– Иди по своим делам, – сказала Наташа, – а здесь я сама быстро управлюсь.
Когда Пётр вернулся со связкой косачей, Наташа уже была в избушке.
– Вот это добыча, – воскликнула она, увидев в руке мужа косачей. – Я думала, что ты вернёшься вечером, и хотела ещё раз сходить за клюквой.
– Клюква подождёт, у тебя будет достаточно времени, – сказал он. – Давай потушим тетеревов с клюквой.
– Мне такое блюдо никогда не приходилось пробовать. Расскажи, как его готовить.
– Это делается очень просто. Сейчас я сниму перо и выпотрошу двух косачей. Тебе останется их вымыть, заполнить место внутренностей клюквой и поставить тушить.
Пётр отрезал головы косачей, собрал все выпотрошенные кишки и положил на крышу избушки. Они будут служить хорошей приманкой при постановке капканов.
Нежирное, сухое мясо косачей, пропитанное соком клюквы, оказалось мягким и ароматным, с привкусом кислинки.
– Петя, ты замечательный кулинар, – похвалила мужа Наташа, жуя вкусное мясо.
– Готовила ты, я только тебе помогал.
– Идея твоя, я до сих пор помню приготовленных тобой на костре тетеревов, – возразила ему Наташа.
– Даст Бог, – сказал он, – добуду лося, угощу тебя настоящим деликатесом – лосиной губой.
Только на третий день Пётр занялся заготовкой дров. Распилил бензопилой поваленную бурей сосну круглые сухие чурки прикатил к избушке и расколол. Наташа складывала дрова в поленницу. Затем выбрал высокую берёзу с ветками только на вершине и спилил её. Он всегда на зиму заготавливал сырые берёзовые дрова. На ночь их клал в горящую печь. Они горят очень долго и дают много тепла.
В последующие дни обошёл свой промысловый участок, решил, что охота будет не хуже, чем в предыдущий год. Собака облаивала глухарей, белок и несколько раз соболей. Добыл пару белок и убедился, что мех ещё не выходной. Капканы решил ставить по белой тропе. Каждый день возвращался домой с глухарём. Первые дни Наташа с радостью принимала крупных лесных красавцев. Затем возмутилась:
– Зачем ты так много добываешь глухарей? Нам надоест питаться одной птицей.
– Зима длинная, пока есть возможность, надо делать запас. Кроме того, Азарту тоже нужен корм, головы и внутренности очень любят колонки и соболи.
– Ты же для Азарта заготовил много рыбы.
– Ему кроме рыбы нужно мясо.
После этого разговора он больше не приносил глухарей.
Проснувшись как-то утром, Наташа накинула на себя куртку, ноги сунула в обрезки валенок и вышла на улицу. Пред ней предстала зимняя сказка: вся земля была покрыта мягким снежным покрывалом, на ветках кедров лежали хлопья снега, как вата на новогодней ёлке, с неба медленно опускались снежинки. При полном безветрии в воздухе стояла немая тишина. Её охватило радостное чувство, с хорошим, приподнятым настроением вернулась в избушку. Пётр притворился спящим, даже похрапывал. Наташа стала трясти его за плечо, но он не просыпался. Тогда она громко крикнула:
– На улице зима, проспал первую охоту!
Он нехотя приподнялся, делая вид, что просыпается, и схватил её в охапку.
– Разве ты не пойдёшь по первому снегу на охоту?
– Не пойду, – ответил он.
– Почему?
– Хочу остаться с тобой.
Затем объяснил Наташе, что после первого снега все жители тайги притаятся, не желая выдать себя по отпечаткам следов на снегу. Только через день-два голод выманит их из укрытий.
Охотничий сезон Петра начался успешно, отдохнувший за лето Азарт работал неутомимо в полную силу. По мелкому снегу он не уставал носиться по лесу. Каждое утро бодро бежал в тайгу. Его голос раздавался то в одном, то в другом конце леса. По азартности лая Пётр определял, по какому зверю он лает. Если лай был злобный, Пётр спешил к нему изо всех сил, чтобы соболь, загнанный на дерево, не ушёл. Редкий день он не приносил в избушку соболя. Его всегда радостно встречала Наташа. В избушке было тепло, готовый ужин стоял на столе. «Как хорошо, что я взял с собой Наташу, – часто думал Пётр. – Она освободила меня от многих забот».
Наташе надоела однообразная жизнь в избушке в ожидании мужа, и она попросила Петра:
– Петя, возьми меня с собой на охоту.
– Это не женское дело – бегать по тайге, – не задумываясь, произнёс он.
– Петя, пожалуйста, хоть один только раз, – взмолилась Наташа.
Он посмотрел на жену, и его сердце дрогнуло.
– Хорошо, завтра пойдём вместе.
Наташа бросилась ему на шею и прошептала:
– Спасибо, я люблю тебя.
На следующий день до рассвета молодая чета вышла из избушки. В тайге светало медленно. По небу плыли тучи и не пропускали свет от солнца, поднявшегося где-то далеко над горизонтом. На снегу попадался мусор от сосновых шишек, распотрошённых белками, но притаившихся в густых кронах зверьков без собаки трудно обнаружить. Пётр даже несколько раз стучал палкой по стволу дерева, чтобы испугавшаяся белка выдала себя, но безрезультатно. Видимо, на этих деревьях зверьков не было. Только ближе к полудню послышался отдалённый лай Азарта. Лай был странным. Собака лаяла спокойно, переходя иногда на злобный лай. Пётр прислушивался, пытаясь определить, по какому зверю он лает.
– Это голос Азарта, пойдём скорее к нему, – заторопила Наташа мужа.
– Я знаю, что это его голос, других собак поблизости нет, не могу понять, на кого он лает.
– Пойдём к нему и узнаем, – резонно сказала она.
Когда подошли, обратили внимание, что Азарт показывал носом на вершину дерева. Там притаилась белка, которую заметили Пётр и Наташа. Иногда до собаки поток воздуха доносил запах соболя, и она срывалась на злобный лай. Пётр не стал стрелять в белку, он внимательно осматривал каждую ветку кедра, пока не заметил высунутую из-за ствола голову соболя с глазами-бусинками, внимательно наблюдающими за собакой. Видимо, соболь охотился за белкой, а собака помешала ему. Пётр осторожно обошёл дерево, но соболя не увидел. Тот, заметив двигающегося человека, переместился по толстому суку на другую сторону ствола. Только теперь Наташа заметила хитрого зверька. Азарт почуял его запах и яростно залаял. Пётр вернулся на прежнее место, соболь вновь скрылся за стволом дерева и высунул только голову, с любопытством наблюдая за происходящим на земле.
«Ну и хитрец», – подумала Наташа.
Пётр не стал играть с соболем в кошки-мышки, прицелился в голову зверька и выстрелил. Тёмный комочек сорвался с сука и медленно стал падать. Пётр подбежал к стволу и поймал зверька. Одновременно с ним за соболем сделал прыжок Азарт. В его пасти оказалась рука хозяина, которую он мгновенно отпустил, не причинив боли.
Белка после выстрела перепрыгнула на соседнее дерево и ушла верхом подальше от беды.
Протягивая Наташе тёплого безжизненного соболя, Пётр сказал:
– Получай свою первую добычу.
Она взяла его в руки и посмотрела на помутневшие глаза. Ей стало до боли в сердце жаль зверька. Совсем недавно он смотрел любопытными живыми глазами и вот поплатился своей жизнью из-за ценного меха. Она решила больше никогда не ходить на охоту, но Петру ничего не сказала. Видимо, он был прав, когда сказал, что не женское дело – бегать по тайге.
Охотничий сезон давно закончился, но Пётр не торопился выходить из тайги. В начале марта установилась тёплая погода.
– Завтра пойдём в посёлок, – сказал Пётр Наташе, – надо собираться.
Она хорошо понимала, что пора расставаться с таёжной жизнью, тем более что ей через несколько месяцев предстоят роды, но сказала:
– Петя, мне здесь было очень хорошо, я готова прожить здесь всю жизнь.
– Мы обязательно сюда вернёмся, и не один раз, – ответил он. Ранним утром, погрузив на нарту палатку, спальные мешки, добытую пушнину, пищу для себя и собаки, они тронулись в дальний путь. Азарт, отдохнувший после охоты, умчался вперёд.
– Ты посмотри на этого пса, – сказал Пётр, – он понял, что мы собрались домой, и умчался в нужном направлении.
Пётр, перекинув через плечо лямку от нарты, легко шёл на широких охотничьих лыжах без палок. Наташа шла рядом с лыжными палками в руках. Пётр беспокоился о своём будущем ребёнке, решил более тридцати километров в день не проходить. Торопиться было некуда, и они прекрасно проводили время у костра. По вечерам он устанавливал палатку на толстый слой заготовленного им лапника, готовил чай, разогревал мясо, и они, сидя перед костром, вели разговоры о своём будущем ребёнке.
Только на третьи сутки они подошли к посёлку. Из труб домов поднимался белый дым, в воздухе стоял аромат выпекаемого кем-то хлеба и запах скота из стаек соседних дворов. За зиму Наташа и Пётр отвыкли от сельского воздуха, и эти запахи казались им очень резкими.
На скрип полозьев нарты на крыльцо вышла Эмма.
– Наконец прибыли, – радостно заговорила она. – Мы уже начали беспокоиться: не приключилась ли какая беда. Заходите скорее в избу.
Наташа последовала за свекровью, а Пётр принялся разгружать нарту.
Свекровь смотрела на лицо невестки и не могла понять, какие изменения произошли в ней. Когда Наташа сняла верхнюю одежду и осторожно пошла к печи, Эмма заметила, что фигура её округлилась, исчезла тонкая талия.
– Наташа! – обрадовавшись, произнесла она. – Ты в положении?
– Как видите, матушка.
Эмма подошла к невестке, обняла её и поцеловала в щёку.
– Поздравляю! Я очень рада. Садись к столу, с дороги, небось, проголодалась, я мигом накрою стол.
Когда Пётр вошёл в дом, мать и Наташа сидели за столом и о чём-то беседовали.
На его голос из своей комнаты вышел отец и, протягивая сыну руку, произнёс:
– Здорово, охотник, фарт был?
– О каком ты фарте говоришь? – вмешалась в разговор Эмма. – Вот его главный фарт, сидит рядом со мной.
Она положила руку на плечо невестки и осторожно прижала её к себе.
Пётр ответил отцу:
– Добыл пушнины не меньше, чем в прошлом году.
– Значит, молодая жена не помеха охоте, – удивился отец.
– Наоборот, – ответил Пётр, – она мне во всём помогала. Приду, бывало, вечером голодный, а она уже ужин приготовила. На следующий год обязательно возьму с собой.