Венедиктов родом из Ташкента, именно он настоял, чтобы все заводские испытания проходили в Чирчике, мотивируя это тем, что там есть всё: и горы, и полупустыни, и водные преграды. Да, танк Т-72, он и создавался как раз против Пакистана. И если Советский Союз окажет Индии поддержку и ударит с севера своими танками, а Индия с юга своими танками Т-72, то нам несдобровать. Да и заместитель Венедиктова Потеев – выпускник Ташкентского танкового училища, именно он организовал боевое применение танков Т-72 в Афганистане. И как докладывает разведка, из гранатомета этот танк практически не пробивается. Советские и индийские танки стоят на границе Пакистана. И если что, надеяться не на кого, только на моих моджахедов. А опыт Советской армии по оккупации стран огромен. Весь соседний Афганистан захватили всего за неделю, на американцев надежды мало. А я как президент Пакистана несу ответственность за все, и прежде всего за безопасность своей Родины», – думал про себя генерал Зия-уль-Хак.
Потом он пошел на взлетное поле, где его ждали почетный караул и военно-транспортный самолет «Геркулес». Он принял доклад начальника караула и пошел перед строем пакистанских солдат, внимательно вглядываясь в каждое солдатское лицо. Потом поднялся по трапу к двери самолета, обернулся и посмотрел на свою свиту, которая следовала за ним, увидел второй самолет, стоявший на параллельной полосе. Он знал, что в нем летит его начальник Генерального штаба. По плану, они должны были лететь вместе, но начальник Генерального штаба отпросился, мотивируя это тем, что по дороге проведет совещание со своими подчиненными и американскими спецами. Генерал Зия-уль-Хак любил летать на военно-транспортном самолете «Геркулес» и специально переоборудовал его под себя и свой штаб. Начальник охраны доложил, что самолет трижды проверили собаками, – взрывчатки и бомб на борту обнаружено не было. Технически самолет к полету готов, и его проверили два ответственных техника. Генерал Зия-уль-Хак махнул рукой и сказал:
– Вперед, на Лахор.
Все четыре двигателя закрутили винты «Геркулеса» дружно и весело, самолет вышел на рулежку, а потом на взлетную полосу и стал быстро разгоняться, чуть покачиваясь и скрипя, как старая лодка в море. Затем военно-транспортный самолет набрал высоту, и движки запели свою монотонную песню. Самолет взял курс на Лахор.
– Пока будем лететь, надо провести совещание, – сказал генерал Зия-уль-Хак своей свите.
Докладывал заместитель начальника Генерального штаба бригадный генерал Шариф Зауд Хан. Он долго рассказывал о дислокации советских войск в Афганистане и о предстоящем выводе войск в Советский Союз. Генерал Зия-уль-Хак вдруг спросил его:
– А не кажется ли вам, что положение войск таково, что они способны быстро увеличить свою численность и внезапно напасть на нас, как это сделал Гитлер в тысяча девятьсот сорок первом году двадцать второго июня? Тем более что Индия подтянула к границе свои бронетанковые дивизии и привела в боеготовность все свои войска, включая и военно-морской флот.
– Мое мнение таково: вывод советских войск уже начался, кроме того, их лидер Горбачёв объявил о выводе войск из Афганистана на весь мир, – ответил ему бригадный генерал Шариф Зауд Хан.
– А мое мнение такое: необходимо заручиться поддержкой Китая на случай внезапного вторжения советских войск. Главное, удержать Каракорумский тоннель – через него пойдет военная помощь из Китая – и господство нашей авиации в воздухе, – ответил ему генерал Зия-уль-Хак.
Самолет летел на автопилоте, и ничто не предвещало беды. Но беда жила в ручных огнетушителях, они были заправлены нервно-паралитическим газом зарином, и в них были вмонтированы детонаторы с часовым механизмом. Кто это сделал и зачем, не знал ни генерал Зия-уль-Хак, ни экипаж. В кабине вдруг произошел хлопок, и нервно-паралитический газ стал быстро поступать в кабину пилотов. Никто не понял, что случилось. Командир корабля быстро отключил автопилот и взял штурвал на себя, как предписывала инструкция, чтобы набрать высоту, а потом планировать до Лахора, если вдруг выйдут из строя двигатели. Он рассчитывал дотянуть до аэродрома, а потом, если что, садиться на брюхо. Газ быстро заполнил кабину, экипаж самолета стал задыхаться, у всех открылась рвота. Тем временем в салоне самолета сразу сработали еще две химические мины, замаскированные под огнетушители. Генерал Зия-уль-Хак прервал совещание и мгновенно почувствовал себя плохо: его стало рвать, в глазах помутилось, и побежали мурашки, он неожиданно понял, что это его конец. И последний импульс памяти пробежал в его мозгу, он вспомнил все: и как был маленьким, и как учился в Америке, и войну с японцами, и крепость Бадабер. Последнее, что он увидел в своей жизни, – это бьющиеся в конвульсиях охранники, и его душа помчалась на суд Божий праведный. Видно, кто-то там, наверху, решил рассчитаться с ним за все его земные дела и призвать к ответу.
Тем временем самолет набрал максимальную высоту, а потом стал стремительно падать вниз. Командир корабля был уже мертв, он вцепился в штурвал мертвой хваткой, а самолет устремился вниз, к земле, словно майский жук, который налетел на сильно горящий костер, опалил себе крылья и стал падать на землю. Самолет несся к земле с бешеной скоростью, неся на своем борту тела людей, умерших от отравляющего газа, он словно хотел умереть вместе с ними, навсегда похоронив тайну их гибели. Самолет врезался в холм, покрытый золотистой травой, кабина мгновенно деформировалась, винты ударились в землю и превратились в бесформенные штопора. Один из авиадвигателей оторвался и поскакал по холму, словно большой мяч, потом произошел мощный взрыв, топливо мгновенно воспламенилось, зажигая траву вокруг, от взрыва образовалась огромная воронка. Остатки самолета еще долго горели, гоня души погибших к небу. И наступила тишина.
Пастух, пасший стадо неподалеку, видел все это, овцы и козы были встревожены этим происшествием, но потом все успокоилось. На следующий день, в восемь часов вечера, было объявлено на всю страну о гибели Зия-уль-Хака, в стране объявили десятидневный траур, на три дня закрыли все государственные и учебные заведения. Президентом Пакистана стал Гулам Исхак Хан.
Михаэль Юрис
Родился в октябре 1941 года в концлагере Транснистрия в Бессарабии. Выходец из литературной семьи (Леон Юрис – автор знаменитого «Эксодуса» – родственник). Советский Союз оставил в 1956 году. Репатриировался в Израиль из Польши в 1960 году. Кибуцник, служил в Армии обороны Израиля, в спецразведке, участник пяти войн с арабскими странами. В гражданской жизни – экономист, журналист.
Автор многочисленных рассказов, повестей, романов и философских очерков, в том числе в разное время были изданы следующие книги: «Правдивые истории», «Герой в силу обстоятельств», «Да смоет дождь пыль пустыни», «Человек в пучине событий», «Третье измерение», «Взгляд за занавес», «Меч Гедеона», «Со слезами на глазах», «С улыбкой на устах», «Сквозь тонкий пласт Вселенной».
Член правления Союза русскоязычных писателей Израиля. Член Международной гильдии писателей (Германия). Кандидат в члены ИСП (Москва). Лауреат премии им. Виктора Некрасова. Диплом «За высокое художественное мастерство» получила книга «Взгляд за занавес» в рамках фестиваля «Русский стиль» (Германия, 2016). Диплом «Его величество книга» – за книгу «Со слезами на глазах» (Германия, 2017). Также награжден многочисленными израильскими и международными грамотами и медалями за литературную деятельность.
Третье измерениеОтрывок из повести
Что такое человеческая судьба?
Это расстояние между пловцом и берегом, добровольно оставленным им.
Это когда с каждым взмахом руки он увеличивает это расстояние и все дальше и дальше отплывает от устойчивой почвы.
И тогда для него наступает такой момент, когда на возвращение к берегу уже не хватает оставшейся жизни.
Теперь все равно, куда плыть, и он решительно и с отчаянием плывет куда-то, и лишь одно основное чувство владеет им теперь.
Чувство Свободы…
Ночью была гроза. Люблю я летнюю грозу.
Приятная свежесть дождя, стукающие по карнизу капли и пугающий звук грома.
Дождь, гроза – это звуки природы, переплетающиеся в необыкновенную бесконечную симфонию.
Проникающая музыка врывается в одинокое сердце и рвет ее на части…
Да, милая моя, ты мой ясный свет.
Я искал тебя очень много-много лет.
И в дождь, и в грозу я искал тебя!
И наконец в эту ночь, не тая,
Ты приоткрыла мне дверь любя…
Сумерки. Воздух был свеж и чист после грозового дня и насыщен ароматом вечерних цветов.
Мы, как только вошли в дом, не распаковывая чемоданы, бросились в объятия друг друга.
– Я так ждала тебя… – прошептала она. В это мгновение она уже осознала: теперь ее жизнь никогда не будет прежней.
Что-то новое и совершенно неведомое наполнило ее удивлением и страхом. Да! Она испугалась за свою любовь к этому человеку, так неожиданно возникнувшему в ее жизни.
Не отрываясь друг от друга, как в гипнотическом сне, мы упали на кровать. Я, как младенец, вожделенно искал ее грудь и безудержно целовал ее. Целовал и целовал…
Удержать взаимное притяжение трепещущих сердец просто невозможно! Остается лишь одно – отдаться ему.
В тесной комнате вдруг стало нестерпимо жарко, но вскоре этот жар собрался у нас в груди и внизу живота, и мы умерли бы от удовольствия, если бы не мечтали о большем. В вихре эмоций, рвущихся из влюбленных тел, мы совершенно потеряли себя.
Сначала я хотел показать ей свою нежность, довести ее до экстаза одними прикосновениями. А уж потом… Но она раскрылась мне навстречу и направила в себя, и очень скоро потолок комнаты отразил ее восторженный крик…