— И почему же?
Мендоза нервно поежился.
— Этот камень сам выбирает путь, — ответил он, не глядя Полу в глаза.
— Что?!
— Я сказал, он сам выбирает путь! — Старик нетерпеливо перекинул бороду через плечо и повысил голос: — Что, не слышал ни слова?! Думаешь, волшебный камень можно запросто купить или продать? Нет. И горе тому, кто попробует заполучить его!
Мендоза собирался уйти обратно в мастерскую, но остановился в дверях.
— Если тебе действительно интересно, я слышал, что драгоценность продавал мужчина, не женщина. Говорят, он из Константинополя.
— И где он теперь?
— Исчез в неизвестном направлении. Привозил алмаз к нам в гетто на оценку. Но даже если кто-нибудь захотел бы приобрести его, цена смутила бы любого. Не думаю, что кто-нибудь решился бы торговаться. Один мой знакомый предложил взять алмаз на хранение (никому ведь не хочется расхаживать по городу с таким сокровищем в кармане) и замолвить за него словечко нашим в Антверпене и Амстердаме. Всегда можно найти дурака, который решится купить камень, просто надо потратить на это время. Он сказал, что вернется, но…
— Так и не вернулся?
— Слышал, этот дурак, пусть его имя навеки сотрется из людской памяти, проиграл камень в карты!
Ювелир отвернулся и плюнул на пол.
— Я прав, англичанин, у камня свой путь. И нет смысла спрашивать почему или пытаться это изменить.
ГЛАВА 13
Пол и Керью ушли из мастерской Просперо уже за полночь. Ярко светила луна. Купец не стал брать гондолу, чтобы не привлекать лишнего внимания, и они шагали по набережным маленьких каналов.
Наконец Пиндар нарушил молчание:
— Думаю, нет смысла спрашивать, где ты пропадал последние два дня? — Он старался говорить тихо, но не смог скрыть язвительности. — Хотя нет, ничего не говори. Свободен, Керью. Basta![13] Мне все равно, где ты проводишь время.
— Не горячитесь, ухожу. Но перед этим хочу спросить, что вы с Амброзом Джонсом обсуждали наедине. Впрочем, вы вряд ли ответите.
— Ты добился чего хотел.
Керью проигнорировал издевку и спросил:
— Кто такой Амброз?
Пол молчал.
— Вы же с ним уже знакомы? Я ни на секунду не поверил, что он просто один из коллекционеров Парвиша.
— А еще он осведомитель Левантийской компании, чтоб ты знал, блудливый тощий болван! — Пиндар поморщился от боли в ребрах и остановился перевести дыхание. — Ты хоть представляешь, что наделал? Очернил меня перед Парвишем, а еще и…
— Никого я не очернял, — перебил его Джон. — Просто хотел, чтобы вы пришли в себя!
— Не знаю, чего ты хотел, но теперь Амброз Джонс может выставить меня идиотом в глазах всей Левантийской компании!
— Вы и так выставляете себя дураком! Всем известно, что вы обезумели от этой… меланхолии! И сами на себя не похожи!
Крики повара отражались от стен узкой калле.
— Замолчи, мерзавец! — Торговец схватил слугу за плечо и оттащил в темный угол. — Напоминаю, что в отличие от тебя у меня есть разрешение ходить по улицам так поздно. Если нас услышат караульные, я отшвырну тебя в сторону, словно крысу!
Они протиснулись между домами и подошли к мостику. Купец часто и тяжело дышал, грудь его нещадно болела. Прислонился к стене, запрокинул голову, попытался отдышаться и определить, где они. Умудрились свернуть не в ту сторону и заблудились.
Пиндар и Керью стояли на набережной очень узкого канала. Поток раздваивался: слева виднелся мост, от которого две улочки убегали в глубь Каннареджо, справа канал почти сразу переходил в следующий, чуть пошире. Луна висела низко и серебрила крыши двух купеческих домов. Свет отражался в полосах темной воды с обеих сторон построек. В арочном окне горела одинокая свеча.
Есть ли на свете столь же прекрасное и одновременно печальное место? Купец прожил здесь большую часть жизни, но только сейчас осознал, что ненавидит его. Какая неведомая сила заставляла его возвращаться в этот город? Неужели все из-за того, что когда-то именно здесь они с Селией познакомились, полюбили друг друга и обручились? Затем Пиндар уехал в Константинополь по делам Левантийской компании, а корабль, на котором плыла к нему Селия, потерпел крушение. По крайней мере, сначала все так решили. Керью показалось, что один раз он видел ее в гареме султана. Селию так и не удалось найти… Осталась лишь бесконечная неизвестность.
А может, слуга прав? Купец и сам не узнавал себя в последнее время. Селия навсегда потеряна, но все в городе напоминало о ней. По какой бы улице он ни шел, чудилось, что любимая вот-вот выйдет из-за угла и побежит навстречу. Пол просто не мог выкинуть ее из головы. Пару раз Пиндару почудилось, что он видел невесту. Сначала — бледная девушка с золотисто-рыжими волосами. Она сидела у окна, склонившись над рукоделием или книгой. Потом — в проплывающей мимо гондоле. Девушка сидела вполоборота к нему и касалась пальцами воды. Но затем видение оборачивалось, говорило что-нибудь, и Пол сразу понимал: это не Селия, он никогда не увидит ее. Казалось, мир вокруг гниет, распадается на части.
Внезапно на другой стороне моста мелькнула странная тень.
— Видели? В арке слева? — прошептал Керью.
«Значит, не померещилось». Пол кивнул, наклонился к Джону и собрался шепнуть ему что-то на ухо, но тут они увидели мужчину в плаще с капюшоном. Незнакомец остановился на середине моста.
— Пол Пиндар?
Торговец велел Керью оставаться на месте и подошел к мужчине, положив руку на висящий на поясе кинжал.
— Кто вы?
— Пол, это я! — Незнакомец поднял руки, показывая, что безоружен. Потом снял капюшон, и в лунном свете Пол действительно разглядел знакомые черты. — Это же я, Франческо.
— Франческо?! — изумился Пиндар и подошел ближе. — Боже правый! Не сойти мне с этого места, неужели?!
Друзья обнялись.
— Франческо! Сколько мы с тобой не виделись?
— Долго, слишком долго.
— Несколько лет. — Пол с любопытством и восхищением вгляделся в лицо старого друга. — Франческо Контарини! Да мы не виделись лет десять, если не больше!
— Десять, пятнадцать — какая разница? Все равно не сосчитаешь, — улыбнулся мужчина.
— Ты ничуть не изменился.
— Ты тоже.
Оба понимали, что говорят неправду. У Пола вокруг носа и глаз расплылись синяки, в темных волосах и бороде появились седые пряди.
Когда-то красивое лицо Франческо осунулось, воротник и манжеты истерлись и запачкались, словно он не переодевался несколько месяцев. Но приятели смотрели друг на друга и улыбались.
— Слышал, ты уехал из Венеции. — Контарини осторожно похлопал Пиндара по плечу.
— Да, несколько лет провел в Константинополе. Был там представителем Левантийской компании, послом к Великому Турку. Торговые права, понимаешь ли…
— Ну конечно же, Пол Пиндар — великий торговец.
Несмотря на добрые слова, в голосе Франческо угадывалась ирония. Он улыбнулся, и Пол увидел, что нижние зубы друга превратились в черные обломки.
— И почему меня это не удивляет? Тебе уготована великая судьба. Ты всегда был любимчиком Фортуны.
— Этой ветреной дамы? — отшутился Пол.
— Слышал о Томе Лампри и его дочери. Сочувствую.
— Спасибо. Это дела давние. Расскажи, как ты, — попытался сменить тему Пиндар.
— Я? Тоже уезжал. Слыхал об этом? — Франческо издал странный звук: нечто среднее между кашлем и смехом.
— Конечно.
Пиндар попытался вспомнить. В деле была замешана женщина, произошла драка то ли за игрой в кости, то ли за картами. Но он точно кого-то убил.
— Обычная шлюха. — Франческо заметил его растерянность и беспечно пожал плечами. Правда, взгляд его при этом помрачнел. — Ты же знаешь, как это бывает. Она стоила мне четырех лет изгнания. А теперь… даже лицо забыл. А та, другая, помнишь? К которой мы ходили в юности? Как ее звали?
Воцарилось неловкое молчание.
— Констанца.
— Ну конечно! Я и ее забыл.
— Констанцу?
Неужели такое возможно? Много лет назад они не раз дрались из-за куртизанки. Эта история даже подорвала их дружбу.
— Ты все еще посещаешь ее?
— Иногда.
— Она, наверно, постарела. А что может быть отвратительнее старой шлюхи?
Пол не ответил.
— Ну что ж, как ты говоришь, все в прошлом. Не хочешь прогуляться?
Контарини взял Пиндара за плечо, и вскоре бывшие друзья уже шагали рядом по извилистым узким улочкам и пустынным калле. Тишину вокруг нарушали только их тихие голоса. В сиянии луны воды каналов напоминали мазут.
— Что ты делаешь на улице в столь поздний час?
— А ты не догадываешься? — хрипло закашлялся Франческо.
— В ридотто я не пойду. — Пол поразился твердости своего голоса.
— Больше не играешь? — быстро взглянул на друга Контарини. — А говорят…
— И они правы.
— Когда решил бросить?
— Сегодня вечером.
— Сегодня вечером? — рассмеялся Франческо. — Теперь понятно, где ты заработал такие синяки.
Он шел так близко от Пола, что тот чувствовал перегар и кисловатый запах пота, будто старый приятель не спал и не мылся несколько дней.
— Может, вина выпьем?
— С вином я тоже завязал.
Перспектива провести эту ночь так же, как вчерашнюю, вызвала у Пиндара отвращение, заставив желудок сжаться. Но Франческо будто ничего не слышат.
— Я знаю отличное местечко. Один знакомый кавалер недавно открыл совсем рядом маленькое ридотто. Знаешь его?
— Думаю, нет.
— Честное слово, заведение прекрасное, не чета новым казино. Кавалер пускает всех, кого ему представляют завсегдатаи. Конечно, если у гостей есть деньги. Пойдем, познакомлю вас. Это самое малое, что я могу сделать для старого друга. — Контарини обнажил в улыбке почерневшие зубы.
Но Пол сейчас мог думать только о двух вещах. Во-первых, что слышал Керью, который все еще ждал его в темном закоулке узкого passaggio[14]; во-вторых, как избавиться от знакомого. Друг изменился: стал жестче, грубее. «Ладно, со слугой разберусь позже, — решил он, — а вот сбежать от Контарини будет не так-то просто». Он дал Амброзу слово больше не играть, но почему бы не выпить со старым другом? А потом уйти, соблюдя приличия.