– Ошибка – считать, что ты уже идешь своим путем, Айса, – он усмехнулся в бороду. – Когда боги приведут тебя к твоему месту, ты это поймешь по тому чувству, когда долг и радость совпадают. Он не сделается легким, но определенно будет наполнен важностью для тебя. А вот добраться до своего пути – уже задачка не из легких. Иные всю жизнь блуждают, но даже к нему не приближаются.
Я нехотя призналась, не желая его огорчать своей несообразительностью:
– Я вообще не понимаю, о чем вы говорите, светлейший наставник.
– Тогда иди вымой посуду, там целая гора!
И я, разумеется, бежала мыть посуду. А в другой из дней он дал иную пищу для размышлений:
– Всё, над чем ты властна – выбрать твой следующий шаг, Айса. Каким он будет?
– Представить страшно, – я вздохнула. – Я даже боюсь представлять, куда пойду, когда Майер излечится, и я ему больше не понадоблюсь даже формально.
– Тогда лучший способ – закрыть какие-то старые долги или помочь кому-то, – посоветовал он. – Пока помогаешь другим – заодно помогаешь и себе. Кому-то нужна твоя помощь?
– Не уверена… Мне кажется, что когда я вмешиваюсь – приношу больше вреда, чем пользы. А иногда мне приходит в голову, что богиня слишком сильно меня любит и исполняет все мои желания – я теперь даже боюсь чего-то пожелать.
– Тогда пожелай себе такой путь, чтобы от него как можно больше людей выиграло. Раз богиня тебя любит – ты обязана это использовать во благо многих людей.
– Многих людей? Вы имеете в виду власть? – я свела брови. – Светлейший наставник, я не понимаю, о чем вы говорите!
– Тогда иди вымой пол в правом коридоре, монахи сегодня все землей истоптали!
Скорее всего, я все его намеки со временем смогла бы довести до осознанных и полезных выводов. К сожалению, времени для этого мне как раз и не дали.
Холодным туманным утром приехал ремесленник – привез десяток пар добротной зимней обуви. Взамен взял иссушенные пучки лекарственных растений и несколько бутылей монастырского вина. Но за горячим чаем поделился новостями:
– Несколько отрядов демонов и наемников Зохара снуют по Окраине. К городам не подходят, но в ближних поселениях их видели – по рассказам тех, кто выжил и смог об этом рассказать! Такое ощущение, что они что-то ищут, бесовы изверги. Центринской армии на них не хватает, чтобы прижать хвосты! Вы тут осторожнее, как бы они и в эти края не нагрянули.
Основные силы сейчас в Пятой и Шестой Окраинах, но здесь живет много магов – они смогут унять преступников, как мне вначале показалось. Вот только я почувствовала, что весть обеспокоила даже вечно безмятежного настоятеля:
– Айса, подойди сюда. Как думаешь, они могли прознать, что у нас здесь живет драк-шелле? Его можно обменять на тысячу своих пленных.
– Вряд ли… Откуда? – я сосредоточенно соображала. – Перехватили бы наемников – уже давно были бы здесь. А если демоны ищут не Майера, а меня?
– Тебя? – седые брови взлетели вверх.
Но после того как я это произнесла, пришла почти в полную убежденность. Я им нужна точно больше Майера! Уже не для мести – или не только для мести. Но лишь я могу признаться, что оболгала Зохара Рокка. Ко всему прочему во мне все еще его дыхание, порядком увеличенное. Не ищет ли меня мой главный враг по какому-нибудь заклятию, столь же древнему, как те, что используются в этом храме?
– Мне надо уехать, – я решила это за мгновение. – Ни в коем случае демоны Зохара не должны явиться сюда из-за меня! Светлейший наставник, помогите мне собраться в дорогу как можно скорее, я проверю лошадь!
Но он даже не шелохнулся:
– Теперь ты мне приказываешь, Айса? И куда ты поедешь?
– Наверное, домой… – я не была ни в чем уверена, кроме как в своей догадке.
Настоятель даже в такой момент не позволил мне увидеть Майера и поцеловать его в щеку на прощание. Я понимала, что могу его больше никогда не встретить. Но его излечение, такое уже близкое к завершению, подобной нежностью разрушить не имела права. И уже через час я скакала на юг, стремясь быстрее увеличить расстояние от храма.
Мне повезло, что зима не спешила наступать, а недалекие горы скрывали эту местность от пронизывающих ветров. Ночами я разводила магический костер, поджаривала подстреленного зайца, окружала небольшой полосой огня пространство от хищников и пока прекрасно справлялась с тяготами походной жизни, с которой настолько близко мне знакомиться еще не приходилось. Однако понимала, что должна добраться до родного княжества до наступления настоящих морозов. Там демоны пусть меня и ищут – имельцы как раз к их атакам двести лет готовились.
Селений я избегала, но случайно наткнулась на совсем крохотную деревеньку. Вот только подъехав чуть ближе, поняла, что опоздала кого-то там застать живым. Несколько домиков были сожжены. И я не смогла заставить себя проскакать мимо, не проверив, остался ли там кто живой.
Но нет, в недавнем поселении теперь царила мертвая тишина. Я спешилась, подошла к обугленному остову, прижала ладонь – убедилась, что он едва заметно теплый. То есть демоны могли уехать отсюда всего несколько часов назад. Я повела лошадку дальше, на обочине тропинки рассмотрела труп зверолюдки. Стрела прошила бедняжке голову – вероятно, женщина пыталась сбежать со своей бесценной ношей. Она все еще прижимала мертвой рукой младенца, который будто спал теперь под ее боком. Я нервно сглотнула и послала всем воинам Зохара проклятия. Больше не видела тел, но пройдя почти за дом, остановилась. Ноги сами замерли на полушаге, а голова неуместно подключилась к осознанию увиденной страшной картины.
Несчастная зверолюдка умерла от стрелы, когда убегала, младенца несла в руках, а потом рухнула замертво, но стрела убила только ее… Я скривилась, словно саму себя убеждала прекратить об этом думать, но ноги развернулись и пошагали обратно к телу. Надо было убедиться. Чтобы до конца жизни никогда не задавать себе этого вопроса – надо было убедиться наверняка. Я присела, отодвинула стылую руку матери и прижала пальцы ко лбу ребенка. Показалось, что он холодный, но через миг после моего прикосновения слабо пошевелился. Я выпрямилась и чертыхнулась на всю округу. Живой! Этот малюсенький зверолюдик живой, хотя пролежал на холодной земле неизвестно сколько времени! А мне в сложной дороге такие попутчики никак не нужны – оба погибнем. Я взвыла, обругала себя, но распахнула плащ, расстегнула кожаный жилет и прижала младенца к животу, чтобы он быстрее согрелся от моего тепла.
Через некоторое время шевелиться он начал бойко, но все еще не плакал от боли или холода – вероятно, пока силенок на это не хватало. А чем мне его кормить прикажете? Ребенок этот за первые полчаса нашего знакомства услышал столько бранных слов, сколько ни одна добрая мать перед чадом за всю жизнь не выскажет. Но мне можно – я не мать. Сооружая удобную перевязь через плечо, чтобы уложить его туда, я высказывала свои претензии ему:
– Умер бы – сейчас бы сидел уже за столом с богиней! Хотя ты не сидел бы, лежал бы в какой-нибудь люльке, а мамка тебя бы покачивала! Боги, страшненький-то ты какой – ужас просто! – Я рассматривала слишком массивные выступающие косточки над бровями и щупала горбик на его спине, который лет через двадцать вырастет во вполне себе приличный горб. – Ты хоть мальчик? О боги, если ты девочка, то с таким личиком мы тебя долго будем замуж выдавать… Что у тебя с ручкой?
Локоток был неестественно вывернут – возможно, перелом при падении. Или же просто у этого зверолюдика именно такое тело, они всякими бывают. Я выкинула грязную пеленку, перемотала его своей льняной рубашкой, в процессе выяснила, что мне в попутчики все-таки достался мужик – уродливый, обделавшийся, но самый настоящий мужик. Все сильнее пугающий тем, что даже не хныкает. Я надеялась, что тряска во время скачки его убаюкивает, а прижатый к моему животу он наконец-то согрелся, но младенцы ведь от голода обязаны орать. Насколько я знаю. Хотя что я там знаю о младенцах? Этот малыш за последний день такое пережил, что некоторые во дворцах за всю жизнь не видывали. Может, и не орет, потому что голос давно сорвал, выражая свое мнение о несправедливости мира?
Пришлось искать теперь большую дорогу – мне требовались поселения с живыми людьми. Как только ощущала хоть небольшое шевеление – говорила с ребенком, чтобы он заново не испугался, что остался на белом свете совсем один:
– По моим прикидкам мы уже в Шестой Окраине, а тут много ваших. И центринская армия где-то в этих краях. Найдем с тобой деревню, оставлю тебя зверолюдам, они о тебе позаботятся. Ты там как? Я тебе заодно и ножки не поломаю? Но уж прости великодушно, вариантов у нас с тобой немного. И так едем медленнее, чем надо. Пора уже на ночевку останавливаться – я такие огонечки умею колдовать, ты вмиг от радости заголосишь. И я подпою, только не от радости, потому что ты снова меня обмочил!
Уже следующим днем я наконец-то рассмотрела многочисленные огни из низких окон. Пришпорила коня, спеша поскорее пристроить младенца в теплый дом. Выбрала крайний, подошла, положила на крыльцо прямо в своем плаще. Отодвинулась в темноту. Но ребенок не кричал, они до утра его здесь не обнаружат! Потому позвала со своего места, готовая бежать обратно к лошади:
– Эй! Есть кто дома? Эй!
На зов выглянула кривоногая низкорослая зверолюдка. Я улыбнулась – малыш, кажется, везунчик. По этой женщине сразу видно, что не бросит – поднимет, помоет, накормит, а там, глядишь, и приживется у нее подкидыш. Она закричала громко в удивлении:
– Норак, поди сюда! Боги, откуда он тут взялся? Чей?!
К ней спешил теперь и супруг. Я продолжала улыбаться: еще и полную семью мы с малышом сразу подобрали. С первой же попытки повезло! И видно, что дом добротный, окна, видимо, летом подкрашивали – одна рама от старости перекошена, но сияет зеленой краской. Стекла, как и открытый проем двери, излучают тепло, пахнет выпечкой и растопленной печью.
Это что же, ребенку придется жить в доме с перекошенным окошком?!