Накормив собак, каюр вошел в избушку, снял кухлянку и, потирая замерзшие руки, обратился к охотоведу:
– У тебя остался спирт, чтобы согреться? Я сильно промерз.
– Есть одна бутылка неприкосновенного запаса.
– Сегодня тот случай, когда к нему надо прикоснуться. Мы могли заблудиться и погибнуть в торосах. За наше спасение надо выпить.
Гриша, услышав разговор о бутылке, обрадовался, на его обветренном лице, темном от постоянной копоти в избушке, появилась улыбка. Его жена засуетилась и, произнеся: «Чичас принесу рыбу», не надевая кухлянку, выскочила на улицу.
Виктору пришлось последовать за ней. Он достал из рюкзака, привязанного к нарте, бутылку спирта и вернулся в избушку. Началось обычное застолье.
Чукчи быстро опьянели.
Спал Виктор с каюром на узкой лежанке, называемой нарами. У противоположной стены на второй лежанке спали Гриша с женой. Проснувшись утром, охотовед увидел, что Алексей спит на полу, а жена Гриши – под нарами, поджав колени к животу. Он осторожно спустился с лежанки, чтобы не наступить на спящих людей, открыл дверь и выглянул на улицу. Пурга стихла, на востоке над горизонтом светлое небо обещало погожий день. В избушку ворвался свежий морозный воздух. Захлопнув дверь, чтобы не выстуживать помещение, Виктор подумал: «Пора ехать» – и принялся будить Алексея. Тот спал мертвецким сном, слегка похрапывая. Только этим он подавал признаки жизни. Разбудить удалось только Гришу.
– Пора ехать, – сказал Ветренко, – а я не могу разбудить Алексея, не знаю, что делать.
– Давай погрузим его на нарту, и управляй собаками сам. Держись вдоль берега – не заблудишься.
Они с трудом выволокли из избушки почти стокилограммового Алексея и уложили на нарту. Гриша помог пристегнуть к нарте собак.
Прежде чем пуститься в путь, Виктор зашел в избушку, посмотрел, не забыли ли они какие-нибудь вещи, и, увидев недопитую бутылку спирта, сунул ее в карман.
Простившись с Гришей, Виктор сел на нарту и окрикнул собак. Услышав незнакомый голос, упряжка неохотно тронулась с места. Ветренко беспокоился, что собаки откажутся ему повиноваться, но они чуяли лежащего на нарте хозяина и бежали в обычном темпе. Через два часа езды на льду показались две человеческие фигуры. Виктор направил упряжку к ним. Это оказались охотники за нерпами. Поздоровавшись с ними, спросил:
– Далеко путь держите?
– В торосы. Нерпу искать.
– Разве нерпы водятся в торосах?
– Зачем в торосах? У них отдушины во льду есть.
– Ты что, покойника везешь? – спросил один охотник.
– Это каюр, немного лишнего выпил.
– У тебя еще спирт есть? – спросил тот же чукча.
– Есть, – ответил Виктор и полез в карман.
Бутылки в кармане не оказалось, она выпала по дороге.
– Потерял бутылку, – с сожалением произнес Виктор, – если хотите выпить, идите по следу нарты и найдете потерю.
Простившись с охотниками, он направил упряжку к берегу, а чукчи пошли по следу нарты. Вскоре проснулся Алексей и удивленно стал смотреть по сторонам, соображая, как он оказался в нарте не на своем месте. Немного поразмыслив, спросил:
– Давно выехали от Гриши?
– Часа два тому назад.
Только через три дня Виктору удалось добраться до фактории «Медвежка», а еще через два дня он вылетел в Анюйск.
Как-то пригласил Фёдор Спиридонович в свой кабинет Ветренко и сказал:
– Завтра в село Островное уходит санный поезд с товаром. Собирайся в дорогу, ознакомишься с работой торгово-заготовительного пункта. Директор фактории Калачик переходит работать на новое место, будешь председателем комиссии по передаче товара новому директору.
– Ехать далеко?
– Не волнуйся, всего около сотни километров. Трактор потащит на санях вагончик. В нем металлическая печь, так что поедешь в тепле и со всеми удобствами.
– Что собой представляет село Островное?
– Это центральная усадьба оленеводческого совхоза «Турваургин». В переводе с чукотского языка – «товарищ». Иди, готовься к поездке, на месте все узнаешь, – закончил разговор Игнатов.
Утром два трактора двинулись в путь. Один тянул сани с товаром, второй – вагончик. Дорога поднималась вверх по распадку, виляя между высокими холмами, покрытыми снегом. Темные стволы лиственниц на фоне белого снега представляли собой унылый, однообразный пейзаж. Поднявшись на водораздел, трактора стали продвигаться вниз к реке Большой Анюй, впадающей в Колыму на якутской территории. Здесь, на склоне холма с редкими участками кустарниковой растительности, паслось огромное стадо северных оленей. Виктор залюбовался живой массой животных, которые медленно продвигались вперед, разгребая передними ногами снег и поедая свой любимый корм – ягель. Они иногда поднимали головы и прислушивались к работе тракторных двигателей. В этот момент самцы с ветвистыми рогами казались прекрасными изваяниями, символизирующими мощь и красоту Севера. Убедившись, что трактора не представляют для них угрозы, продолжали кормиться.
Когда техника выехала на простор из-за очередной сопки, впереди открылась панорама речной долины. Замерзшая река, извиваясь змеей между холмистыми берегами, разрезала местность на две части. Впереди на берегу реки, прижимаясь к сопке, раскинулось несколько десятков домов. Это было село Островное.
Открывая дверь магазина, Виктор ожидал встретить пожилого мужчину, который проработал много лет директором фактории и решил уехать из этой глухомани. К его удивлению, за прилавком стояла молодая, стройная и симпатичная женщина его возраста. Темные волнистые волосы плотной массой спадали на плечи. Из-под густых черных бровей на него смотрели внимательные, немного удивленные карие глаза. На губах застыла приятная улыбка.
– Здравствуйте, – произнес Виктор, – моя фамилия Ветренко, приехал принять участие в комиссии по передаче ценностей магазина новому директору.
– Валентина Петровна, – ответила она и добавила с улыбкой: – А у вас есть имя?
– Конечно, – спохватился он, – Виктор Константинович, к вашим услугам.
На ее лице появилась обворожительная улыбка. «Какая приятная женщина, – подумал Виктор, – интересно, замужем она?»
От Валентины не ускользнул его внимательный и любопытный взгляд. Ей захотелось с ним поговорить, но в это время в магазин вошел Игнатий Степанович, назначенный директором фактории. Началась кропотливая, нудная работа по передаче материальных ценностей. Прежде всего сняли остатки денег в кассе. Каждая вещь записывалась в акт, проставлялась ее стоимость по прейскуранту. Все рулоны тканей перематывались и измерялись деревянным метром. Для подсчета итогов общей стоимости материальных ценностей Валентина предложила Виктору бухгалтерские счеты и арифмометр. Он выбрал арифмометр. После подведения итогов появилась недостача в несколько сотен рублей. Для Севера это мизерная сумма, не превышающая месячного оклада.
– Что будем делать с недостачей? – спросил Виктор.
– Надо записать в акт, – произнес Игнатий Степанович. Валентина изменилась в лице, в глазах появился испуг:
– Для меня это позор, черное пятно на всю жизнь.
Виктору стало жаль ее, и он предложил:
– Пускай Валентина Петровна внесет в кассу недостающие деньги. Вполне возможно, что я ошибся при подсчете метража тканей. Игнатий Степанович, вы не возражаете?
Новый директор магазина задумался. Он прикинул в уме, что ничего не теряет, и согласился.
– Можно я сбегаю домой? – спросила Валентина. – У меня нет с собой денег.
– Конечно, можно, – согласился Виктор.
Валентина одарила его благодарным взглядом и выскочила из магазина.
Подписав акт передачи, Валентина предложила Виктору:
– Пойдемте ко мне на обед.
– С удовольствием, – ответил он, – только сначала узнаю, когда пойдут в обратный путь трактора.
Вернувшись, с сожалением сообщил: трактора готовы выехать в Анюйск.
– Оставайтесь, – умоляюще произнесла Валя, – уедете со следующей оказией.
Два чувства боролись в душе Виктора: желание остаться с симпатичной и приветливой женщиной и чувство служебного долга. Второе победило. Всю дорогу он думал о Вале. Порой хотелось выпрыгнуть из вагончика и вернуться в Островное. Он не ожидал, что случайно встретившаяся женщина сильно западет ему в душу.
Несколько месяцев постоянно думал о ней. Вспоминал ее гибкий стан, ловкие движения рук, когда снимала товар с полок, а главное – улыбку и веселые глаза.
Наступил апрель, прекратились метели, солнце с каждым днем все выше поднималось над горизонтом, и все острее подступало желание съездить в Островное. Не выдержав, Виктор написал заявление о предоставлении отгулов на десять дней в счет недоиспользованного отпуска за прошлый год.
Директор Чукотторга Игнатов, прочитав заявление, снял очки и, внимательно посмотрев на охотоведа, спросил:
– До охоты на гусей еще далеко, зачем тебе отпуск?
– Хочу съездить в Островное.
– Что ты там забыл?
– Не что, а кого. Когда вы посылали меня провести ревизию на фактории, директор магазина Валентина Петровна приглашала на обед. Тогда у меня не было времени, теперь я решил воспользоваться приглашением.
– Далековато собрался ты на обед. На чем думаешь ехать? Оказии в ближайшие дни не предвидится.
– Есть общедоступное средство передвижения – охотничьи лыжи.
– Ночевать в снегу не боишься?
– Чукчи ночуют, и я смогу.
– Они народ привычный, а тебе впервой.
– Буду мерзнуть – на лыжи и вперед.
Фёдор Спиридонович оценил смелость и решительность охотоведа. Немного подумав, поручил проверить на заготовительном пункте качество принимаемой пушнины.
Еще с вечера Виктор уложил рюкзак. Ничего лишнего, только продукты и туго свернутая кухлянка. Спалось плохо, думал о переходе и встрече с Валей. Из дома вышел при свете луны. По поселку шел с лыжами под мышкой. Подойдя к колее, проторенной в снегу тракторными санями, поднялся на обочину и надел лыжи, подбитые оленьим камусом.