Волк тоскливо завывает
Там, где высится утёс,
Свой мучительный вопрос,
Наполняя лес тревогой,
Задаёт луне двурогой.
Но дрожит лишь бледный свет
Волку старому в ответ.
Филин рядом прокричал,
Сук чего-то затрещал,
Промелькнули чьи-то тени…
Может, это привиденья?
Пробежал мороз по коже,
И подумалось мне: «Что же,
Знать, судьбой так решено,
Что мне сгинуть суждено…»
Но иду я всё ж вперёд,
Хоть и за душу берёт,
Ведь нельзя мне отступать —
Друга надо выручать.
Вдруг поднялся сильный ветер,
Бьёт в лицо он, будто плетью,
Снег с ветвей метёт клоками,
Воет злыми голосами,
Гнёт деревья до земли,
В колкой всё смешал пыли.
Словно прялкой прядено,
Снежное веретено
Кружит, скачет; из кудели
Родит вьюги да метели.
Гнутся сосны от борьбы
Стрелкой нервною судьбы,
Треск стоит, срывает сучья,
Худо бродит неминучье.
Вдруг откуда-то мой кот
Свою дудку достаёт.
Заиграл он тут на дудке,
Ветер стихнул на минутку,
Кот на дудочке играет —
Ветер вовсе затихает.
Глядь, какой-то силуэт
Показался чрез просвет.
Вроде будто бы сторожка,
Только вот на курьих ножках.
Повернулась тут избушка,
Дверь открылась, и старушка
Показалась на пороге.
«Что, Иван, устал в дороге?
Чай, не встретили с парадом? —
Бабка впилась в меня взглядом. —
Но уж ты не обессудь,
Что прошёл нелёгкий путь».
Огонёк в глазах недобрый
Заблестел. Вдруг тенью чёрной
Мышь летучья кверху взмыла —
Бабка ближе подступила.
«Сам пришёл чтоб человек,
Я не ведала вовек!
Или, Ваня, ты не знаешь,
Как Судьбу ты искушаешь?» —
Молвила Яга зловеще.
Страх сдавил меня, как клещи,
Но потом, собравшись с духом,
Я ответил: «С моим другом
Приключилося несчастье —
В том моя вина отчасти, —
Но сейчас важней всего
Кузьку встретить моего.
Ночью он из дома скрылся,
Как сквозь землю провалился,
И, куда с тех пор шагает,
Ни одна душа не знает».
Призадумалась Яга:
«Нету правды-то в ногах.
Заходи в дом, гостем будешь,
Ноги от ходьбы остудишь. —
Кинув взгляд из-под бровей,
Протянула: – Э-хе-хей…
Мне ведь Кузька будет внук —
Глядь, отбился как от рук!
Надо же, ушёл из дома,
Честь позорит домового.
То-то день какой уже
Неспокойно на душе…»
Бабка тяжело вздохнула,
На меня с котом взглянула,
Со скамьи дубовой встала,
Из печи чугун достала
И промолвила: «Садитесь,
Путь неблизкий – подкрепитесь:
Щи из квашеной капусты
И наваристы, и густы.
А коту на вот таранку
Да сметаны жирной склянку».
Пар разнёсся по избушке.
Поклонился я старушке
И её благодарю.
«Я чего, Вань, говорю…» —
Бабка, покряхтев, садится.
К ней довольный котик льстится.
Та его по шёрстке гладит,
Котик песенку ей ладит.
«Вот вчерась на шабаше
Речь зашла о Фаберже:
Всё же нас американцы
Облапошили, поганцы:
Эти ж яйца Фаберже
Нас оставят в неглиже! —
Всколыхнув в печи золу,
Бабка лупит по столу. —
Да в придачу, с ними в связку,
Нам должны отдать Аляску!»
«Это точно, – я кивнул. —
Палку кто-то перегнул.
Проку мало, коль в обед
Не разбить их на омлет».
Котик мой тут с лавки спрыгнул,
Одобрительно мурлыкнул
И, усевшись под столом,
Лижет лапку языком.
«Аль им денег не хватает? —
Бабка тише рассуждает. —
С них уже сочится сало,
Ну а им всё мало, мало…
Как клещи, раздулись, глянь, —
Срамота, ей-богу, Вань!»
«Да, покушать они любят,
Это дело их и губит
Да и не к еде одной
Аппетит у них такой». —
«Ваня, Ваня, ваш-то брат,
Скажем прямо, простоват.
Но хотя порой и сами
Вы богаты чудесами:
Это кто ж, всем в наказанье,
Принял автострахованье?!
Я на ступе то и дело
Борозжу свои уделы.
Летать было – сущий клад,
А теперь такой расклад:
Коли нет автогражданки —
Ступе гнить на штрафстоянке.
Где ж старухе взять, скажи,
На страховку барыши?»
Я поёжился неловко:
«С этим вышла пробуксовка…
Нам расширить бы дороги —
Да не там берём уроки».
«Дурачьё… – Яга чихает,
Кочергой угли мешает,
С табачком убрав коробку,
Дров подбрасывает в топку. —
Не в обиду тебе, Ванька,
Наш народ как ванька-встанька:
То глядит, что там у шведов,
То других глядит соседов…»
Я хотел ответить было,
Но Яга остановила:
«Кушай, кушай, всё в порядке,
Грузди вон бери из кадки… —
Отмахнув седые пряди,
Подытожила не глядя:
– Ладно… мельница измелет…
Всё свою Судьбу имеет».
В осторожной тишине
Блики скачут по стене.
Печь пылает, словно солнце,
Бабка смотрит вдаль в оконце.
«Ну а что там с птичьим гриппом?
Всё ж ведь с явным перегибом!
А под эту заварушку
Приберут мою избушку —
Хоть зимой она в сапожках,
Но притом на курьих ножках!
А ещё скажи, соколик,
Ваш прогресс дойдёт до коих?
Ведь теперь на рынке нашем
Не купить и масла, скажем.
За свою пятирублёвку
Ешь безвкусную шпаклёвку.
А вот раньше я, бывало,
По ведру зараз съедала:
Сяду с пряжей в непогоду
Да всё мажу бутерброды,
К ним варенье с лебедой —
Был мне люб прогресс такой».
«Что сказать в противовес?
Жертвы требует прогресс, —
Отвечаю я со вздохом, —
И повинен он во многом.
Но зато на днях сказали —
Свалки с камерами стали.
И теперь следят из веба,
Как растут они до неба».
«Обожди, Иван! Так, значит,
Лучше вовсе не свинячить? —
Взяв понюшку табака,
Возражает мне Яга.
Прочихалась и потом
Вытирает нос платком:
– Всё, смутьяны, вам неймётся…
Но давай к Кузьме вернёмся.
Хоть и чудны твои вести,
Да дела стоят на месте».
Сняв пучок чертополоха,
Бабка Ёжка от порога
Пошепталась с паучком,
А затем, пройдясь молчком,
Угль достала из печи.
«Ваня, ты похлопочи, —
Говорит Яга скрипуче, —
Разогнать над Кузей тучи.
А не то тебя, Иван,
Превращу в дубовый жбан».
Бабка хрипло хохотнула
И пучком своим махнула:
Угль воздействием волшебным
Камнем стал тут драгоценным.
«На, держи дракона глаз! —
Бабка тянет мне топаз. —
Где теперь Кузьма шагает,
Только месяц это знает.
Видишь вдалеке ту гору?
Проплывёт над ней он скоро.
На ту гору заберись,
Ему в пояс поклонись.
Прочитаешь заклинанье,
То, что дам тебе я, Ваня.
Только ты его промолвишь,
Как забудешь и не вспомнишь —
Не положено тебе
Заклинанье знать небес.
А теперь давай прощаться,
Без Кузьмы не возвращайся!
Кот с тобой идёт пусть следом,
Он тебе поможет в этом».
Я прощаюсь тут с Ягой,
В путь пускаюсь дальний свой.
По снегам забрался в гору,
Ясный месяц виден взору.
Вечно странствуя в дороге,
Леса обнажил чертоги.
На ландшафт смотрю я местный,
Как из сказки он чудесной:
Там деревья в шапке снежной
Дремлют в неге безмятежной,
Там оврагов перекаты
Снами зимними объяты,
Там волчком позёмка вьётся,
Там от ветра куст трясётся.
На поля, холмы, дубравы
Месяц светит величавый.
Я кричу что было сил
Заклинанье, как учил:
«Средь ночи на небосводе
Ты, подобно воеводе,
С поколенья в поколенье
Стережёшь свои владенья,
Желторогий наш мудрец,
Звёзд бесчисленных отец.
Знаешь тайны все земные:
Где лежат клады златые,
Где под утро солнце всходит
И как пашня колос родит.
Лишь один ты знаешь только,
До Кузьмы идти мне сколько.
Сжалься, месяц, пожалей,
Проводи к нему скорей».
Очертил я круг топазом,
Щёлкнул пальцами три раза,
Через спину слева плюнул
И пять раз на руку дунул.
Не успел договорить,
Слышу: «Так тому и быть —
По тропинке ты пойдёшь,
В городе его найдёшь».
Свет пролился изумрудный,
Заиграв дорожкой лунной.
Снег от света заискрился,
Словно ларь златой открылся.
Я пред месяцем склонился
И с почтением простился:
«Вот спасибо – удружил,
Делу службу сослужил».
На дорожку встал на ту
И вперёд по ней иду.
Вот иду через поляны,
Буераки и бурьяны,
Чрез холмы и косогоры,