– Будет исполнено, государь! – ударили себя в грудь Варда и Константин.
– И вот что, магистр, – добавил с иронией Иоанн. – Все обозные телеги скифы сожгли вместе со своими мертвыми. Ничто теперь не сможет остановить рыцарскую конницу. Принеси мне ключи от города.
– Ничто и никто не сможет остановить рыцарей, – подтвердил с некоторой досадой старший Склир.
– Ну а тебе, комит Анемас, я поручаю провести маневр, уже дважды принесший нам победу. Собери гвардейскую конницу и ударь железным клином в самый центр наступающих скифов. Судя по изображению падающих соколов на сине-желтых щитах и знаменах с белым барсом, там должен находиться сам царь Сфендослав. Я отменяю свое прежнее распоряжение. Он больше не нужен мне живой. Иди и сруби голову этой змее.
– С большим удовольствием, мой государь, – усмехнулся Анемас.
Стратопедарх Пётр прилагал значительные усилия, чтобы придать бегству легионеров с поля боя подобие организованного отступления. Не только преследовавшие их скифы донимали ромеев. Нестерпимый зной и духота заставляли жадно глотать воздух открытыми ртами. Лица заливал пот. Чтобы смахнуть его, легионеры снимали шлемы и таким образом подставляли головы под удары скифских секир.
В это время раздался звук труб, сигналящих о перестроении. Уставшие от боя легионеры поспешно расступились, образуя коридоры в фаланге. По этим коридорам закованная в латы конница ударным кулаком устремилась на наступающих скифов.
Пропустив вперед конников, покрытые потом воины опустились в бессилии на землю, побросав щиты и копья, которые, казалось, налились свинцом. Прискакав к месту сражения, Цимисхий поехал вдоль рядов, ободряя и воодушевляя своих легионеров к бою. По распоряжению базилевса вдоль рядов выведенных из боя легионеров интендантские отряды стали развозить вино и воду. В эту краткую передышку воины фаланги смогли утолить жажду, перевязать раны и просто передохнуть.
А в это время латная конница врезалась в ряды скифов. И хотя противник успел выставить стену из щитов и копий, закованные в железные доспехи конные гвардейцы смяли их передние ряды. В яростной рубке и под копытами их коней полегло множество скифов.
Видя, как погибают его лучшие воины, что ослабел атакующий натиск дружины, с неистовой яростью бросился князь Святослав на латников, воодушевляя к бою ряды своих бойцов. И они устремились вслед за своим вождем. Дружинники пронзали гвардейцев копьями, подсекали ноги коней и валили на землю вместе со всадниками.
Комит Анемас, накануне этого сражения снискавший себе славу убиением вождя викингов Икмора, вырвался на коне вперед. Опустив поводья, устремился на предводителя росов и ударил его мечом по ключице. Но не смог разрубить, а лишь поверг вниз головою наземь. Святослава спасла его кольчужная рубаха. Анемас тут же был окружен рядами вражеских телохранителей. Конь его пал, сраженный тучей копий. Сам он пытался яростно отбиваться стоя, но был повержен.
Гибель Анемаса воодушевила росов, и они с дикими пронзительными воплями начали теснить ромеев. Конники же, потеряв предводителя, стали поспешно поворачивать назад, уклоняясь от чудовищного натиска скифов. Горнисты протрубили отступление. Латные гвардейцы промчались назад сквозь коридоры в фаланге, опять оставляя пеших легионеров один на один с наступающими рядами осатаневших от ярости скифов. Но те не смогли вот так с ходу подняться с земли и построить неприступную стену из щитов и копий. То здесь, то там пехотинцы бросали свои щиты и устремлялись бегом вслед за конниками. Через некоторое время вся фаланга стала отступать, и вскоре это отступление переросло в паническое бегство.
Видя, как побежали с поля боя его конные гвардейцы, а следом и пешие легионеры, Цимисхий встал на их пути. Он вздыбил коня, сжал копье и, потрясая им, стал призывать к себе приближенных телохранителей. Видя перед собой базилевса, латные гвардейцы замедляли бег своих коней. Они собирались возле своего государя нестройными рядами в готовности следовать за ним. И Цимисхий не заставил их долго ждать. Велев горнисту трубить атаку, он, выставив копье, устремился на врага. За ним, собравшись в атакующий клин, помчались конные гвардейцы, сметая по пути бегущих легионеров.
За это время над полем набежали черные тучи. Небо потемнело. Раздались отдаленные раскаты грома. Цимисхий мчался вперед, выискивая среди темной массы своего заклятого врага. И Святослав, скомандовав строить живую стену из щитов и копий, пристально вглядывался в надвигающуюся темную массу.
Через расстояние и тьму, разделявшую их, оба предводителя внутренним взором ясно увидели друг друга и устремились к решающей схватке, как два диких зверя.
В ту же минуту задул ураганный ветер. Он дул в спину конным гвардейцам, умножая бешеную скачку коней. Ураган поднял тучи пыли и погнал их на живую стену Дружининков. Бегущие от противника легионеры остановились и, защищаясь от ветра и пыли, развернулись в сторону скифов. А дружинники выронили из рук копья, чтобы защитить глаза от забившей их пыли, моментально заполнившей металлические шлемы.
В ту же минуту конница вломилась в их ряды. В наступившей темноте видимость была минимальной. Кони, подворачивая ноги о тела, валились вместе со всадниками. Все смешалось. И тут же ослепительно сверкнула молния и загрохотал гром. Упали первые капли дождя, вскоре превратившегося в проливной ливень.
Смахивая с глаз воду, оба вождя сблизились на расстояние удара. Завывая, как волк, Цимисхий поднял копье для броска. Рыча, как медведь, Святослав замахнулся секирой. Вот сейчас и выяснится, кто из них одержит победу в этом противостоянии!
Но боги посмеялись над ними и в этот раз.
В суматохе свалки между Цимисхием и Святославом завершил свой отчаянный прыжок обезумевший конь одного из гвардейцев. Тот даже не успел поднять оружие, пытаясь удержаться в седле. В то же мгновение и он, и его конь приняли на себя удары копий и секир телохранителей Святослава. Гвардеец, выбитый из седла, завис на пронзивших его копьях. А умирающий конь опрокинулся в сторону, подмяв под собой Святослава.
Обезумевший скакун базилевса, получив ранения, встал на дыбы. Цимисхий еще порывался сразиться со своим заклятым противником, но телохранители окружили его тесным кольцом, оттесняя от копий скифов.
В это же время на противоположной стороне по команде князя Улеба дружинники подняли Святослава, придавленного конем, и оттащили рвущегося в бой, но уже обессилевшего князя в глубь своих позиций.
По рядам дружинников полетело: «Перун отвернулся от нас…» Медленно, но неуклонно они стали сдавать позиции и отходить назад.
Чтобы избежать разгрома, что бывает при неорганизованном бегстве, князь Улеб скомандовал трубить отступление. Полки перестроились в каре и стали отходить к городу. В наступившей темноте, в чавкающей слякоти и под проливным дождем и легионеры, и конные гвардейцы очень неохотно вели преследование скифов, довольствуясь стрельбой из луков и так называемым боевым сопровождением отступающих.
А до города было далеко. Вся надежда была теперь на дьюлу Калокира, который должен был отстоять подступы к воротам. И дьюла Калокир не подвел.
Как только последний ополченец покинул город, ворота по приказу дьюлы были немедленно затворены для пресечения всякой попытки и надежды на бегство. Для надежности гаутинги риха Никиты были расставлены на стенах и у ворот.
Болгарское ополчение, построенное в полки, неохотно, медленно двигалось вслед наступающим колоннам. Они не вступали в бой. У них была иная задача: не дать неприятелю зайти за спину атакующим русам. И поначалу все шло как нельзя лучше. Русы проливали кровь где-то впереди. Там, откуда доносился сплошной гул криков и лязг металла.
Внезапно сгустились тучи. Воздух стал пронзительно свежим. Откуда-то сбоку послышались звуки боевых рожков. Оттуда стала надвигаться темная масса конницы. От мерного топота копыт задрожала земля. Тысяцкие стали перестраивать полки в глубокую фалангу. Перестроившись, ополченцы начали переглядываться – уж очень захотелось бросить все и бежать куда-нибудь подальше от надвигающегося ужаса.
Но главнокомандующий призвал к бою. Он скакал вдоль строя фаланги и воодушевлял вчерашних землепашцев и горожан стоять крепко. И болгарские ополченцы ухватили покрепче копья, уперев их в землю и выставив наконечники вперед, подобно рогатинам на медведя.
И вот закованный в латы клин, возглавляемый патрикием Константином Склиром, врезался в ряды ополченцев. Первая, вторая, третья шеренги были пробиты броневым кулаком, не замедлив скорости коней. На десятой шеренге кони замедлили свой бег. На двадцатой шеренге конный клин встал.
Вот тут и началось настоящее сражение. Закованные в латы рыцари рубили пехоту тяжелыми мечами. Но ополченцы подрезали ноги коням, опрокидывая их вместе с всадниками. Нелегко было рыцарю подняться с земли, и его доколачивали булавами и секирами. Неизвестно, как бы закончилось это сражение, если бы…
Внезапно задул ураганный ветер. Тьма опустилась на землю, загрохотал гром, и на землю обрушились потоки воды.
С противоположной стороны зазвучали рожки. Это магистр Варда Склир вел закованную в латы конницу, охватывая атакующих скифов с другого фланга. Его конники врезались в задние шеренги болгарской фаланги как нож в масло. В наступивших сумерках магистр принял болгарских ополченцев за задние ряды атакующих росов. И излил на них всю свою ярость. В этой кутерьме погиб главнокомандующий Калокир, попытавшись с горсткой готских телохранителей остановить наступающих рыцарей.
Атакованные с двух сторон ополченцы недолго сражались и вскоре обратились в бегство. Вспышки молний освещали безрадостную картину их методичного истребления. И все же ценой своих жизней болгарские ополченцы со своей задачей справились. Как и обещал дьюла Калокир, они не позволили рыцарям ударить в спину русам и выиграли для них время, приняв на себя удар латной конницы.
Под проливным дождем, в темноте отступали дружинники и викинги в сторону города по чавкающей жиже равнины. Спотыкаясь о тела павших, поддерживая раненых и обессилевших товарищей. Избавляясь по пути от лишнего железа и щитов.