о века?
– Нет, что ты – не он! Его приятель-физик…
Яша побледнел.
– Телефон и сейчас у того физика?
– Нет, он у меня!
Я с готовностью полезла в ридикюль, где нарочно припасла сверток с остатками телефона – и с радостью спихнула эту проблему Яше. Цвет его лица все-таки изменился на человеческий: значит, ничего непоправимого я не натворила.
– Ничего страшного, – успокоил он меня, – мне лишь нужно имя того физика. Я с ним поговорю и… словом, скоро он об этой находке забудет.
Я насторожилась:
– Что ты с ним сделаешь?.. Воспользуешься палкой-забывалкой? Вроде той, что у Людей в черном?
– У кого?
– «Люди в черном». Фантастический фильм такой. Не смотрел?
Яша поморщился:
– В двадцать первом веке снимали удивительно примитивные фильмы. Настоящую фантастику создавали Лавкрафт и Мэри Шелли.
– Вот не надо! «Люди в черном», может, и не Лавкрафт, но тоже классные. Я их раз двадцать пересматривала. Если я когда-нибудь я вернусь домой… – я мечтательно улыбнулась и повисла на его плече, – в общем, в любое время дня и ночи можешь нагрянуть ко мне в гости, Яшка! Только захвати пива и сухариков – буду знакомить тебя с классикой двадцать первого века.
Я рассмеялась, спугнув какую-то очередную даму с собачкой. Яша смотрел на меня и правда почти с братской нежностью.
– Спасибо, – отозвался он. – Может, и правда загляну. С пивом и сухариками.
Я расцвела и с удовольствием положила голову братцу на плечо. Снова вздохнула:
– Я ведь вернусь домой хоть когда-нибудь, Яша?
– Конечно, – я снова почувствовала, как его плечо напряглось. – Если захочешь.
Глава 16. Ночь полна неожиданностей
Надя в эту ночь спала как невинный младенец, которым, собственно, она и являлась. Я же ворочалась с боку на бок до часу, не меньше. Не давали уснуть мысли о загадочных существах Ордэне, о Надиных монстрах, вдруг расступившихся перед ней, о пропавшей тиаре и двадцати шести жемчужинах. А еще – совсем уж некстати – о Грише Драгомирове. Вот было бы здорово, если б, разгадав тайну смерти баронессы, он и правда сумел найти покой. И помирился бы с братом.
Мечты, мечты…
В половине второго мне вспомнилось, как Яша нахваливал Мэри Шелли, и я еще минут пятнадцать мучилась, вспоминая, что она написала. И как только люди раньше жили без Гугла?.. В конце концов, я решила встать да пойти в классную – вдруг найду ее книжки в библиотеке? И вдруг они помогут мне уснуть – ну вдруг?
Нашла.
Забегая вперед, скажу, что лучше бы я в ту ночь читала о злоключениях Виктора Франкенштейна с созданным им же чудовищем. Но до книги, увы, дело так и не дошло. Просто мне приспичило еще и водички попить – для чего я выбралась в общий коридор, пересекла его и тайком, не зажигая света, проскользнула в столовую. От души напилась из прямо графина и только лишь когда поставила его, вздрогнула – из темного угла на меня смотрели зеленые глаза барона фон Гирса.
Я спохватилась и скорее запахнула пеньюар. Впрочем, и фон Гирс был сейчас не таким прилизанным как обычно – без сюртука и жилета, в одной лишь белоснежной сорочке, не заправленной в брюки и с расстегнутыми верхними пуговицами. Он сидел в кресле, закинув ноги на подлокотник, и в изящно отставленной руке держал пузатый фужер с янтарной, искрящейся в хрустале жидкостью. На столе рядом початая бутыль. Видимо, опробовать дивного цвета напиток он уже успел: лицо Георга было мягким и улыбчивым, пока он наблюдал, как я судорожно ищу поясок пеньюара.
– Марго! – обрадовался он. – Да мне вас сам бог послал. Составите компанию?
Мэри Шелли строго посмотрела на меня с обложки фантастического романа, и я с ней согласилась.
– У вас всего один бокал, – заметила я скептически.
– И, как даме, я уступлю его вам! – хищно улыбнулся барон.
– Заманчивое предложение, но я откажусь, если позволите.
– А если не позволю?
Георг опустил ноги на пол и отставил фужер. Нет, он не был пьян и буйствовать вроде не собирался. Да и мягкость в чертах лицах совершенно точно оказалась обманчивой: как и меня, его мучили сейчас безрадостные мысли.
И тут я сообразила. Глаша обмолвилась когда-то, что баронесса умерла под Рождество – а сегодня на календаре двадцатое декабря. Быть того не может…
– Садитесь, Марго, не бойтесь, – уже иным тоном предложил Георг. – Сегодня, видите ли, я чувствую необходимость излить кому-нибудь душу, и вы вполне на эту роль подходите.
Не дожидаясь согласия, он передвинул фужер ближе ко второму креслу и с бульканьем наполнил его до краев.
Мэри Шелли смотрела теперь умоляюще. Я положила ее на стол, лицом вниз, и пожала плечами:
– Ну ладно…
Янтарной жидкости было всего-то полбутылки.
– Вы нынче снова виделись с моим братом, не так ли? – поинтересовался Георг, когда я маленькими глотками опустошила фужер почти наполовину.
– С чего вы взяли?.. – сморщилась я и покрутила головой в поисках, лимона или хотя бы огурчика.
Сморщился и Георг, когда увидел, что я запиваю его дорогущий коньяк водой – но мне было плевать. Если честно, коньяку я всегда предпочитала хорошее пиво.
– Так виделись или нет? – резче спросил он.
– Допустим, виделась, – лихо ответила я. Коньяк явно притупил чувство самосохранения. – Уволите меня за это?
Георг только пожал плечами, вроде бы даже безразлично, и сделал пару глотков прямо из горлышка. Кажется, он не злился.
– Знаете, Марго, – отозвался, наконец, он, – я ценю, что вы хотя бы говорите правду. Ненавижу, когда мне лгут. По моему мнению, самая мерзкая вещь в мире это ложь. Хуже только предательство. Вас предавали когда-нибудь, Марго? Самые близкие люди, которым вы верили, как себе? Предавали?
– Самые близкие?.. Пожалуй, что нет. Наверное, мне повезло.
– Да, вам повезло.
Дьявольские зеленые глаза смотрели пристально, проникновенно, не позволяя мне самой отвести взгляд.
– Зачем вы видитесь с моим братом? – снова спросил он. И, не дав мне ответить, вдруг повысил голос: – наверное, жалеете его? Бедняжка, потерял любимую и уже шесть лет ищет правду. Так вот, он не ищет никакую правду, Марго, он изображает бурную деятельность – лишь бы не остаться один на один с осознанием, что это он довел ее до могилы! Думаете, она просто глупо и по-бабьи изменила мне? Не-ет. Она предала меня. Предала нашу семью, опозорила фамилию, уничтожила нас всех!
Я кашлянула и неловко спросила:
– Это как-то связано с тиарой вашей матери?
Георг небрежно кивнул и сделал большой глоток коньяка.
– Шесть лет назад об этом не судачили только ленивые, – кривя губы, смотря теперь куда-то вдаль, мимо меня, признал он. Вот теперь стало заметно, что коньяк все-таки берет над ним верх. – Это была заветная мечта моего деда – стать поставщиком императорского дома. Он был богат, знаменит на всю столицу, и дела на фабрике шли отлично. Не хватало только одного – признания императора. Потому-то, желая завоевать расположение, дед преподнес Романовым подарок к свадьбе одной из великих княжон. Семейную реликвию, тиару с двадцатью шестью редкими черными жемчужинами. А потом… оценщик ювелирного дома заявил, что знаменитая тиара – подделка. Вы можете себе это представить, Марго?
Я обескуражено покачала головой, а Георг зло усмехнулся и снова пригубил из горлышка.
– Вот и дед сперва не верил. Всерьез думал, его конкуренты нарочно подменили тиару. Потому и велел провести опись всех прочих ценностей в Хранилище. Вызвал именитых экспертов, чтобы те подтвердили подлинность камней. И что вы думаете?
Георг снова тяжело уставился мне в глаза, но моего ответа не дождался. Выпалил сам – да с такой болью, словно его прямо сейчас пытали раскаленным железом:
– Не меньше трети украшений в Хранилище оказались фальшивками! В нашем доме! Те самые украшения, которые дед делал своими руками! Из лучших, отборных камней!
Георг надолго замолчал. К бутылке больше не притрагивался, а глаза были такими пустыми и измученными, что я, чувствуя невыразимую жалость, невольно потянулась к нему рукой. Легонько сжала его ладонь. Георг вздрогнул, будто его обожгли. Удивленно посмотрел на наши руки – зато немного пришел в себя.
– Деда хватил удар в тот день, – продолжал он, глядя, как мои пальцы стыдливо выскользнули из его ладони. – Он слег и… словом, больше так и не поднялся. Мне было двадцать девять тогда. И мне пришлось встать у руля семейного бизнеса. Я тогда все думал, кто мог проникнуть в наш дом, в наше Хранилище? Да не раз или два – а регулярно! Доступ к Хранилищу имели лишь несколько человек, а именно – я, дед и моя жена. Дед доверял ей не меньше, чем Кики. Я доверял ей больше, чем самому себе. Я и подумать не мог, чтоб она… Полиция плотно занялась нашей тогдашней прислугой: они считали, что кто-то из них сделал дубликат ключей. А у меня возникла другая догадка. Сумасшедшая. Нелепая. Дед испепелил бы меня взглядом, если б я посмел озвучить ее при нем…
– Ваш брат? – без голоса спросила я.
– Мой брат, – согласился Георг. – Мы и прежде, конечно, не ладили, но дело не в этом. Он единственный из всей семьи, кто был резко против того, чтобы дарить Романовым тиару нашей матери. До того против, что рассорился в очередной раз и со мной, и с дедом. А еще… он единственный в нашей семье практикующий ювелир, кроме деда. Он единственный, кто мог бы сделать столь точные внешне копии тех украшений.
Сказать я больше ничего не сумела. Молча прижала руки к губам и замерла, боясь услышать, что было дальше.
– Да-да, я тоже не хотел верить в это, Марго. Одно дело детское соперничество между братьями – и совсем другое то, в чем я его заподозрил. Я знаю, что вам рассказала Кики, но я не за женой тогда посылал шпионов. Я нанял детективов следить за братом. Нанял их, чтобы убедиться в его невиновности…
Георг медленно поднял на меня шальные, дьявольски поблескивающие в полумраке зеленые глаза.
– …а детективы, спустя две недели слежки за его гостиницей, доложили, что шесть раз видели там мою жену. Которая тайком, прячась под вуалями и широкополыми шляпами, пробиралась в его номер!