гею. Точно, был такой заказ. Один из немногих, где заказчик чётко знал, что нужно, не менял техзадание каждые три минуты и не задавал идиотских вопросов. Побольше бы таких заказчиков.
– Мир тесен! – улыбнулась Марина.
Они рассчитались, поднялись из-за стола, и Сергей понял, что вот-вот упадёт. Организм, которому и так пришлось изрядно потрудиться, решил бросить все силы на обработку обеда.
– Слушайте, вы с ног валитесь! – поддержала его под руку Марина. – И у вас рукав у куртки порвался. Я здесь недалеко живу – посидите, придёте в себя.
– А это уместно?
– Мы там с братом живём, – улыбнулась Марина. Очаровательно улыбается, смотрел бы и смотрел. – Чуть что – он вас с лестницы спустит.
– Годится, – одобрил Сергей и сумел без посторонней помощи дойти до её автомобиля и сесть на заднее сиденье. И вновь чуть не уснул. – Стойте! – спохватился он, вспомнив о кофе. – Есть тут какой-нибудь супермаркет поблизости? Мне буквально на минуту.
Кофемашины у Марины дома не оказалось; Сергей сварил кофе в турке – помолол тот кофе в зёрнах, что только что купил, – помогло прогнать сонливость буквально за пару минут.
– Чудесно! – оценила Марина. – Я вот не умею варить кофе, всё получается какая-то несъедобная пакость. Боря так и вовсе пьёт растворимый.
– Боря – ваш брат?
Марина кивнула.
– В командировку уехал – как обычно, без предупреждения. Давайте я вам рукав у куртки зашью?
– Её, похоже, менять придётся. – Сергей критически оценил то, что стало с верхней одеждой, – утром была ещё как новая, а сейчас вся испачкана в самой разной грязи, местами обшаркана, да ещё и рукав порван. Могло быть и хуже, главное – что сам уцелел. – Может, я могу чем-то помочь?
– Вы мне жизнь спасли, – улыбнулась Марина. – Да ладно, ведь правда. И там, в банке, – не думала, что вы такой храбрый!
– Так получилось, – согласился Сергей. – Был бы настоящий пистолет – я бы, если честно, не стал дёргаться. Да и шут с ними. Мне теперь вот кажется, что всё это не утром началось, а неделю назад.
– Это точно, – согласилась Марина, заканчивая зашивать рукав. – Вот, по крайней мере, не будет расползаться дальше. Там возле банка, ну, где мы утром были, есть ателье, я знаю. Там смогут зашить как следует.
– Спасибо! – вполне искренне поблагодарил Сергей. – Скажите, я ведь с вами тогда общался, по поводу сайта?
– Со мной, – согласилась Марина. – Я много лет уже этим занимаюсь. Всё могу, но вот дизайн – это выше моего понимания. Я почему спрашивала – у нас компания ищет штатного дизайнера. Клиентов много, сайтов много делаем, а с дизайнерами беда – не на кого положиться. Кроме вас, – добавила она поспешно. – Не хотите к нам?
– Только если буду работать непосредственно с вами, – ответил Сергей полушутливо.
– Со мной, с кем же ещё? Это единственное условие?
– Ну, если честно, хотелось бы знать, сколько компания готова платить.
Марина покивала и поманила Сергея за собой. «А у неё тоже совмещена спальня и кабинет, – подумал Сергей, останавливаясь на пороге. – Сейчас главное – чтобы брат внезапно не вернулся из командировки». Марина открыла браузер и через пару минут поманила Сергея ближе к экрану.
– Однако! – сказал Сергей с уважением. «Сильно я себя недооценивал, – подумал он. – Если откажусь, надо раза в два поднять свои ставки. Клиентов и так хоть отбавляй. – Это в месяц?
– Это за сайт, – уточнила Марина. – Остальное будет зависеть от вас.
– Знаете… – Сергей смотрел на экран и понял, что счастье действительно не в деньгах и не в их количестве. – Я согласен.
Марина захлопала в ладоши, почти сразу же смутилась и перестала.
– Сможете завтра к нам подъехать? А то наймут опять кого-нибудь не того. А мне потом расхлёбывать.
– С удовольствием, – согласился Сергей. – Чёрт, я опять засыпаю. Не подскажете адрес? – Он взял мобильник и открыл приложение для заказа такси.
– Вы уверены? – Марина посмотрела ему в глаза. – Оставайтесь. Не буду приставать, честное слово! А завтра с утра вместе поедем к нам в контору.
– Это было бы слишком хорошо, – возразил Сергей; естественно, хотелось остаться, но как-то всё слишком хорошо и быстро происходит! – Лучше я домой. А завтра вы за мной заедете. Так пойдёт?
Марина кивнула и взяла из его рук мобильник, на котором уже был указан пункт назначения.
– Я сейчас вызову, – сказала она и удалилась в прихожую.
Сергей плюхнулся на диван, из последних сил стараясь держать глаза открытыми. Не было никаких сил подняться на ноги, даже мысль об этом не желала приходить. Он погружался в жаркую приятную пучину, сопротивляться было бесполезно.
Ему успело показаться, что его укрыли одеялом, а в комнате погасили свет. Но, возможно, это всего лишь показалось.
Юрий Выборнов
Поэт, музыкант, бард, автор и исполнитель песен, номинант национальных литературных премий: имени Сергея Есенина «Русь моя» (2016, 2019, 2020), «Поэт года» (2015, 2016, 2018–2020), «Наследие» (2016–2020), «Георгиевская лента» (2019–2020, 2020–2021); Литературной премии А. Грина в рамках конференции «РосКон-2020», премии имени Сергея Довлатова, премий «Большая книга» и «Национальный бестселлер». Участник литературного конкурса «Классики и современники», Международного поэтического фестиваля «Дорога к Храму – 2019», национальной литературной премии «Золотое перо Руси – 2019», Международной литературной премии имени Святых Петра и Февронии Муромских, член межрегиональной общественной организации «Интернациональный Союз писателей» – «Интернациональное сообщество писателей, драматургов и журналистов», общероссийской общественной организации «Российский союз писателей».
На российском литературном портале «Стихи. ру» Юрий Выборное ранее публиковал свои произведения под псевдонимом Юрий Клим, с 8 июня 2019 года они выходят под его настоящим именем.
Сенокос
Хамство растёт, восходит, как рожь,
но не беда, ведь есть сенокос:
где-то косилкой, где-то серпом;
с корнями сложнее – уж их топором.
По тропкам прополка и по полям,
выдрал, спалил – ни к чему сеновал;
чтоб впредь на земле не прорастал,
в зародыше хамство-бурьян погибал.
Но коль вдруг взошёл и себя показал —
растоптать, разорвать, чтоб нравы узнал,
к культуре, к морали чтоб привыкал,
а коли не понял – в веках чтоб пропал.
Хамство растёт, восходит, как рожь,
но не беда, ведь есть сенокос:
где-то косилкой, где-то серпом;
с корнями сложнее – уж их топором.
Не терплю и не жалую
Не терплю и не жалую рамок,
направлений, течений и школ;
пусть цензура наводит порядок,
рвёт и мечет, бьётся об пол.
Пусть цензура брызжет слюною,
захлебнётся ядом своим,
пусть смеётся она надо мною —
никогда я не буду другим.
Не терплю и не жалую фальши,
что из пальца сосут за столом,
греют чресла, надевши гамаши,
поучая про жизнь за окном.
Греют чресла, не зная покою;
строчат книги, взяв псевдоним;
пусть смеются они надо мною —
никогда я не буду другим.
Не терплю и не жалую лести,
от неё лишь жгучая боль;
языки за зубами подвесьте,
дифирамбы сведите на ноль.
Языки за зубами с хулою
завяжите узлом уж тугим;
пусть смеётесь вы надо мною —
никогда я не буду другим.
Жили-были
Жили-были идеалы,
но нашлись «друзья»: менялы,
приживалы, запевалы,
аморалы вне опалы.
Практику поправ морали,
ценности всё подменяли,
палкой нравственность гоняли,
совесть просто же копали.
Жили-были, обещали,
сладко пели, зазывали,
где стелили, где лизали,
пыль усердно напускали.
Напускали, но не знали,
что такое уж видали,
проходили, изучали
и успешно провожали.
Жили-были идеалы,
но нашлись «друзья»: менялы,
приживалы, запевалы,
аморалы вне опалы, ж
Перемелется
В споре многое перемелется,
коль язык словно мельница,
молотит без устали, да вот
беда: без дела руки и голова.
Эх, ноги туда же, но топчутся,
правда, изредка всё ж ворочаются,
но, право, без продыха молотят жернова,
в пользу бы силушку болтливого языка.
В пользу бы силушку голове,
ногам да рукам, по плечу стали
неприступные горы всё ж нам!
Жаль, конечно!..
Но пока усердно трудятся языки,
всё скорёхонько, окромя молотьбы,
летит, поспешает в тартарары!..
Стой!.. Задержись
Стой!.. Задержись на день, на два,
а может, на неделю…
на месяц, год иль навсегда:
я рад тебе без меры.
Я рад тебе как никогда,
увидеть тебя – Счастье!
Ведь мы же Братья навсегда,
тебе мои объятья.
Тебе объятья и рука,