего начинать! – не сдавался Александр Иванович. – А полка под книги должна быть полкой! А то все мастера стали! Посмотреть, так такую чепуху делают и требуют восхищения! Ну как же, «хенд-мейд» – ручная работа! А на самом деле руки таким мастерам сидеть мешают! Бездари! – разошёлся Иваныч не на шутку.
– Пойдём, Кузька, – сказал он своей собаке, – пусть лепит дальше себе полку, чтоб потом бы она ему вместе с книгами на голову рухнула, раз не слушает умного совета.
– Иди, иди, советчик хренов! Привык учить да советовать! Вот с такими учителями и молодёжь только болтать и умничать учится, а не дело делать!
Александр Иваныч бодро перешёл на другую сторону дороги и скрылся из виду за густым кустарником.
– Вот ведь гад какой, а? Пришёл, под руку наговорил – и всё желание делать дальше отбил! – Тоха с досады бросил молоток в ящик с инструментами. – Вот так всегда, возьмётся человек за дело, старается, проявляет смекалку, интерес… Так вот такой «знаток» откуда ни возьмись появится и под руку насоветует! Вот как бы таких заранее разглядеть? Только он к тебе подкатить пожелает, а ты ему так прямо, без стеснения и скромности: «А не пошёл бы ты на хутор бабочек ловить?» Да, непросто так сразу-то сделать! Воспитание не позволяет! А надо бы научиться!
Самооценка
Быстро прошло лето, наступил сентябрь, а с ним и время сбора урожая, и новый учебный год в школе. Каждое буднее утро весело шли ребятишки на уроки, галдя, как галчата, наперебой о всяких событиях и делах, волновавших их неокрепшие умы.
– Вон смотри, видишь, впереди пацан на велике? – сказал семиклассник Павлик своему закадычному товарищу Серёге. – Такой велик знаешь сколько стоит? Это горный, у него вон какие колёса! Как у мопеда почти. Крутой велик! – с завистью вздохнув, сказал он. – Вот бы и мне такой!
– А на фига тебе такой? У тебя же есть обычный и совсем ещё новенький, – недоумённо спросил Серега. – Тот пацан далеко живёт, за горой. Ему, наверное, на таком в гору легче заезжать. А мы-то вот – у трассы живём, до школы пешком десять минут.
– Ничегошеньки ты, Серый, не понимаешь! Вот если бы у меня такой велик был, я бы знаешь каким крутым был! Вот еду я на таком необычном велике, колёса по камням шуршат, а я такой весь в кожаной куртке и джинсах, даже не смотрю ни на кого, только вперёд!
– Ну и на своём ты так же ездишь, какая тебе разница, не пойму, – переспросил Серега.
– А такая разница, что ни у кого таких великов нет, а у меня – есть!
– Ой, ну и дела! Помечтай о чём-то другом! Если у тебя такой велик будет, то ты уже всё равно не первым и единственным тут будешь, – спокойно посоветовал Серёга.
– Ну и пусть не у меня одного будет, я-то один такой. Тот пацан, вот посмотри, он же как замухрышка! А я – красавчег! – коверкая слово, ответил Павлик, выпячивая грудь и задирая нос.
– Знаешь, Пашка, ты, я думаю, завистливый чел и выпендрёжник! – спокойно и с юмором сказал Серёга. – Это ж, если посмотреть, тебе постоянно чего-то для полного счастья не хватает! То дневник тебе мамка не такой купила, то рюкзак не тот, теперь велик… Так ты весь на зависть изойдёшь.
– Ничего ты не понимаешь в этой жизни, Серый! – многозначительно ответил Павлик, придав своим словам вес, махнув рукой. – Человеку важна высокая самооценка! А она только вот таким образом может укрепиться, это факт! Надо мечтать о большем и представлять, будто это у тебя уже имеется, тогда оно точно у тебя появится!
– Ерунда! – не согласился Серёга. – Вот если тебе чего-то хочется, надо к этому стремиться, ну там учиться лучше, потом работать, а не просто так вот мечтать и представлять, что это у тебя уже есть.
– А ты почитай, почитай, что пишут про правильные мечты, поймёшь может, потом и поговорим. – недовольный недопониманием со стороны закадычного друга, сказал Павлик.
– Думаешь, учёные зря про визуализацию пишут? – через минуту добавил он.
– Ну, может, не зря, но тут-то какая тебе на фиг визуализация? Тут ведь ты просто хочешь, как обычно, лучше всех типа быть, впереди других, круче. А это разве хорошо? Так ты только загоняться будешь, чтобы хоть кровь из носа, но быть лучше всех. Зачем такие жертвы?
– А мне нравится, когда я впереди, когда у меня всё лучше, чем у других! Я прям счастлив от этого! Потому что я – человек, царь природы! – не сдавался Павлик.
Вот хоть вчера меня класснуха пересадить хотела к Ленке, а я не пересел. Вот почему я должен с ней сидеть? Она вообще мне не нравится! Тебя вот с Танькой за вторую парту посадила, а мне эту веснушчатую и рыжую Ленку подсунуть решила! Это ниже моего достоинства! У меня самолюбие, брат! Я не буду с кем попало за одной партой сидеть и с кем попало дружить! Я – человек! Я имею право сам принимать решения!
– Странно ты рассуждаешь! Чудно это! Так можно договориться до такого, что, раз ты человек, значит, ты важнее всего на свете. Лучше всех как будто. Другие же тоже человеки!
– А что в этом плохого? Да, я лучше, а, по-твоему, я должен с муравьями наравне, что ли, быть? Ну ты ваще, Серый! Так можно и чмошником стать!
– При чём тут чмошники? Я тебе про что говорю? Вот тебе всё время чего-то мало, что-то хочется, чего-то не хватает. Всё-то ты себя стараешься выпячивать, хвастаешься, деловишься… А чем уж ты так от других отличаешься? Только своим выпендрёжем. Эх, Павлик, зря ты так! Неправильно как-то. Вот я на каникулах один рассказ прочитал, задумался. Вот если всё во Вселенной создано и существует по определённым законам, значит, источник мироздания уделил каждому существу равное количество внимания. Хоть муравью, хоть слону, хоть человеку. Тогда кто же ты такой, чтобы считать себя лучше?
– Ой, я так и знал, опять с бабушкой всякой хрени начитался! Я уж давно приметил, что ты, как к своей бабушке на каникулы съездишь, совсем другим приезжаешь! – недовольно сказал Павлик.
– Бабушка, не бабушка, а я вот тоже считаю, что нельзя быть таким заносчивым! Правда, бабушка моя говорит, что никогда не надо смотреть на других сверху вниз и никогда не надо смотреть снизу вверх. А ты вот как раз смотришь сверху вниз и хочешь, чтобы на тебя смотрели снизу вверх, – рассмеявшись, сказал Серёга.
– Сверху, снизу… Сам-то понял, чего набуробил? – угрюмо ответил Павлик.
– Я-то понимаю, а вот ты, похоже, нет, – спокойно ответил Серега.
Прошли годы с того дня, когда состоялся этот разговор между двумя мальчишками-подростками, закадычными друзьями.
Павлик окончил университет и открыл свою риелторскую контору. Бизнес его процветает. Только вот с семейной жизнью не ладится. Вот уже в третий раз он решил жениться. Всё разочаровывается и надеется найти самую красивую и самую лучшую себе жену.
А Сергей после учёбы в колледже и службы в армии работает в серьёзной фирме инженером и каждый вечер после работы спешит домой, где его ждут верная и любящая жена да двое сыновей, дороже которых нет для него никого на этом свете.
Вот такая житейская история.
26.08.2022, Санкт-Петербург
Сказка о девице Акулине и её суженом – Петре Иволге
– Говоришь, сказку хочешь? Ну, слушай! – усаживаясь на край кровати совсем ослабевшей от тяжёлой болезни внучки, сказала бабушка.
– А расскажу вот я тебе одну быль, ай небыль, а можа, сказку, – начала она свой рассказ, ласково погладив слабые ноги внучки через одеяло.
– Только со счастливым концом хочу, баб! – попросила девочка лет двенадцати, уставшая болеть и страдать от изнуряющего кашля.
– Ну само собой, на то она и сказка, – улыбнувшись всеми морщинками на добром лице, убедительно ответила бабушка.
– Было это в те времена, когда люди кафтанов не нашивали, картузов да шляп не знавали, а очелья на головушку надевали, поясами да тесёмками подвязывались, от всякой нечисти себя оберегали, спозаранку Господу молитвы возносили да долюшки доброй просили. Вот жила-была в ту пору девица, ладная да ловкая мастерица. Звали её Акулина. Сироткой осталась она в пору девичью, в пору важную, сватовскую. А раз не стало у ней отца-матери, стали свататься к ней все, кто мимо шёл: и конный, и пеший, и добрый, и леший.
– Выйди, выйди на крылечко, свет-девица! – зазывали её женихи, что горластые петухи. – Будь мне жёнушкой, будь мне счастием, – приговаривали парни хитрыя, до девиц, до утех шибко прыткия.
– Нет, не выйду я, дверь закрытая, как и сердце моё да душа моя. Не стучись, не зови, добрый молодец, а иди мимо дома мово да дорогу к нему забудь вовек! – отвечала им Акулинушка.
Так прошло лето жаркое да зима студёная. Наступила весна-красна. Вот пошла Акулинушка к чисту озеру за водицей живой, весеннею. Глядь – по озеру плот плывёт, а на нём лежит добрый молодец. Он лежит, будто спит, и не шелохнётся. Вот прибило волной плотец тот к леву берегу. Видит девушка, что рубаха на молодце сплошь рудою[2] запачкана, а вдоль правой ноги меч лежит окровавленный.
– Ох, беда-то какая случилася, видно, смелый боец ты, раз спасла тебя Сила Небесная! – прошептала девица над молодцем. – Как бы мне изловчиться да помочь тебе?
– А ты песню пропой ему нежную да призывную, он услышит тебя и очнётся враз! – за спиною её прогудела земля. Оглянулась в испуге назад – никого! Только ветер шумит да осока шуршит.
– Что ж, бывает и так, коли Силы велят, надо слушаться! – так решила девица – и сделала.
– У старухи, у реки, у излучины, пели звонко соловьи сладкозвучные… – запела нежно Акулинушка, да забылася, призадумалась.
– Кто ты, девица? – вдруг услышала она голос приветливый. – Твоя песня меня пробудила, силой доброй живой наградила! – молвил молодец, поднимаясь с плота да на меч опираясь слегка.