Сергей Александрович Русаков родился в 1962 году в маленьком селе Алтайского края, где его родители работали учителями в сельской школе по распределению после Рязанского пединститута. Однако детство Сережи прошло на Рязанщине, в десяти верстах от родины его великого земляка Сергея Александровича Есенина. Во времена детства Сережи Русакова была такая мода: назвать сына Александром, чтобы его сына назвать Сергеем, дабы тот стал полным тезкой поэта…
Как бы то ни было, но в судьбе Сергея Александровича Русакова определенно отметились и педагогический талант в своих родителей учителей, и неодолимая тяга предавать мысли письменной речи. Сергей Александрович Русаков преподает менеджмент в Российской академии народного хозяйства и пишет научно-фантастические романы, пытаясь языком сказки передать сложные материи мироздания.
С тех пор одно другому не мешает, а даже наоборот. По дороге на лекции Сергей придумывает разные истории в пример к теме занятий, а возвращаясь домой, пишет главу очередного научно-фантастического романа, замечая, что сюжет уклонился под влиянием преподанной студентам темы. Его часто можно видеть в вагоне метро с блокнотом и авторучкой – так рождается новое художественное произведение.
Пожалуй, писать сказки и научно-фантастические романы – единственное занятие, приносящее автору истинное наслаждение. Ни одного дня не проходит без рукописного письма. Читать произведения Сергея Александровича легко. Они захватывают воображение и погружают читателя в особые миры, да так, что после прочтения остается легкая досада, что история закончилась.
Розы, клюшка, эсэмэски, слезыСказка о любви
Причина и повод – забавная связка. Причина накапливается, как натягиваемая тетива лука, но стрела полетит, только когда пальцы лучника отпустят тетиву. Это повод. Получается, что можно жить с причиной до тех пор, пока ей не будет суждено сработать при появлении повода. Значит, виноват повод? А ведь это такие мелочи жизни, что уследить за ними невозможно. С другой стороны, если нет причины, ни одна из мелочей не станет поводом. Поди тут разберись.
Они расстались ровно год назад. Вот так же – в канун Дня Святого Валентина. Приготовив друг другу подарки и согласовав весь этот день с утра до вечера… вернее, до следующего утра.
Обычная и привычная для обоих эсэмэска стала тем самым поводом. «У тебя или у меня?» – написал и отправил он. Это было ритуалом с историей, поэтому она поняла его единственно верно.
Оба жили в своих однокомнатных квартирах на разных концах города, и как это часто бывает, с отголоском из детства, ей нравилось ночевать у него, а ему – у нее.
Правда, он считал себя пришедшим в гости и блаженно испытывал полагающееся гостеприимство хозяйки. Она же любила ночевать у него, потому что за всем этим ей виделся переезд жены в дом мужа.
Весной они собирались расписаться, сыграть скромную свадьбу, продать свои однушки и купить двушку. Желательно новую, чтобы обустраивать с нуля свое гнездышко.
Однако в тот день все было по-другому. Он заранее, за день до праздника купил целых тридцать три розы – по числу ее лет – и спрятал у себя в квартире, чтобы утром осыпать розами просыпающуюся любимую. Поэтому ему было нужно, чтобы они ночевали в его квартире.
Так бывает в комедии положений, но и у нее была похожая причина. Зная о его увлечении хоккеем, она купила ему клюшку – ту, о которой он мечтал, показав однажды в спортивном магазине. Не ехать же к нему через весь город с клюшкой, чтобы подарить поутру? Надо было купить что-то попроще, вроде одеколона, но уж очень хотелось увидеть его по-детски радостные глаза.
Благими намерениями…
Когда она ответила эсэмэской «У меня!», он растерялся и написал: «Жена должна ночевать у мужа!». Он улыбался, зная, что это ей понравится. Теперь растерялась она. Что делать с клюшкой? Она ответила: «Я хочу ночевать у себя дома!». Ехать к ней через весь город с букетом из тридцати трех роз, конечно, не очень удобно, но на такси-то можно. Однако при этом не удастся спрятать цветы до утра.
«До утра я хочу быть с тобой у тебя!», – хотел написать он, но… Автозамена слов его айфона напечатала «Дура». Он попытался стереть слово, но… нажал на отправку. Цепенея от того, что произошло, он, чтобы не потерять ни секунды, набрал ее номер и хотел словами все объяснить, чтобы без этих технических ошибок. Она не отвечала на звонок.
Она смотрела на последнюю эсэмэску от него, и ее глаза стали наполняться слезами. У нее было какое-то нехорошее предчувствие уже с утра. На экране ее телефона засветился входящий вызов. От него. Боясь, что он продолжит в том же духе и все окончательно испортит, она отключила свой телефон. «Обиделась!» – с ужасом подумал он.
Отпросившись с работы, он на такси приехал домой, схватил огромный букет прямо с пластиковым ведром и поехал к ней. Она, конечно, еще на работе, и он расположился в подъезде у ее дверей, придумывая речь, которой все исправит.
Он не знал, что пятнадцатью минутами раньше она, тоже отпросившаяся с работы, уже побывала у себя в квартире и теперь ехала к нему домой на такси. С клюшкой. Приехав, позвонила в дверь его квартиры, но никто не открывал. Она осталась ждать его на лестнице.
Он забеспокоился – было уже поздно, и она давно должна бы прийти домой, даже если зашла по дороге в какие-нибудь магазины. Он позвонил ей. Ее телефон по-прежнему отключен. Он звонил ей не переставая, пока не сел аккумулятор его телефона.
Когда она забеспокоилась, что его так долго нет, она решила ему позвонить и с ужасом поняла, что все это время ее телефон был выключен. Включив, она обнаружила, что он звонил ей много раз. Она позвонила ему. Женский голос сообщил, что его телефон выключен. Она снова расплакалась.
Она, как дура, ехала с этой клюшкой в метро через весь город. Дома она дала волю слезам, выпила корвалол и уснула беспокойным сном.
Он, предчувствуя непоправимое, вышел во двор ее дома. Ее окна были темны. Обнаружив в руке ведро с розами, он поставил его на тротуар и пошел к метро. Дома он выпил водки, немного успокоил боль души и уснул в забытьи.
Наутро он не позвонил ей. Она не звонила ему. Почему-то оба одновременно подумали, что их любви пришел конец. Будто неожиданно и необратимо вдруг умер человек.
Так они прожили друг без друга целый год. Сколько слов было сказано друг другу!.. В этих нескончаемых внутренних диалогах. Они по-прежнему любили друг друга, винили каждый себя за то, что произошло, и боялись хотя бы позвонить друг другу.
Она сидела в кресле у телевизора. Реклама умело обыгрывала наступающий завтра День Святого Валентина. За телевизором стояла та самая клюшка, глядя на которую она пролила немало горьких слез. Вот и сейчас на ее глазах навернулись слезы. И снова корвалол, и снова сон на мокрой от слез подушке.
Утром ее разбудил звонок в дверь. Она открыла и увидела его… В руках у него было пластиковое ведро с огромным количеством роз. Он виновато улыбался.
Она вдруг с силой захлопнула дверь, и улыбка стала сползать с его лица. За дверью был какой-то шум, и он, усмехнувшись, понял – она давно не одна. Поставив ведро на придверный коврик, он уже собирался спускаться по лестнице, как дверь снова распахнулась, и перед ним предстала уже причесанная и наскоро подкрашенная она. С хоккейной клюшкой в руках.
Она кинулась к нему, но клюшка встала поперек дверей, остановив ее. Он рванулся к ней, но споткнулся об ведро, опрокинул его и разлил воду. Так они и обнялись – через клюшку. Он в намокших брюках. Она в намокших тапочках.
Из ее глаз лились слезы, добавляя свои капли к луже на полу. В луже у их ног рассыпались розы. Это было красиво.
Погромыхивая на каждой ступеньке, вниз по лестнице катилось пластиковое ведро.
С Днем Святого Валентина!
Евгений Ставцев
Родился в Орле в 1972 году. Живёт и работает в Нижнем Тагиле. Директор историко-технического музея «Дом Черепановых». Историк и публицист. Автор более 30 научных и научно-популярных статей по истории, этнографии и краеведению. Лауреат музейной премии Клера (2005). Кандидат Интернационального Союза писателей (2015).
Женат, воспитывает двоих детей.
Признания сумасшедших
В настольном зеркале, что стояло напротив Лео, он видел измученное и бледное, почти старческое лицо, покрытое не то оспинами, не то прыщами, частично скрываемое непослушной чёлкой увядших волос, и чудовищными сколами зеркального покрытия, которые ещё больше уродовали его.
Как бы Лео ни чуждался, ни отворачивался от этого отражения, оно принадлежало ему…
«Что со мной? – спрашивал он себя, – что происходит?»
Ему казалось, что все силы, которыми обладал его молодой, почти юношеский организм, забирало клокочущее внутри сердце. Этот набат отдавался у него в висках, разрывал грудь и перекрывал воздух. Боль разносилась по всему телу и острыми шипами вонзалась ему в глаза, заставляя бежать из них солоноватую жидкость.
«Нет! Только не это!» – Лео зажмурился и закрыл лицо руками. Его глаза, напоминающие надутые пузыри, более не в силах сдерживать эмоции, лопнули. «Проклятие! Их не остановить!» – Лео бесполезно пытался закрывать ладонями глаза и растирать тёплые капли по щекам.
Этих слёз никто не видел. Напрасно он стыдился их, ведь кроме старинных вещей в его каморке других свидетелей больше не было.
«Настоящий мужчина не должен стыдиться своих слёз, если они идут от чистого сердца», – вдруг вспомнил он одну старинную мудрость.
Дав возможность выйти эмоциям наружу в такой жидкой форме, Лео вздохнул и посмотрел на газетный свёрток, закрученный в трубочку, лежащий на краю стола.
Этот свёрток предназначался ей, той самой, которая стала причиной нынешнего состояния Лео, причиной, превратившей его тихую и размеренную жизнь в поле боя, на котором ежедневно, а порой и каждую ночь, сходились в ожесточённой схватке душа и тело, сердце и разум. Эта борьба длилась вот уже шестой месяц – с того самого момента, когда он впервые увидел её.
Шеф представил Мари своему персоналу как молодого специалиста, окончившего университет и вступающего в новую должность. Поскольку внешние данные новой сотрудницы сразу привлекли к себе заинтересованные взгляды, особенно мужской части коллектива, шеф поспешил добавить о её семейном положении: «Мари состоит в браке и уже является мамой чудесной четырёхлетней дочурки».
Последняя фраза презентации нового сотрудника заметно остудила пыл у наиболее активной части мужской половины коллектива. Однако наиболее рьяные всё же попытались проявить инициативу по овладению вниманием молодой и привлекательной женщины. Мари из вежливости позволяла флиртовать с собой, но при этом, сохраняя материнский и супружеский долг, держала подобных охотников на расстоянии, чем вызвала уважение не только у мужчин, но и у женской части рабочего коллектива.
Лео, как и многие мужчины, был очарован новой сотрудницей, но в наступательную фазу так и не перешёл. Причиной тому была не только его природная скромность и нерешительность, но и моральные принципы, согласно которым нельзя было ухаживать за замужней женщиной.
Но всё как-то пошло само собой. Сперва симпатии, а затем чувства сыграли свою роль. Лео мог и дальше, как художник, внешне созерцать красивую женщину, предаваясь различным мечтам и фантазиями, если бы сам объект его воздыханий не обратил на него внимания.
Это случилось в канун праздника, организованного по случаю юбилея их организации. Тогда перед началом торжественного собрания сотрудники и приглашённые гости не спешили занять свои места, предпочитая неофициальное общение, стоя в холле и болтая на отвлечённые темы.
Лео и Мари стояли поодаль друг от друга, каждый в своём временно образовавшемся кругу общения. Лео периодически бросал взгляды в её сторону, доставляя приятные мгновения своим глазам и сердцу, не ожидая ответной реакции на взаимность.
Бросив очередной взгляд, он вдруг заметил, что Мари неожиданно повернулась в его сторону и, не скрывая лёгкой улыбки, смотрела, смотрела, смотрела.
Ему показалось, что она смотрит на кого-то другого, быть может, на того, кто стоял сзади. Но за его спиной никого не было. Мари смотрела на него.
Придя в себя, Лео улыбнулся в ответ. Девушка опустила глаза и отвернулась к подруге, с которой разговаривала.
«Нет! Она просто забавляется со мной, так же, как это делает с другими коллегами по работе», – отгонял от себя мысли Лео, не желая поверить в искренность чувств, адресованных в его сторону.
Тем временем собравшихся пригласили занять места в зрительном зале. До начала праздничного концерта оставалось совсем немного времени. Холл начал быстро пустеть. Та группа мужчин, в которой находился Лео, заходила в зал последней, по-джентльменски пропустив женщин и самых нетерпеливых.
Сомнения Лео относительно взглядов Мари окончательно испарились, когда, войдя в зал, он увидел пустое кресло рядом с ней. Ряд был практически заполнен. Несколько «джентльменов» попытались занять пустовавшее кресло, но получили отказ. Должно быть, Мари ожидала запоздавшую подругу. Тем не менее Лео, как его приятели, решил попытать счастья. Как только он собирался спросить о возможности занять место, Мари, как будто ожидая именно этого, кивнула головой и, улыбнувшись, ответила согласием.
Они сидели рядом, почти бок о бок. Их разделял только подлокотник кресла. Несмотря на это, Лео чувствовал, как их руки соприкасались, не желая удаляться друг от друга. Они обменивались репликами, отмечая интересные моменты концерта, и каждый раз, чтобы лучше было слышно, они наклонялись друг к другу так, что их головы сближались, а глаза смотрели в глаза. Лео чувствовал её дыхание, а запах духов ещё больше одурманивал его и без того помутнённое сознание.
Его внимание невольно привлекли её тонкие кисти рук, которые она то поворачивала вверх ладонями, то опускала вниз, словно рассматривая маникюр на пальцах. Хотя взгляд её был направлен мимо, в глубину каких-то непостижимых мыслей, но её руки, эти тонкие и хрупкие пальчики, их лёгкие поглаживания друг о друга, их развороты и изгибы, выдавали подлинное содержание этих мыслей. Они говорили об ожидании, о нерешительности и неопределённости, о раздумьях и желаниях, которые нельзя было произнести вслух. Лео мог только предположить, что в эти минуты Мари думала о нём. Так же как и он в это время думал только о ней. Но они ничего друг другу так и не сказали.
Упущенное время – упущенные возможности. Всё нужно делать своевременно. Но если человек это понимает, а желания остаются нереализованными, то их непременно нужно осуществить, пусть лучше поздно, чем никогда, иначе жизнь так и останется неполной и ограниченной, с ворохом мыслей об упущенных возможностях.
С того праздничного концерта прошло несколько месяцев. Лео потерял покой и сон. Он похудел, лицо его осунулось. Он подолгу сидел на набережной городского пруда, погружённый в собственные мысли, таким образом пытаясь разобраться в своих чувствах, которые поселились в нём и не давали спокойно жить. Он был влюблён – влюблён сильно. Влюблён в замужнюю женщину, и потому, боясь навредить её семейному положению, он всячески пытался отгонять мысли о ней, старался избегать встреч с ней. Но все эти попытки были тщетными – от любви невозможно избавиться. Любовь нужно принять и пережить её.
Именно в таком состоянии мы и познакомились с Лео, застав его сидящим за столом перед старым зеркалом в своей комнатке, больше похожей на каморку старого Карло.
Наш герой был совестлив и скромен, а где-то и нерешителен, но, доведённый до отчаяния, мог совершить поступок, о последствиях которого можно было вспомнить либо как о сумасбродном, либо вызывающем восхищение.
Лео всё чаще посматривал на газетный свёрток, лежащий на его столе, и, видно, мысленно готовился к совершению такого поступка.
После некоторого замешательства он отвернул от себя зеркало, резко встал из-за стола, взял в руки газетный свёрток и быстрым шагом направился к выходу. Он торопился – нужно было успеть зайти к Мари до обеденного перерыва, иначе настрой исчезнет и вся затея превратится в постановочный спектакль с плохо выученной ролью.
Да! Лео торопился к Мари. Он бежал через пыльные улицы и зелёные дворы. Он периодически посматривал на наручные часы, которые его ещё больше подгоняли. Дыхание его сбилось, не то от быстрого шага, не то от волнения, заставляя сердце выпрыгивать из груди.
Наконец, то самое здание с её кабинетом. Пытаясь перевести дыхание и постепенно погружаясь в туман, который ощущал лишь он один, Лео открыл дверь и вошёл внутрь. Его ноги ступали по свежевымытому полу, ещё достаточно сырому, чтобы поскользнуться на ровном месте.
Услышав осторожные и неуверенные шаги, Мари встала со стула и с интересом посмотрела на вошедшего молодого человека. Чтобы избавиться от нарастающего напряжения, Лео на ходу начал нести всякую словесную несуразицу, в подсознании понимая, что она является проявлением реакции его нервной системы на суть происходящего.
Мари что-то ответила, и тем не менее завязался разговор, смысл которого трудно было понять по мере сгущавшегося вокруг Лео тумана. Что при этом ощущала Мари, можно было только догадываться. Возможно, что туманность и её начала окутывать своим мутным облаком, обволакивая мысли, трезвый взгляд и сознание.
Должно быть, они оба потеряли бы и волю, отдавшись страстям и инстинктам, если бы не святое время обеденного перерыва, которое безжалостно ворвалось в эту идиллию двоих влюблённых, стоящих на мокром полу.
Двери кабинета время от времени стали пропускать и выпускать сотрудников соседних отделов, которые заходили к Мари справиться о её планах, где совместно утолить обеденный голод. Но видя, что эти двое на сыром полу напустили настолько много тумана, входящие, почувствовав, что появились не вовремя, поспешно покидали сей кабинет.
По количеству вошедших и вышедших сотрудников из кабинета Лео понял, что его появление у Мари теперь не останется секретом и будет обречено на гласность в коллективе, где любят посмаковать подобные новости. Те чувства, которые он так долго скрывал от всех, пряча в потаённых уголках своего сердца, теперь были обречены на всеобщее обозрение и обсуждение. Лео подвело неправильно выбранное время – когда мысли трудового народа заполняются инстинктивным и естественным желанием поесть.
Сбитый с толку и вконец расстроенный, что конфиденциальность запланированной встречи была нарушена, Лео решил перейти к заключительной фазе своего визита. Он развернул газетный свёрток и достал из него большую розовую розу.
– Это тебе… – проговорил Лео, протягивая цветок своей возлюбленной.
Мари взяла розу и хотела что-то сказать, как в этот момент зашла очередная сотрудница с традиционным предложением о совместном походе на обед. Но предложения никакого не последовало. Возможно, вошедшая сотрудница поняла, что вторглась в самый кульминационный момент этой встречи.
Лео тоже что-то хотел добавить, но появившаяся в дверях помеха заставила его замолчать и молча удалиться из кабинета.
Как помешанный, как больной в лихорадке, Лео плёлся по набережной городского пруда, мысленно повторяя про себя всё только что пережитое. Его щёки пылали, а голова казалась такой мутной и тяжёлой, что возникало желание окунуть её в воду.
Лео подошёл к берегу и умыл лицо водой. Его туман начал улетучиваться, и теперь всё произошедшее ему вдруг показалось тяжёлым сном. Он сел на большой прибрежный камень и как завороженный долго и неподвижно смотрел на воду, бормоча себе под нос отрывки отдельных фраз неудавшегося и незаконченного разговора.
«Дурак! Я только подставил её. Мне не следовало этого делать…» – ругал он себя за неосмотрительность и необдуманность, за свой эгоизм и волю чувств.
Вдруг ему показалось, что в воде он видит отражение Мари.
«Должно быть, я совсем спятил», – пронеслось у него в голове.
– Ты действительно сумасшедший, – раздался знакомый голос за его спиной.
Лео повернулся и увидел стоящую перед ним Мари. Она держала в руках розу и улыбалась.
– Ты?! – удивлённо произнёс Лео, вскакивая со своего места.
– И я тоже… сумасшедшая, – улыбаясь, сказала она.
– Почему?
– Ты сумасшедший, потому что при куче свидетелей делаешь предложение замужней женщине.
– Прости меня, Мари! Я долго себя сдерживал и не хотел причинять тебе боль. Я не хочу разрушать твою семью. Но я не смог справиться с собой, потому что…
Лео замолчал и опустил голову.
Мари положила руку ему на плечо и тихо добавила:
– …потому что любишь меня?
Лео поднял глаза и обречённо кивнул.
– И ты даже готов взять меня в жёны?
Лео удивлённо посмотрел на неё:
– Но ведь ты замужем? У тебя есть муж и ребёнок.
Мари загадочно улыбнулась и отошла в сторону.
– Нет у меня никакого мужа, – тихо сказала она.
– Как нет?! – вздрогнул Лео.
– Нет и никогда не было.
– Я ничего не понимаю… – недоумевал Лео.
– Я это специально придумала, – виновато ответила Мари.
– Но почему? Зачем? – Лео был поражён такой новостью и почувствовал себя опять в каком-то тумане.
– Затем, чтобы ваши мужчины ко мне не приставали. Я заметила, как они смотрели на меня в первый день работы.
– Ты сумасшедшая! – воскликнул Лео.
– Именно об этом я тебе и говорю. – Мари, немного помолчав, добавила: – Я это всё придумала не случайно. В своей жизни я уже обожглась сильно один раз. И не хочу опять быть кем-то выбранной. Теперь мне самой хочется выбирать. А наличие мужа и ребёнка позволяло мне держать мужчин на расстоянии. Кстати, отдаю тебе должное – я видела, как ты ко мне относишься, но при этом ты держался дальше всех и дольше всех. И прости меня, пожалуйста, если этим признанием я обидела тебя.
Некоторое время Лео стоял в растерянности, а потом, словно опомнившись, спросил:
– А как же ребёнок? Девочку четырёх лет ты тоже придумала?
– Нет, что ты! Ребёнок у меня действительно есть. Лизе четыре годика. Она очень славная девчушка.
Лео облегчённо выдохнул и покачал головой.
– Славная девчушка… – повторил он и, пристально посмотрев на Мари, добавил: – Правда всё равно рано или поздно откроется. Как ты предъявишь всем настоящего мужа, если у тебя его нет?
– Я думаю, что настоящий муж у меня скоро появится. Ведь ты мне поможешь?
– Постараюсь спасти твою репутацию любой ценой.
– Какой именно?
– Ценой своей жизни.
– Я согласна!
Нижний Тагил, ноябрь 2015 г.