Сорантяне, затаив дыхание, все как один смотрели на цветы. Вокруг было тихо, сказка окутала волшебством планету.
Жизнь цветов продолжалась недолго, всего минут пять, как показалось Александре. Спустя некоторое время все исчезло, как будто и вовсе не было никогда. Зиля, подняв руки к Огненной планете, громко сказала:
– Благодарю за Сокоз!
Все изменилось после сказанного. Заиграла музыка, сорантяне пустились в танцы. Они интересно махали хвостами и притопывали ногами. Аскел тоже начал танцевать, увлекая за собой Александру. Зиля пригласила профессора, и они пустились в пляс. Атмосфера радости и полного счастья царила вокруг. Веселье длилось до вечера, и постепенно народ стал расходиться.
– Праздник удался на славу! – сказала немного уставшая, но довольная Зиля.
Все закивали, а неуемная Александра все танцевала и кружилась. Царица продолжила:
– Профессор, я думаю, вам понравилось у нас, и ваша дочь так рада. Будь с нами, живи с нами, думай как мы.
– Зиля, это приглашение переехать? – ответил Демид Иванович, не совсем поняв.
– Конечно, совершенно так! – проговорила в коробочку Зиля.
Демид Иванович посмотрел на счастливую Александру и окликнул ее:
– Саша, нам предлагают остаться, ты как?
Александра с виноватым взглядом подошла к отцу, она хотела остаться, но знала, что у отца исследования и долг перед землянами, ее ответ поразил всех:
– Мы будем приезжать к тебе в гости. Знаю, ты не сможешь всё бросить в своей лаборатории. Будь с нами, живи с нами, думай как мы.
Белые тапки и шлейф из овощей
Я в эту ночь спала так плохо, ужас!
А на рассвете в полудреме вижу
Сон, и Осень приглашает будто
На бал с листвой, людьми, зверьем, а ей там
Трон из злата и каменьев дорогих.
Она явилась. Позвала к шести
Часам, да, что в ближайшую субботу.
От удивленья выпучив глаза и
Закивав, хотела поблагодарить,
Но дымка из нее исчезла в листьях,
Лишь «Будь готовой» успев пролепетать.
Проблема! Нечего совсем надеть…
На шопинг, девочка! Туфли и сумку
С брендом, духи от мисс Шанель, а платье
Возьму от видных кутюрье и шарфик.
Суббота. Утро. Маникюр, укладка…
Сидела, ждала у моря погоды…
Звонок: «Ваш лимузин к парадной подан!».
Лишь ноги я успела завернуть,
Взлетел железный конь, крылá раздвинув,
Сквозь тучи и через облака летим.
Вдали увидела шатер большущий,
Что на огромной ту́чище стоит.
Снижаемся, замедлен ход, и виден
Шумный и веселый прибывший народ.
Я сжала кулачки, сердечко тарабанило в груди что есть силы. Дверца лимузина распахнулась. Это выглядело как приглашение выйти. И я шагнула. Через мгновенье, уже летя вниз, я орала что есть мочи и проклинала тот день, когда «подписалась» на эту авантюру. Мысленно попрощалась со всем белым светом и готовилась умереть. Было так страшно! Я потеряла сознание. Что там и как дальше вышло, помнить в бессознанке я не могла, а очнулась в светлой комнате, где стены из алого бархата напоминали мою шкатулку для драгоценностей, а у белого столика копошилась старуха, явно смахивающая на Бабку-Ёжку.
– Бабуся! Где я? – пытаясь быть вежливой, выдавила я из себя.
– Какая я тебе бабуся, я еще девка в самом соку, мне всего тыща лет!
Яга присела в реверансе и, с сарказмом улыбнувшись, гаркнула:
– Где-где, на балу в Запятидесятиоблачье!
– Где? – сморщив лоб, переспросила я.
– В Караганде! – старуха показала мне язык, топнула ногой и продолжила: – Тебе что, про тапки стояльные не сказали? Тыщу лет живу, тыщу лет не могут про тапки запомнить. Ну что за неумение! Чо молчишь? Про тапки слыхала? В машине тапки были, надевать надо было их. Неужто не сказал обормот-колоброд? Эх, напасть-марандасть! – бабка ворчала и делала в стакане какую-то мульку цвета детской неожиданности, потом швырнула мне белые тапочки, похожие на ритуальные.
Мне стало жутко. Старуха тем временем подошла, морщинистым пальцем указала на тапки, и я, повинуясь, их надела. Ёжка протянула мне стакан с той самой противной жидкостью и приказала ее пить. Когда я взяла граненый, меня перекосило и чуть не вывернуло только от одного запаха, и я, зажав нос, проговорила:
– Гадость! Не буду такое пить, что это за отрава?
– Пей! На бал не попадешь. Зелье это попадальное, без него никак!
– Бе-е-е!
– Не хочешь? Как знаешь, поживешь у меня годок, а там поглядим, – ехидно ухмыляясь, ответила Ёжка, потирая руки. – Какой такой годок, мне замуж пора, нет у меня годков, и так конкурентки молодюсенькие кругом! – возразила я.
– Пей! – топнула ногой старуха, лицо ее сделалось противным и злющим, а единственный зуб еле держался на десне, гляди и тот выплюнет.
С испугу заглотила я это попадальное зелье и вылетела как пуля. Да-да, буквально так, в форточку, очутившись вмиг перед входом в шатер. Взгляд мой упал на ноги, точнее, на тапки… это вместо итальянских туфель на шпильке. «Полный аллес!» – подумала я. Но, к удивлению, в тапках я уверенно стояла на поверхности тучи. Не успев отойти от шока, я почувствовала шлепок по плечу. Обернулась. Стоит верблюд, на голове сто блюд, за ним баран-ураган, потом осёл-дуролом, дальше черепаха в папахе и всякая лесная братия.
– Песец! Где я и где мои тапки? – чуть не плача, сказала я. На что верблюд с улыбочкой произнес человечьим голосом:
– Тапки на месте! Добро пожаловать на бал!
Я двинулась на звук музыки. Через мгновенье моему взору открылся пышный праздник. На сцене стоял диджей Сто Ежей и миксовал хиты 2000-х, по краям столики с напитками и канапе. Люди (видимо, уже давненько собравшиеся) весело вытанцовывали. В центре была огромная куча из опавших листьев, на которой восседала рыжеволосая красотка, та самая, что явилась мне во сне. Немного освоившись, я подошла к столику и взяла бокал шампанского, которое показалось мне на удивление сладким. Волшебные пузырьки ударили в голову, и я подумала: «А не отжечь ли по полной, пусть даже в тапках? В конце концов, что я теряю?». И я пустилась в пляс. Совершенно потерявшись во времени, все танцевала и танцевала, и, что самое удивительное, не знала устали и выделывала такие движения, о которых и знать не знала.
Быстрые композиции сменялись медленными. Меня приглашали ослы, бараны, реже – мужчины и даже воробей, но было весело. В один момент я подумала: «Все смешалось: кони, люди…» – и расхохоталась что есть силы. Резанул голос «свыше» (с той самой высоты кучи листьев):
Тапки стерла ты до дыр,
Танцевала что есть сил.
Шлейф из овощей даю,
Возвратить домой хочу.
Ко мне подкатил шлейф из овощей (чтобы вам было понятно, он похож на ковер-самолет), подхватил меня на борт и помчал домой.
Открываю я глаза,
Бал закончился из сна.
Словно явь вся чехарда,
А не ерунда из сна.
Огненная кобылица
Рыжая кобылица с огненной гривой, стройными ногами, гибким красивым телом и пышным хвостом, в который вплетены золотые нити, – и есть Осень.
В предалекой деревушке за восьмым холмом от Лапушандии жила-была девочка лет десяти. Она была совсем не похожа на своих сверстников. Глаза ее искрились добротой, а нараспашку открытая душа была готова к приключениям. Ребятня дразнила ее за это Лопухом, а вообще ее звали Лапушка. Часто девочка уходила на берег озера, что неподалеку от деревни, и любовалась природой. Так было и в этот вечер.
Ярким шаром расположилась на вечернем небе Луна. Она, улыбаясь всему земному, освещала золотой лес и багровую рябину, зеленые ели и пожухлую траву, а видя в зеркалах воды свое отражение, понимала, что невероятно прекрасна. Луна обратила внимание на девочку, сидящую на берегу озера, и поняла, что та горько плачет. Так захотелось помочь и утешить, что, нарушая всю галактическую этику, она неумело спросила:
– Ты чего там, ревешь, что ли? Приключилось плохое?
Девочка испугалась, зажала голову руками, прижала ее к коленям и вся скукожилась. Любопытство, однако, возобладало над страхом, и она приоткрыла глаза. Поняв, что опасности нет, встала, оглянулась, но никого не увидела. Луна же переспросила:
– Эй, ты кто и чего ревешь?
Девочка подняла голову и, поняв, откуда задан вопрос, от удивления открыла рот, широко вытаращила глаза и пролепетала:
– Я Лапушка, я Осень не нашла. Уже который день хожу, все ноги исходила, мозоли вон какие, а она никак не находится. Я и в лесу была, и в соседней деревне, и даже за бор бегала и получила взбучку от мамы, но нет нигде ее, нет Осени.
Слезы ручьями покатились, и девочка не могла проговорить больше ни слова. Луна, переждав выброс плача и эмоций, видя, что собеседница немного приходит в себя, решила уточнить:
– Лапушка, кто такая эта Осень и где искать ее надо?
– Ты что, не знаешь? Это же… она же… лошадь.
– Какая еще лошадь, из-за нее ты плачешь? – спросила Луна.
– Нет! Эта – особенная, слушай. Есть у нашего народа одна легенда, если ей верить, то после сбора урожая, а бывает это в конце лета, приходит неописуемой красоты рыжая кобылица, у которой в хвост золотые нити вплетены, а грива огнем горит. Она идет по земле, заглядывая во все укромные уголки, украшает деревья, кустарники, травы. Осень подготавливает природу к торжественному балу для ее проводов и встречи зимы. Говорят, что она принцесса на том балу, а опавшая листва шлейфом кружится с ней в неистовом, красивом и проникновенном вальсе. Когда заканчивается танец, она уходит, а листочки поют напевную песню, похожую на колыбельную, провожая Осень в ее обитель до следующего года. Природа засыпает с приходом Зимы, а Осень ворожит ей сладкие сны. По легенде, увидеть Осень может только фантазер и мечтатель с чистым сердцем, распахнутым для принятия ее необыкновенного праздника, надо лишь произнести заклинание, – и Лапушка начала говорить с выражением: