– Не думай даже, – сказала Эмма. – Куда ты возьмёшь её с маленьким ребёнком? Не разрешу.
Пётр удивился твёрдости матери в этом разговоре и больше не поднимал эту тему.
В июне на Енисее стали раздаваться звуки, похожие на тяжёлые вздохи, могучей реке стало тесно под толстым панцирем льда. Затем послышались громкие взрывы ломающегося льда. Река напрягла свои силы, как сказочный богатырь, приподнялась и разорвала на себе ледяную рубашку. С шумом и треском пошёл по Енисею ледоход, вода поднялась в реке на несколько метров. Река сокрушала всё на своём пути, подхватывала оставленные на отмелях старые лодки и уносила с собой, разливалась вширь по низким местам, заносила туда огромные льдины, которые, зацепившись за деревья, оставались в лесу на всё лето. Течение всех рек, впадающих в Енисей, пошло вспять, заливая берега, пополняя водой многочисленные болота и озёра.
После ледохода наступили тёплые дни, прилетели перелётные птицы, на затопленные берега устремились косяки разных пород рыб на икромёт, начался весенний сезон охоты на селезней и гусей.
Петру было не до охоты, он готовил моторную лодку: настало время отвезти жену в фельдшерско-акушерский пункт за пятнадцать километров. В их посёлке не было фельдшера.
Наташа собрала в узелок приданое для ребёнка, положила его на кровать и села рядом с ним, положив на узелок руку.
В этой позе её застала Эмма и предложила:
– Пойдём перед дорогой посидим на лавочке, погреемся на солнышке.
Они вышли за калитку и уселись на лавочке. К ним подошли две соседки, беседовавшие у калитки соседнего дома, и примостились рядом. Одна, взглянув на Наташу, обратилась к Эмме:
– Не пора ли тебе отправлять невестку к акушерке?
– Сегодня Петя увезёт.
В это время мимо них проходила Ксения. Остановилась, поздоровалась и спросила:
– Почему среди вас Петра не видно?
– Он лодку готовит к отплытию, – ответила Эмма.
– Что-то не видела его около лодок, – лукаво произнесла Ксения, – наверное, опять нырнул к Татьяне.
Довольная своей шуткой Ксения с ухмылкой продолжила свой путь.
От этих слов у Наташи что-то оборвалось внутри, помутился разум. «Значит, он по-прежнему любит Татьяну, а меня обманывает», – пронеслась мысль у неё в голове. Она вспомнила поцелуй Татьяны на свадьбе. «Раз так, я не буду мешать их любви», – мелькнула опять мысль в её голове. Она поднялась с лавочки и пошла в дом. Взяла узелок с приданым, прижалась к нему лицом, и горькие слёзы потекли из её глаз. Затем достала из кладовки ружьё «Белка», зарядила нарезной ствол мелкокалиберным патроном, села на пол к стене, положила узелок на колени и выстрелила в область сердца. Она хотела попасть в сердце, но пуля прошла рядом.
На выстрел в дом прибежала Эмма и увидела невестку сидящую на полу а рядом с ней – ружьё. Она опустилась на колени, увидела кровавое пятно на груди Наташи и запричитала во весь голос. На её душераздирающие вопли вбежали соседки. Никто не знал, что делать. Следом за ними на пороге появился Пётр. Он опробовал мотор лодки и пришёл, чтобы везти жену на роды.
– Что случилось? – спросил он.
Женщины расступились, и он увидел Наташу на полу. Рядом лежали узелок с приданым и ружьё. Быстро оценив обстановку, бросился к жене, встал на колени и пощупал пульс на шее. Пульс слабо бился. «Она жива», – крикнул он и разорвал у неё на груди платье. Из небольшой раны сочилась кровь. Оторвав от платья кусок окровавленной материи, прижал его к ране. Кровь перестала сочиться.
– Мама! Дай мне бинт, – крикнул Пётр.
– У нас нет бинтов, – ответила она.
– Оторви полосу от чистой простыни.
Пётр туго перебинтовал рану Наташи, поднял на руки и перенёс на кровать. Положив руки на её щёки, громко сказал:
– Наташенька, дорогая, не умирай, я побегу в контору и вызову врачей из Туруханска. Ты меня слышишь?
Она лежала с побелевшим как полотно лицом и молчала. Он выскочил из дома и понёсся по улице что было силы. Запыхавшись, влетел в контору и потребовал у радиста вызвать Туруханск.
– Что случилось? – спросил радист. – Напиши на бланке радиограмму.
Пётр написал: «Пулевое ранение человека, срочно вышлите врачей». Дождавшись, когда радиограмма была отправлена, помчался домой. В то время телефонной связи с райцентром не было, о мобильных телефонах ещё никто не слышал. Прибежав домой, Пётр опустился на колени перед кроватью и стоял, не отходя от неё ни на минуту. Наталья лежала неподвижно, как мумия. Он положил руку ей на грудь и почувствовал слабое дыхание и биение сердца. У него появилась надежда, что она останется жива. «Любимая, дорогая, ненаглядная, зачем ты это сделала?»
– Будь счастлив, – прошептала Наташа.
Она хотела ещё что-то добавить, но не смогла. Даже перед смертью её мысли были о Петре.
Через сутки она скончалась. Пётр закрыл ей глаза, опустил голову на её грудь и зарыдал громко, по-бабьи, плечи вздрагивали, из глаз катились слёзы. Его охватило непоправимое горе, яростная злость на мотор, который плохо заводился после зимы, и на того человека, который довёл жену до самоубийства. Он понимал, что Наташа не могла без причины наложить на себя руки. Ему вспомнились её слова, повторяемые много раз, что она не сможет жить без него. Когда поднялся на ноги, мать не узнала сына. Она увидела его страшные глаза и поседевшую за одну ночь голову.
– Кто это сделал? – спросил он, глядя в упор на мать обезумевшими глазами.
Эмма испугалась за себя и за сына. Она никогда не видела его в таком невменяемом состоянии. Ей пришлось рассказать о словах, брошенных между прочим Ксенией.
– Убью! Задушу собственными руками, – взревел Пётр, выскочил из дома и бросился бежать к дому Ксении.
Во дворе застал её братьев.
– Где Ксения? – спросил срывающимся на крик голосом.
– Не знаем, – ответил младший брат, стоявший на пути Петра к двери дома. Пётр, как котёнка, отшвырнул его в сторону и, взбежав на крыльцо, открыл дверь.
– Выходи, дрянь поганая! – закричал во всё горло.
В доме было тихо. Тогда он вошёл в дом и осмотрел все комнаты. В доме никого не было.
Братья стояли молча, не связываясь с Петром. Они вчера увезли сестру в лес и спрятали в избушке.
Осмотрев дом, Пётр побежал к бане. Там Ксении не было, он вернулся и обследовал хлев. Покидая братьев, пригрозил:
– Найду вашу сестрицу – задушу.
Братья понимали, что Пётр не шутит, они знали его крутой нрав. Через несколько дней они тайком увезли сестру в соседний посёлок и отправили на теплоходе в Красноярск, к родственникам.
От дома Ксении Пётр направился в дом её подруги Татьяны, надеясь застать виновницу трагедии там.
– Ксения у тебя? – вместо приветствия спросил он.
– Её здесь не было, – ответила Татьяна. – Проходи в дом, убедись сам.
При виде, в каком состоянии любимый человек, ей стало жалко его, и у неё навернулись на глаза слёзы. Это не ускользнуло от внимания Петра. Татьяна больше не проронила ни слова, понимая, что не время разговаривать с ним.
Вертолёт с врачами прилетел из Туруханска только через два дня. Они констатировали смерть и просили не торопиться с похоронами, пока не прилетит следователь.
Наташу похоронили на окраине поселкового кладбища. На лесной гриве разбросаны могильные холмики. Стоят кресты, как люди, раскинув руки, охраняя покой умерших. Пётр заказал шестиконечный крест из лиственницы и сам установил его на могиле любимой жены. Этот крест и поныне возвышается птицей над низкими крестами и памятниками с красными звёздочками.
Пётр был воспитан в школе атеистом, но относился с уважением к вере жены. Он каждый день приходил на могилу, подолгу разговаривал с Наташей. Припадал грудью к могильному холмику и отдавался своему горю. К его горлу подкатывался комок горечи и печали, из глаз катились слёзы.
Постепенно увяла трава на дёрне, которым был обложен холмик, с берёз падали жёлтые листья и укрывали могилу перед наступающими холодами и снегопадами. Уныло и тоскливо на кладбище осенью. Ветер срывал листья с беззащитных берёз и оставлял их раздетыми перед наступающими морозами.
Пётр продолжал каждый день приходить к могиле. Он сильно изменился. Лицо заросло щетиной, глаза затуманились, веки припухли. Слегка покачиваясь, садился у могилы. Доставал из внутреннего кармана бутылку водки. Обращаясь к могиле, говорил:
– Милая Наташа, я потерял себя, мне немил белый свет без тебя. Я не нахожу себя в этом мире, пытаюсь залить горе водкой, но не получается. Понимаю, что ты бы осудила меня, но ничего не могу с собой поделать.
Дождавшись сорока дней, Пётр с ближайшими родственниками помянул Наташу, сел в лодку и помчался на предельной скорости к своей таёжной избушке. Он не мог оставаться среди людей, ему хотелось одиночества, чтобы остаться наедине со своими чувствами и горем.
Мотор ревел, разгоняя волны к берегам Дупчеса. Казалось, что Пётр мстил мотору за то, что тот закапризничал в тот момент, когда ему срочно надо было везти жену. В избушке он нашёл порядок, оставленный Наташей. На выскобленном ножом столе стояла чистая посуда. Около двери на гвоздике висел её передник в красных цветочках. Она забыла его или специально оставила до следующего охотничьего сезона. Ему показалось, что в избушке сохранился запах её тела. Он видел милую его сердцу обстановку, закрыл глаза и упал на нары.
Вера Коваль (Керченская)
Родилась в г. Новошахтинске Ростовской области. Член Керченского городского литературного объединения «Лира Боспора», Союза писателей Республики Крым.
Автор 10 сборников поэзии и прозы. 5 из них – для детей. Участница 69 коллективных сборников и альманахов, таких как «Лира Боспора», «Планета друзей», «Российский колокол», «Рукопись», «Современный мир глазами писателей», «Георгиевская лента» – к 75-летию Победы, «Крымский телеграф», «Негасимый свет Победы», «Современник» – к 75-летию Победы, «Салют Победы», «Таврия литературная» и других.
Активная участница и дипломант крымских поэтических фестивалей. Имеет грамоты, дипломы, благодарности. Награждена медалью «Георгиевская лента – 250 лет».