Ранним утром села отвечать на письмо от матери – мы теперь с ней вели постоянную переписку. Я рассказывала ей о своих делах, а она радовала меня новостями из Шестой Окраины. Виделись мы со всей семьей, когда они приезжали на свадьбу и коронацию. Тогда же смогли вырваться в столицу университетские друзья, Сегор и Нейра. Последняя ничего не могла с собой поделать и лишь присвистывала:
– Клянусь чертями, не ожидала, что ты среди шелле и не думала приживаться – ты сразу решила подняться над шелле, чтобы они посматривали снизу, засунув языки поглубже в зады. Я оценила! Ой, ваше величество, простите, никак не могу перестроиться тебе выкать. Вам выкать то есть.
Хорошая она девчонка. Не титулованная, но после окончания университета я подыщу для нее должность поближе к себе. Демоны могут быть самыми опасными и жестокими тварями, но как раз из демонов получаются самые верные и храбрые друзья, если они на твоей стороне. А короне никогда не помешает демонская поддержка.
За завтраком Элвин смог к нам присоединиться. Он забежал в зал, сжал под столом мою руку вместо приветствия. Ристана взялась кормить Марита, но захотела недовольно побурчать:
– Опять каша! Он как видит кашу – сразу морщит лобик и становится похож на Элвина. А вот когда подают яблочные пирожки – улыбается, просто вылитый Тирий!
– Разве я морщу лобик, Марита? – удивился Эл.
– Что вы, ваше величество! – Марита театрально прижала руку к груди. – Просто малышок еще не научился надевать маску холодного безразличия, когда вообще не поймешь, что у вас на уме. Но дайте ему годик-другой!
Ристан взрослел очень медленно, что было естественно для дракона. Даже в возрасте трех лет он пока еще делал первые неуверенные шажочки и не произнес ни единого слова. Мне поначалу хотелось, чтобы все происходило быстрее, как у обычных смертных, но потом я поняла: в этом тоже есть удовольствие – хватит времени насладиться в полной мере его долгим-долгим детством. Потом ведь вырастет, перестанет от нас зависеть, сбежит от нас кататься по стране и получать десяток университетских образований, мы уже не сможем каждый день видеть нашего красавчика. Я поцокала языком, чтобы заставить его засмеяться и все-таки начать есть кашу, а не морщить лобик. И правда, глаза у него от Элвина. Или бабушки, что вернее – такие же серьезные. Но вот улыбка – уже от отца. Зато от Ирты он унаследовал самое главное: неумение утаить своего отношения к происходящему. Чувствую, не пройдет и пятидесяти лет, как мы увидим этот характер в полной красе и еще поскучаем по тем временам, когда он разговаривать не умел.
Я думала погулять сегодня с ним сама, но Элвин изменил мои планы, сообщив:
– Айса, великая княгиня Первой Окраины жаждет с тобой познакомиться. Она была впечатлена, что ты знаешь их традиции и делаешь приписки к посланиям на их старом наречии.
– Да, конечно, могу прямо сейчас пойти к ней, а то во время ужина нам не дадут толком пообщаться.
Я сразу встала, но Элвин остановил:
– Не спеши так. У нас с ними намечается серьезный конфликт по поводу пошлин – пусть не думают, что мы готовы сдаться из-за льстивых речей. Сделай для начала лицо менее приветливым!
– Как у тебя – холодной каменной стенкой? – я рассмеялась.
Элвин покосился на Мариту, но та теперь была сосредоточена только на ребенке и нас не слушала.
– Я ваших выпадов не понимаю, – произнес он, подчеркивая тем, что как раз прекрасно каждый выпад осознал. – У меня на самом деле вместо лица маска холодного безразличия?
Я наклонилась и поцеловала его в губы, смеясь над его удивлением – он, кажется, единственный в империи, кто о своем умении сдерживать эмоции не осведомлен:
– Не всегда, любимый. Но те моменты, когда ты очень небезразличен и не можешь скрыть чувств, обычно происходят, когда мы наедине. А я подобное чудо держу ото всех в тайне – пусть не смеют догадаться, что с тебя можно стрясти хоть процент пошлин! Я уже говорила, как тебе идет корона?
Он усмехнулся, но притянул мою руку и поцеловал прямо в обручальное кольцо.
– Спасибо, что ты есть, – проговорил, глядя снизу. – Без тебя я бы не справился.
– Врешь. Ты был рожден для этого пути, потому справился бы в любом случае. Но спасибо, что это говоришь – я все равно собираюсь продолжать участвовать.
– О! – его желто-оранжевые глаза чуть ожили. – Я вспомнил одну университетскую игру. Можем сегодня же ее устроить. Правила простые: играешь в мац-хе, и при потере каждой фигурки снимаешь с себя часть одежды…
Я закусила губу, чтобы не смеяться.
– Признайся, ты это только что придумал! Но ладно, поиграем. У меня хорошее предчувствие и новая стратегия – ты после пятнадцатого хода останешься без штанов.
– Эй! – Марита напомнила о своем присутствии грозным рычанием. – Мамаша и папаша, вы что там мелете? Тут же ребенок!
Мы виновато ей улыбнулись, подошли, одновременно наклонились к Ристану и чмокнули его в обе щечки, испачканные кашей. Пока Марита не принялась отчитывать нас заново, церемонно пошагали на выход – у нас, вообще-то, важная встреча с гостями из Первой Окраины.
Но это дело было простым. Наверное, намного эмоциональнее пройдет встреча с главой Седьмой Окраины. Мы и волновались, и очень ждали его визита. Никогда еще в истории предводителем Окраины не становился чистокровный дракон – это сразу будто ставило ее в привилегированное положение, ни у кого до сих пор не повернулся язык назвать драк-шелле великим князем, хотя он сам согласился на такой статус. Местные князья потому и одобрили без споров кандидатуру Майера Сао, когда он изъявил такое желание – они предчувствовали, что с драконом во главе уже никогда не окажутся в бедственном положении. Элвин переписывался с другом, был в курсе всех событий, но сам Майер в столицу приезжать не спешил – отговаривался множеством дел.
Его душа все еще истерзана и болит, хотя маги и смогли вернуть его разум. Сердцевина или Радожка – не те города, где ему будет легко забыться и излечить рану до конца. Пройдет. Лишь бы хватило времени, чтобы прошло. Как и у всех нас, отболит, утонет в прошлом, останется только трудными воспоминаниями и слезами на могилах. Это не конец моей истории, а начало новой – удивительной истории становления великого князя Седьмой Окраины Майера Сао – прекрасного молодого дракона с затаившейся в желтых глазах печалью.