Жизнь моя всё бурлит аль забрезжил финал?
И живу хорошо, и кому-то я дорог,
Но в душе словно хаос да вечный аврал.
Выбрал правильный путь или стоило всё же
Отсидеться, молчать и не лезть на рожон,
Правда, спину прогнув, и терпеть эти рожи…
Нет, негоже склоняться, рисуя поклон.
Мне ещё тридцать семь и достаточно хватки,
Чтоб терпеть и идти, не сдаваясь ничуть.
Ну а то, что в характере есть недостатки,
Может быть. Но зато вам меня не прогнуть.
Будут новые дни: пораженья, победы.
Так что жизнь не кончается, только вперёд.
Будут снова закаты, за ними рассветы,
Поживём и посмотрим, что ж в будущем ждёт.
«Москва в вечерний час окутана огнями…»
Москва в вечерний час окутана огнями,
Свет яркий, отражаясь, горит в глазах людей.
По правде говоря и строго между нами —
Нет в мире лучше места, теплее и родней:
Тут звёзды у Кремля порывом ветер кружит,
Над площадью над Красной всем виден триколор,
Что реет над Москвой и в летний зной, и в стужу.
И на душе при этом всегда царит мажор.
Вечерняя Москва прельщает красотою,
Хотя она чудесная и утром, и в обед.
Но самый дивный вид найдёшь порой ночною,
Когда вдоль улиц в центре струится лунный свет.
Бродить бы без конца по вековой брусчатке,
По скверам и бульварам, а также мостовым.
Я знаю, что красот в столице есть в достатке,
И этот мегаполис мне стал навек родным.
Совесть – лучший в мире храм!
Война и мир: размыты грани…
Живёт веками так земля.
Гореть в аду в огромном чане,
От боли ужаса скуля,
Должны те люди на планете,
Кто ради выгоды живёт,
За смерть невинных кто в ответе.
Теперь страдать-то их черёд.
Отлично помним крестоносцев,
Они несли завет Христа,
Но убивали незнакомцев,
Коль не носили те креста.
За символ веры умирали —
А ведь могли бы жить да жить,
Но жизней цифру не считали
За право церкви послужить.
Я не сторонник богохульства.
Пускай решает каждый сам.
Конфессий нонче прямо буйство
И сект плодится тут и там
Настолько много. Даже страшно,
Нормальной вере место есть?
И как понять, что в жизни важно:
Слепая вера или честь?
Вот так дурманят людям разум,
А Бог один. Он в нас, внутри.
И где прописан сей маразм,
Что, мол, дары ты собери,
Потом отдай всё третьим лицам,
Чтоб подсластить свой путь к Творцу…
И так по мелким по крупицам
Билетик в рай придёт к дельцу.
Ну почему все в это верят?
Нет доказательства сему…
А церковь жадный пыл умерит?
Но если люд так рад ярму,
То тут не нужно слова чести —
Несут пусть всё, что можно взять.
И рубль, и сто, и даже двести —
Берётся всё, что можно брать…
Зато потом сценарий дикий:
Мол, откупился. Молодец.
Народ-то с роду был двуликий —
Грешил и будет, раз «творец»
Их дар спокойно принимает
(Точнее, церкви всех мастей).
Пороков тьму не замечает —
Лишь поднеси калым скорей.
А как всё просто без поборов —
Твой Бог живёт внутри тебя:
Не укради, умерь свой норов,
Не лги другим да верь в себя.
Смешна та власть, где ценник грязный.
Любовь за деньги ни к чему.
И коли сам ты вечно разный,
Юлишь да служишь лишь дерьму,
То явно жизнь проходит мимо.
Иной не будет, не мечтай.
Всегда везде всё поправимо —
Лишь жить нормально начинай.
Люби, твори и сам будь чистым.
Знай, что гордыня – жуткий грех.
Я не зову стать атеистом —
Но Бог с тобой, живёт во всех.
А то, как лучше с ним общаться,
Решает каждый только сам.
Но не греши, чтоб откупаться…
Ведь совесть – лучший в мире храм!
«Усталые машины томятся в пыльных пробках…»
Усталые машины томятся в пыльных пробках,
Чуть зримо продвигаясь, мерцая блеском фар.
И люди строят планы, да только крайне робко —
Ведь ехать ещё долго до «спальных» до хибар.
Неспешно вечереет, усталость наступает,
Но так же в пыльных пробках стоят ряды машин.
Их ждут домой быстрее, хотя все понимают,
Что вырваться непросто из городских пучин.
Весь мир наш – словно клетка, залитая цементом:
Вокруг асфальт и сваи, а зелень – дефицит.
И хочется свободы от моек с реагентом,
От выхлопа бензина, от тротуарных плит.
Мечта всей грудью воздух вдохнуть кристально чистый,
Забыть про телефоны, про жизни суету.
Присесть бы на опушке сплошь в листьях золотистых
И созерцать без спешки природы красоту.
Увы, так сделать сложно, хотя вполне возможно:
Лесов и парков разных в округе пруд пруди.
Забыв на миг делишки, от коих, право, тошно,
Шурша ковром из листьев, с асфальта ты сойди.
Облетела листва и всю землю укрыла
Облетела листва и всю землю укрыла.
Полежала. Затем словно в миг один она сгнила.
Всё, что было, снегами пышными скрыто.
Всё, что было, ушло; что ушло, то забыто.
Но нельзя позабыть то, что в сердце хранится,
Что ценнее, чем в засуху крынка водицы,
Что тебя вдохновляет идти сквозь преграды —
Это честь, что является высшей наградой.
Облетела листва и всю землю укрыла…
И накрыта печаль, что тебя бередила.
Хватит гру́сти, дружок, улыбнись всем проблемам.
Ты живёшь. Не спеши же знакомиться с небом.
Пусть враги подождут, хватит сил им ответить,
А быть может, их даже никто не заметит!
Оставайся собой. Все проблемы решатся:
Человеком живи и не смей пресмыкаться…
Облетела листва – это старт жизни новой!
Не грусти. Ведь вначале всегда было слово,
А потом лишь вставай грудью на амбразуру,
И дай Бог не поймать себе в лоб «пулю-дуру».
За тобой отчий дом и глаза твоих предков,
Жаль, что подвиги стали сегодня так редки.
Но коль честь сохранил, то уже подвиг это!
Отвечай за себя. Не исправить планету…
«След фонаря на водной глади…»
След фонаря на водной глади
Едва качался на волнах.
Полна картина благодати —
Все очевидцы молвят: «Ах!».
Прекрасный вечер, но прохладно.
В тиши раздался плеск воды.
Он повторялся многократно —
Кто ж населяет здесь пруды?
Ещё ночами не морозит,
А это значит – живность есть.
Лягушка у воды елозит,
Всё норовит кого-то съесть.
Пока она весьма активна,
Хотя зимовки ждать на днях.
И раз погода не противна,
Нет речи даже о дождях,
То в этот вечер в тусклом свете
Она и прыгает в пруду,
Как капля памяти о лете.
А я стою, смотрю и жду,
Что будет дальше, что случится,
Чем завершится сей сюжет…
След фонаря в воде искрится
И дарит мне чуть зримый свет.
«Не спится, увы, хоть давно поздний час…»
Не спится, увы, хоть давно поздний час.
Темно за окошком. Луна напоказ
Играет овалом, что радует взор,
Когда разомкнёшь ты преграду из штор.
Жаль, сна так и нет, а пора бы давно.
А ты всё сидишь, смотришь с грустью в окно…
В раздумьях и муках проходит вся ночь.
И как бы прогнать эти мысли мне прочь…
Вот утро грядёт, солнце небо зажжёт,
И мысли печальные свет унесёт.
Не спится, увы, да и смысла уж нет.
Сквозь толщу из штор пробил алый рассвет…
«Тонкий наст на поверхности снега…»
Тонкий наст на поверхности снега,
Ели в белом – как будто бы шаль.
На пруду не видать даже брега,
Всё едино, когда смотришь вдаль.
Мир сливается в белом пейзаже —
Красота, куда хочешь смотри,
Чистота взгляд ласкает, и даже
Тянет быть здесь до самой зари,
Невзирая на ветра прохладу,
От которой так колет лицо.
Но когда видишь эту усладу:
В белой шубе стоит деревцо —
Сердце сразу стучит и клокочет,