Признаться, вид двух знакомых джентльменов, вступивших на улице в драку, сильно смутил Гарри. Он старался выкинуть это зрелище из головы, но, главным образом, стремился очутиться как можно дальше от генерала Венделера. Думая только об этом, юноша совершенно забыл, куда направляется: охваченный страхом и волнением, он стремглав мчался вперед. Когда же он вспомнил, что леди Венделер приходится женой одному из драчунов и сестрой другому, его сердце наполнилось сочувствием к женщине, чья жизнь сложилась столь несчастливо. Даже его собственное положение в доме генерала уже не казалось ему столь приятным ввиду неприятных событий.
Так, размышляя, он шагал и шагал, и вдруг едва не столкнулся с каким-то прохожим. Это заставило его вспомнить о шляпной картонке.
– Боже правый, – вскричал он, – да где же моя голова? И куда я забрел?
Он взглянул на конверт, который вручила ему леди Венделер. Адрес там имелся, но имя отсутствовало. Гарри было приказано спросить джентльмена, ожидающего посылку от леди Венделер, а в случае, если бы его не оказалось дома, подождать. Этот джентльмен, значилось в записке, должен вручить ему расписку, написанную рукой леди Венделер.
Все это выглядело довольно таинственно, но больше всего Гарри удивлялся тому, что на конверте нет никакого имени и некоторым странностям с распиской. В разговоре с миледи он не обратил на это внимания, но теперь, сопоставив эти факты с другими странными подробностями, он уверился, что поручение, данное ему, вовсе не безопасно. Он на миг усомнился даже в самой леди Венделер, но ее влияние на него было слишком большим, и юноша вскоре отбросил эти нелепые подозрения и выбранил себя за то, что они вообще пришли ему в голову.
Так или иначе, но чувство долга и расчет, преданность и страх – все подсказывало ему, что надо самым поспешным образом отделаться от шляпной картонки.
Гарри обратился к первому встречному полицейскому и учтиво спросил, как ему пройти по указанному на конверте адресу. Оказалось, что он находится в двух шагах от места, и через несколько минут Гарри уже стоял у небольшого домика, выходившего фасадом в переулок. Домик был недавно выкрашен и выглядел весьма нарядно. Дверной молоток и звонок сверкали, горшки с цветами украшали подоконники, а шторы из дорогой ткани защищали внутренние покои от нескромных взглядов. Владелец особнячка, судя по всему, ценил покой и уединение, и Гарри, поддавшись этому настроению, постучал тише обычного и старательней, чем всегда, отряхнул пыль с башмаков.
Горничная, весьма хорошенькая, тотчас отворила дверь и весьма любезно встретила гостя.
– Посылка от леди Венделер, – сказал Гарри.
– Меня предупредили, – кивнула девушка. – Но хозяина нет дома. Не угодно ли вам оставить посылку мне?
– К сожалению, не могу, – ответил Гарри. – Мне приказано вручить ее только на определенных условиях. Боюсь, мне придется просить у вас разрешения подождать.
– Хорошо, – сказала горничная, – я думаю, что могу вам это позволить. Я в доме совсем одна, но вы не похожи на человека, способного обидеть девушку. Но, прошу вас, не спрашивайте имени хозяина, мне этого говорить не велено.
– В самом деле? – удивился Гарри. – Как странно! Сегодня я постоянно натыкаюсь на странности. Но один вопрос, полагаю, я могу вам смело задать: этот господин – хозяин этого дома?
– Нет, он всего лишь жилец и снял его всего неделю назад, – ответила горничная. – А теперь я, в свою очередь, спрошу вас: знаете ли вы леди Венделер?
– Я ее личный секретарь, – несколько даже горделиво произнес Гарри.
– Она хороша собою, правда? – продолжала горничная.
– О, просто прелестна! – воодушевился Гарри. – Удивительно хороша, а больше того мила и добра.
– Вы сами тоже выглядите славным, – сказала девушка, – и стоите, я думаю, дюжину таких дам, как леди Венделер.
Гарри опешил.
– Я? – воскликнул он. – Да ведь я всего лишь секретарь!
– И это вы говорите мне? – улыбнулась девушка. – А я всего лишь горничная. – Заметив, что юноша сконфузился, она добавила: – Я знаю, что вы не хотели меня обидеть. Вы мне нравитесь, а до вашей леди Венделер мне нет никакого дела. Ох уж, эти хозяйки! Среди бела дня отправить такого настоящего джентльмена, как вы, да еще и с картонкой в руках!
Во время всего этого разговора девушка оставалась в дверях, а Гарри стоял на тротуаре, сняв шляпу и продолжая держать картонку. При последних словах, смущенный комплиментами и лукавыми взглядами, которыми они сопровождались, Гарри начал переминаться с ноги на ногу и неловко озираться. И вдруг, случайно взглянув в дальний конец переулка, он, к своему неописуемому ужасу обнаружил там генерала Венделера. Генерал, вконец запыхавшийся и взмокший от жары, спешки и негодования, несся вдогонку за своим шурином. Однако, заметив остолбеневшего секретаря, он изменил свое намерение, и его гнев устремился в новое русло. Венделер круто развернулся и с воплем ринулся прямо к Гарри, размахивая руками.
Юноша тут же юркнул в дом, отстранив горничную, и захлопнул дверь перед носом разъяренного генерала.
– У вас есть засов? Эта дверь запирается? – вопрошал Гарри под грохот дверного молотка, отдававшийся эхом во всех углах дома.
– Что с вами такое? – воскликнула горничная. – Вы испугались этого старика?
– Если он меня сцапает, – прошептал Гарри, – я пропал. Он весь день меня преследует, у него в руках трость, в которой спрятана шпага, а сам он военный и служил в Индии!
– Ну и дела! – удивилась девушка. – А как же его зовут?
– Это генерал Венделер, мой хозяин, – сказал Гарри. – Он преследует меня из-за этой картонки.
– Разве я не говорила вам? – торжествуя, вскричала девушка. – Она гроша ломаного не стоит, эта ваша леди Венделер. Будь у вас глаза на месте, вы бы и сами увидели, что она собой представляет! Просто неблагодарная вертихвостка, верьте слову!
Генерал тем временем продолжал колотить в дверь и пришел в такую ярость, что готов был взломать ее и ворваться в дом.
– Хорошо еще, что в доме я одна, – заметила девушка. – Генерал ваш может стучать сколько угодно – никто ему не откроет. Идите за мной!
Девушка отвела Гарри в кухню, усадила его на стул, а сама встала рядом и нежно положила руку ему на плечо. Стук в дверь не только не утихал, но даже усиливался, и при каждом ударе несчастный секретарь вздрагивал.
– Как вас зовут? – спросила девушка.
– Гарри Хартли, – ответил молодой человек.
– А меня – Пруденс[83], – сообщила она. – Нравится вам это имя?
– Очень, – отвечал Гарри. – Нет, вы послушайте только, как он разбушевался! Он, наверное, хочет выломать дверь, и уж тогда мне точно конец…
– Вы понапрасну тревожитесь, – отвечала Пруденс. – Пусть генерал стучит сколько угодно, только собьет руки. Неужели я держала бы вас здесь, если б заранее не знала, как вас выручить? Ну нет, я добрый друг для тех, кто мне нравится. У нас ведь есть черный ход, и выходит он на другую улицу. Но я вам его не покажу, – прибавила она, потому что Гарри сразу вскочил при этом радостном известии, – пока вы меня не поцелуете. Поцелуете, Гарри?
– Конечно, поцелую! – галантно воскликнул он. – И вовсе не ради вашего черного хода, а потому что вы добрая и милая.
И он нежно расцеловал ее, и она ответила ему тем же.
Затем Пруденс провела его к выходу и взялась за ключ.
– А вы придете еще повидаться со мной? – спросила она.
– Обязательно! – воскликнул Гарри. – Разве я не обязан вам жизнью?
– А теперь, – прибавила она, отворяя дверь, – бегите во весь дух, потому что я сейчас впущу генерала.
Вряд ли Гарри нуждался в этом совете. Страх придал ему сил, и он понесся как на крыльях, на ходу решив махнуть рукой на поручение и вернуться к леди Венделер. Но не успел он пробежать несколько шагов, как услыхал чей-то голос, окликавший его по имени. Обернувшись, юноша увидел Чарли Пендрегона – тот махал ему обеими руками, призывая вернуться.
Эта встреча так испугала и поразила Гарри, что его нервы, и без того напряженные до крайности, окончательно сдали. Он не придумал ничего лучшего, как прибавить ходу и мчаться дальше. Он, конечно, мог бы припомнить события в Кенсингтонских садах и понять, что если генерал ему первый враг, то Чарли Пендрегон, несомненно, друг. Но он был так перепуган, что ничего не соображал и бежал все быстрее и быстрее.
Чарли, судя по свирепому голосу и ругани, которая неслась вслед секретарю, был вне себя от ярости. Он тоже несся изо всех сил, но физическое преимущество было на стороне юноши, и вскоре призывы Чарли Пендрегона и звук его шагов начали затихать вдалеке.
Гарри задышал ровнее и вскоре окончательно успокоился. Узкий переулок, в котором он находился, был совершенно пуст. С обеих сторон его окружали садовые ограды, через которые перевешивались ветви деревьев; все калитки были заперты. Похоже, провидение, утомившись погоней, предоставляло ему возможность скрыться.
Увы, в ту же минуту, как Гарри достиг калитки, находившейся в густой тени старых каштанов, она распахнулась, и оттуда показалась внушительная фигура мясника, торгующего вразнос. В руках он держал свой лоток и немало удивился при виде джентльмена, бежавшего по пустынному переулку. Чтобы подбодрить Гарри, он пустил ему вслед несколько насмешливых восклицаний.
Появление мясника подало блестящую идею Чарли Пендрегону. Он уже окончательно задыхался и все сильнее отставал, поэтому ему оставалось одно: завопить во все горло: «Держи вора!».
Сообразив, о чем речь, мясник опустил лоток на землю и бросился вдогонку.
У бедного затравленного секретаря упало сердце. Правда, страх прибавил ему прыти, и он с каждым шагом все дальше отрывался от преследователей. Но при этом он чувствовал, что силы его на исходе. Попадись кто-нибудь навстречу в этом узком переулке – и положение его окончательно станет безнадежным.
«Надо где-нибудь укрыться! – подумал Гарри. – И сделать это надо немедленно, не то мне конец!»