– Ваше хладнокровие меня радует, – отвечал провожатый. – Я еще не встречал никого, кто столь спокойно входил бы сюда, а между тем, вы не первые, кого я ввожу в эту дверь. Многие из моих друзей уже там, где и я вскоре окажусь. Но это, думаю я, вам не слишком интересно. Подождите здесь пару минут. Я вернусь за вами, как только договорюсь о вашем приеме в члены клуба.
С этими словами молодой человек, дружески помахав рукой, вошел во двор через неприметную калитку и исчез.
– Из всех наших с вами безрассудств, – вполголоса проговорил полковник, – это самое рискованное и опасное.
– Вполне с вами согласен, – отозвался принц.
– У нас есть еще время, – продолжал полковник, – умоляю, ваше высочество, давайте уйдем. Последствия этой авантюры могут оказаться столь серьезными, что я считаю себя вправе злоупотребить вашей снисходительностью ко мне.
– Следует ли из ваших слов, что полковник Джеральдин поддался страху? – спросил принц, вынимая изо рта сигару и пристально вглядываясь в лицо своего спутника.
– В этом страхе нет ничего личного, – гордо проговорил полковник. – В этом вы, ваше высочество, можете быть совершенно уверены.
– Так я и думал, – благодушно произнес принц. – Просто мне не хотелось напоминать о разнице в нашем с вами положении. И довольно об этом, – прибавил он, заметив, что полковник намерен извиниться, – я вас ни в чем не виню.
Принц спокойно продолжал курить, прислонившись к перилам, пока молодой человек не появился снова.
– Ну что, – спросил он, – вам удалось договориться?
– Следуйте за мной, – отвечал тот. – Президент клуба примет вас у себя в кабинете. Убедительно прошу вас отвечать ему совершенно откровенно. Я поручился за вас, но клуб обязан навести справки, прежде чем принять новых членов, так как нескромность одного может привести к полному разгрому всего сообщества.
Принц и Джеральдин с минуту пошептались. Условившись, что каждый будет изображать одного из их общих знакомых, через минуту они были готовы следовать за своим провожатым в кабинет президента.
Никаких особых преград преодолевать не пришлось. Наружная дверь была не заперта, дверь в кабинет – тоже. В этой маленькой, но очень высокой комнате молодой человек снова покинул их.
– Президент сейчас придет, – кивнув, сообщил он и исчез.
Через прикрытую дверь из соседней комнаты доносились оживленные голоса и время от времени хлопки пробок раскупориваемого шампанского, всякий раз сопровождаемые взрывами хохота. Единственное окно этого помещения выходило на набережную, и, судя по обилию фонарей, принц и полковник пришли к выводу, что находятся неподалеку от вокзала Чаринг-кросс. Обстановка была скудной, обивка мебели довольно потертой, и, кроме колокольчика, стоявшего посреди круглого стола, здесь не было никаких мелочей, и только шляпы и пальто многочисленных гостей висели на вешалках у стены.
– Что это за притон? – задумчиво проговорил Джеральдин.
– Меня это тоже занимает, – отозвался принц, – если он к тому же населен демонами во плоти, то это должно быть крайне любопытно.
В эту минуту дверь отворилась ровно настолько, чтобы в нее мог протиснуться человек, и в комнату ворвался шум голосов. Затем появился и сам президент странного Клуба самоубийц – человек лет пятидесяти с небольшим, упитанный и широкоплечий, с клочковатыми бакенбардами, солидной плешью и быстро-быстро мигающими мутно-серыми глазками. В зубах он сжимал толстую сигару, его губы находились в непрестанном движении, а глаза холодно и проницательно изучали пришельцев. На нем был светлый костюм и полосатая рубашка с отложным воротником, под мышкой он держал конторскую книгу.
– Добрый вечер, господа, – сказал он, прикрыв за собой дверь. – Мне сообщили, что вы хотели побеседовать со мной.
– Мы хотели бы, сэр, стать членами Клуб самоубийц, – ответил полковник.
Президент пожевал сигару.
– Какого клуба? – неприязненно осведомился он.
– Прошу прощения, – проговорил полковник, – но я полагаю, что лучше вас никто не сможет ответить на этот вопрос.
– Я? – вскричал президент. – Клуб самоубийц? Полноте, джентльмены! Что за балаганные шутки! Я мог бы допустить подобное, если бы вы были навеселе, но сейчас я прошу вас прекратить их.
– Называйте ваш клуб, как вам будет угодно, – сказал полковник, – но за этой дверью у вас собралось общество, к которому мы бы хотели присоединиться.
– Сэр, – резко отвечал президент, – это явное заблуждение. Здесь частный дом, и я прошу вас немедленно его покинуть.
В течение этих переговоров принц продолжал спокойно сидеть. Когда же полковник взглянул на него с видом, ясно говорившим: «Воспользуемся этим ответом и, ради всего святого, уйдем отсюда!», Флоризель вынул сигару изо рта и произнес:
– Я пришел сюда по приглашению одного из ваших друзей. Он, несомненно, сообщил вам о моем намерении присоединиться к вашему обществу. Позвольте же напомнить вам, что человека в моем положении ничего не связывает и не удерживает, поэтому он едва ли станет терпеть оскорбительную неучтивость. Я человек чрезвычайно спокойный; но, любезный, или вы исполните наше желание, вполне очевидное, или глубоко раскаетесь в том, что впустили нас сюда.
Президент раскатисто расхохотался.
– Вот это по мне! – заявил он. – Вы человек в моем вкусе. Я люблю настоящих мужчин. Не будете ли вы так любезны, – добавил он, обращаясь к полковнику, – оставить нас на несколько минут наедине? Я обязан исполнить некоторые формальности, необходимые для приема в клуб, и сначала хочу поговорить с вашим приятелем.
С этими словами он отворил дверь в крошечную каморку, в которой и запер Джеральдина.
– К вам я проникся доверием с первого взгляда, – обратился он к Флоризелю, – но можете ли вы поручиться за вашего друга?
– Не так, как за самого себя, – ответил Флоризель, – но все же настолько, чтобы безбоязненно ввести его к вам. Жизнь обошлась с ним скверно. Никто на моей памяти не получал от нее столько болезненнейших щелчков и разочарований. Вдобавок, недавно он был уличен в шулерстве и изгнан с военной службы.
– Причины веские, – кивнул президент. – Один подобный случай у нас уже имеется, и я вполне могу поручиться за надежность этого члена. А сами вы, осмелюсь спросить, служили где-нибудь?
– Служил; но из-за лени оставил службу.
– Что же стало причиной вашего недовольства жизнью? – продолжал президент.
– Насколько я в силах понять, все та же лень, – отвечал принц, – непреодолимая лень.
Президент удивился.
– Черт побери, – воскликнул он, – это совсем не похоже на уважительную причину!
– Видите ли, помимо того, все мои средства иссякли, – добавил Флоризель. – А это причина не из последних. В итоге моя лень вступила в неразрешимый конфликт с требованиями жизни.
Президент молча пожевал сигару, пристально глядя в глаза новому члену. Принц выдержал этот взгляд со своим обычным невозмутимым благодушием.
– Если бы не мой опыт, – проговорил наконец президент, – я не принял бы вас в клуб. Но я знаю жизнь и знаю, что зачастую самые пустячные проблемы оказываются самыми неразрешимыми. И если я испытываю к человеку такое же доверие, как то, что чувствую к вам, то я скорее пренебрегу нашим уставом, чем откажу вам в приеме.
Далее и принц, и полковник были один за другим подвергнуты обстоятельному допросу. Флоризеля допросили наедине, а Джеральдина – в присутствии принца, чтобы президент мог следить за выражением лица одного в то время, когда он допрашивал другого. Результат оказался удовлетворительным, и глава клуба, записав некоторые ответы в свою конторскую книгу, вручил обоим для ознакомления текст присяги, которую принимали новые члены.
В соответствии с этим документом, член клуба отдавал себя чуть ли не в полную кабалу его руководству. Нарушение присяги грозило утратой чести и чуть ли не лишением надежды на вечную жизнь. Флоризель не без некоторого внутреннего сопротивления подписал этот документ, а полковник, пребывавший в совершенно подавленном состоянии духа, волей-неволей последовал его примеру. Затем президенту был вручен вступительный взнос, и он без всяких проволочек ввел новых членов в курительную комнату Клуба самоубийц.
Это помещение оказалось таким же высоким, как и кабинет, к которому оно примыкало, но гораздо более просторным. Стены здесь были оклеены обоями, имитирующими дубовую обшивку. Пламя камина и несколько газовых рожков освещали собравшуюся тут компанию. Вместе с принцем и его спутником здесь находилось восемнадцать человек, все они курили, потягивая шампанское. Время от времени лихорадочное веселье, царившее здесь, сменялось мрачным молчанием.
– Сегодня все в сборе? – полюбопытствовал принц.
– Более-менее, – отозвался президент. – Кстати, – прибавил он, – если у вас остались деньги, то здесь принято угощать собравшихся шампанским. Оно поддерживает бодрость духа и приносит клубу некоторый дополнительный доход.
– Хаммерсмит, – сказал Флоризель, – Позаботьтесь, пожалуйста, о шампанском.
С этим он повернулся и принялся обходить присутствующих. Принц, привыкший играть роль хозяина в высшем свете, без усилий покорил и очаровал всех, к кому обращался. В его манерах было нечто очень привлекательное и властное, а его необычайное хладнокровие придавало ему особую значимость в этой компании полуманьяков. Переходя от одного к другому, он зорко следил за всем происходящим, вслушивался в каждое слово и вскоре отлично понял, что за общество тут собралось.
Как водится во всякого рода притонах, здесь преобладал один и тот же человеческий тип: люди в расцвете молодости, с виду живые и образованные, но слабохарактерные, а потому лишенные надежды на житейский успех. Кое-кому из них было за тридцать, попадались и юнцы, не достигшие совершеннолетия. Одни отчаянно курили, другие молчали, устремив взгляд в одну точку и забыв про свои погасшие сигары; речь иных была полна подлинного блеска, но большинство предавалось пустопорожней болтовне, лишенной смысла и остроумия, болтовне с единственной целью – разрядить нервное напряжение. С каждой вновь откупоренной бутылкой шампанского веселье вспыхивало с новой силой. Большинство гостей бродило по комнате, сидели только двое: один занимал кресло у окна, другой расположился на диване у самого камина.