– Ну как? – спросил Пётр.
– Очень вкусные щи.
– Мама всегда готовит очень вкусно, – сказал Пётр и, обращаясь к Эмме, добавил:
– Налей ей, пожалуйста, теперь она не откажется.
– Так тебе в самом деле налить? – спросила Эмма Наташу.
– Наливайте, щи очень вкусные, придётся есть, коли муж приказывает.
Эмма улыбнулась, ей понравились взаимоотношения сына и невестки. Она зачерпнула половником из чугунка, стоявшего на плите, густых щей и, вылив в тарелку, поставила перед Наташей.
– Спасибо, матушка, – сказала невестка. – Я после чая почувствовала, что проголодалась.
Эмма присела к столу и наблюдала за молодой парой, работающей ложками без остановки. Она чувствовала себя счастливым человеком. Наконец сын женился, невестка ей нравилась.
Отгуляла осень по таёжным просторам. Северные ветры сдули с берёз и осин дорогие красочные наряды, с кедров осыпали шишки, пожухли травы на болотах и по берегам озёр. Первые морозы сковали грязь на разбитых лесных дорогах и улицах посёлков. Белки и бурундуки заготовили кедровые орехи на долгую холодную зиму, медведи давно улеглись в берлоги, соболи и колонки, лисы и песцы начали одеваться в дорогие шубы. Зима на севере приходит не в календарные сроки, в сентябре полетели первые снежинки.
Пётр торопился до ледостава завезти в охотничью избушку продукты и всё необходимое для промысла. Давно ушло в прошлое то время, когда его дядя Миша заезжал на промысел на вёсельной лодке. Теперь у Петра дюралевая лодка «Обь» с десятисильным подвесным мотором «Москва». Заплыть по реке на сотню километров много времени не надо. Наташа с интересом смотрела, как он собирает вещи и продукты в мешки и коробки. Наконец не выдержала и спросила:
– Петя, ты надолго уплываешь?
– Пока на два дня, затем на весь сезон.
Ей показалось невыносимым жить всю зиму без мужа, и она как можно ласковее попросила его:
– Петенька, возьми меня с собой на промысел.
Он внимательно посмотрел на жену. Она испугалась, что муж откажет в её просьбе, и скороговоркой произнесла:
– Пожалуйста, возьми, я буду тебе помогать. Пётр подошел к Наташе, обнял её и сказал:
– Я сам хотел предложить тебе поехать со мной, но не решался.
– За меня не беспокойся, я привычная к лесной жизни.
Эмма, заметив их стоящими в обнимку, спросила:
– Петя, ты уже прощаешься? Пётр заявил матери:
– Мама, Наташа едет со мной на промысел, помоги ей собраться.
На следующий день лодку, гружённую мешками и коробками, Пётр повёл по Енисею к устью Дупчеса. В лодке сидели Наташа и его любимая собака Азарт. Наташа, в тёплых брюках, ватной стёганой фуфайке и мужской шапке из собачьего меха, сидела лицом по направлению движения лодки. Рёв мотора и свист встречного ветра не позволяли разговаривать. Она гладила собаку и вспоминала своё бегство с Петром из скита и первое плавание с ним через Енисей. Ей казалось, что это было давно, в какой-то другой жизни. Её сердце радостно забилось, когда она начала представлять совместную жизнь с Петром в одинокой избушке среди глухой тайги. Она любила его страстной любовью, на которую только способна женщина, и безмерно была благодарна ему за то, что узнала новую жизнь. Когда лодка вошла в устье Дупчеса, Пётр убавил обороты двигателя и крикнул Наташе:
– Как себя чувствуешь? Не замёрзла?
– Нет! – крикнула она с такой силой, чтобы перекричать гул мотора.
Её ответ отразился эхом от скалистых берегов реки и понёсся над руслом, обгоняя лодку. Пётр увеличил обороты двигателя, и лодка резко рванула вперёд, стараясь выпрыгнуть из-под людей.
Наташа разглядывала берега незнакомой реки и сравнивала их с берегами Вороговки. Во многом они походили друг на друга.
Несколько раз с галечных отмелей слетали глухари и улетали в тайгу, скрываясь за деревьями. До снежного покрова они стараются запасти мелкую гальку в зобе для перетирания грубого зимнего корма. Если бы Пётр плыл в лодке один, он обязательно добыл бы глухаря на ужин. У него был навык управлять лодкой одной рукой, а второй – стрелять по взлетающей птице. Сегодня стрельба с лодки была риском, и он не дотрагивался до ружья, лежащего у него в ногах.
Мысли Петра уже давно витали вокруг дел, которые надо выполнить до сезона охоты. Он продумал план, в какой очерёдности надо всё сделать. Конечно, прежде всего надо заготовить дрова на весь сезон, чтобы Наташа в его отсутствие не страдала от холода. Затем наловить рыбы и добыть глухаря. Только после этого сделать обход промыслового участка. Конечно, если бы с ним не было жены, он на следующий же день отправился бы в тайгу на разведку. Ему не терпелось узнать, какой в нынешнем году был урожай кедровых орехов, какой приплод дали белки. От этого зависит наличие соболей – желанного трофея промысловой охоты.
Через несколько часов Пётр повернул лодку в приток Дупчеса и снизил обороты до самых малых. Он опасался налететь на мель и срезать шпильку у винта двигателя. Ему очень не хотелось заниматься ремонтом в пути. Наташа спросила:
– Ещё далеко плыть?
– Скоро доберёмся до места, наберись ещё немного терпения.
Пётр подвёл лодку к пологому берегу, перевёл двигатель на холостые обороты и подал собаке команду: «Вперёд». Азарт не стал ждать второго приглашения, моментально выскочил на берег и умчался в лес.
– Зачем ты выпустил собаку? – удивилась Наташа.
– Пускай разомнётся, он знает дорогу к зимовью, – сказал Пётр.
Вскоре на кромке леса под могучими кедрами, как в сказке, показалась маленькая избушка. Наташа спросила:
– Это твоя избушка?
– Эту избушку очень давно строил дядя Миша, теперь этот охотничий участок закреплён за мной, и я в этой избушке провожу каждый охотничий сезон.
Пётр развернул лодку носом к берегу, прибавил обороты двигателя, затем заглушил его и поднял из воды. Лодка с разгона выскочила носом на пологий берег.
– Пойдём смотреть наше жилище, – сказал он и первым перешагнул через борт на берег, подал Наташе руку и помог спрыгнуть на землю.
Она осмотрелась. Недалеко виднелось большое озеро, между ним и лесом тянулась бесконечная тундра с множеством болот и небольших озёр.
После долгого сидения в лодке в одной позе у Наташи затекли ноги, она пошла за Петром, как на ходулях, по тропинке, заросшей травой. Двери избушки были подпёрты колом. Таёжники никогда не закрывают двери на замки, чтобы случайный путник не выломал их. Для него в избушке всегда найдутся дрова и немного пищи. Этот древнейший обычай соблюдается до наших дней.
Пётр убрал кол, распахнул настежь дверь и произнёс:
– Прошу в мои хоромы.
Из дверей пахнуло затхлостью и сыростью. Наташа вошла вслед за Петром, и перед её глазами предстала убогая картина. На лежанке и под ней лежала прошлогодняя сухая трава. На грязном столе стояли закопчённые котелки. Пол никогда не мылся. «Здесь ни к чему не прикасалась женская рука», – подумала она.
– Петя, – сказала мужу, – пока ты переносишь вещи, я здесь немного приберу.
– Хорошо, – согласился он, – но сначала я затоплю печь. Вернувшись с озера, Пётр не узнал своей избушки. На окне висела занавеска, сдвинутая в сторону, чтобы не мешать проникновению света. На лежанке вместо привычного спального мешка лежал матрас, застеленный постелью. Стол, накрытый клеёнкой, ожидал с приготовленным ужином. Наташа в цветастом фартуке встречала его радостной улыбкой. Он остановился, едва переступив порог, удивлённый произошедшими переменами. Затем снял с себя куртку, повесил на гвоздь и, подойдя к жене, крепко обнял и сказал:
– Я никогда не жил в таких комфортных условиях. Без тебя мне пришлось бы сейчас приниматься за приготовление ужина. Спасибо тебе.
Похвала мужа целебным бальзамом разлилась в её душе. Она поцеловала его в щёку и произнесла:
– Садись к столу и попробуй, что я приготовила.
Пётр после нелёгкого дня с аппетитом ел борщ и хвалил его. Про себя он думал, что без жены его еда состояла бы из вяленой рыбы, хлеба и чая.
К чаю Наташа подала горячие оладьи. Этим она окончательно убедила Петра, что на охоте жена не помеха.
На следующий день Пётр проверил сети. В них попалась разнообразная рыба. Здесь были чиры, пелядь, окуни и щуки. Жирных чиров и пелядей засолил, для остальной рыбы выкопал яму. Земля ещё только схватилась тонким слоем мерзлоты, за ночь рыба замёрзнет и будет служить кормом для собаки и привадой для соболей.
– Я пойду на клюквенные болота. Не хочешь пойти со мной и набрать ягод?
– Подожди меня, я мигом оденусь и возьму лукошко.
Наташа обрадовалась, что ей не придётся одной сидеть в избушке в ожидании мужа, быстро надела брезентовую куртку, резиновые сапоги, взяла лукошко и выскочила на улицу.
Пётр ожидал её с накинутым на плечо ружьём.
– Не холодно тебе будет в резиновых сапогах? – встретил он жену вопросом.
– Болота ещё не замёрзли, в сапогах надёжнее.
«Вот что значит – выросла в тайге», – подумал Пётр и зашагал по кромке бора в сторону болот. Там на клюквенниках всегда можно встретить косачей.
Наташа шла за ним с корзинкой на руке, смотрела на его крепкую фигуру, широкие плечи, лёгкий шаг и думала: «Как хорошо и надёжно быть женой такого человека, с ним не страшно идти куда угодно, хоть на край света».
За изгибом лесного массива открылись просторы болот с низкорослой растительностью из карликовых берёзок и ив. На зелёных моховых коврах рассыпалась крупная и тёмная, как вишня, клюква. «Сколько её здесь? – подумала Наташа, – наших бы женщин из скита сюда, вот бы набрали ягод».
Пётр привёл Наташу на клюквенную поляну, ему захотелось поесть ягод, прежде чем продолжить свой путь. Его ноги провалились через мягкий моховой покров в болотную жижу. «Права оказалась Наташа, – подумал он, – многие болота не замерзают даже зимой». Он набрал горсть замёрзших ягод и высыпал в рот. Холодом обожгло язык и нёбо. Подождав, пока ягоды растают, начал давить их зубами и почувствовал знакомый с детства кислый вкус, хорошо утоляющий жажду. Он набрал ещё горсть ягод и высыпал в лукошко.