— Гони ее отсюда, начальник! Гони! Иначе я ее… — заскрипел зубами Борис.
Старуха не сдавалась:
— Во, видишь, видишь! Вот так и всегда.
— Ну, что теперь скажем, Рядно? — спросил Сайко, проводив старуху.
Рядно молчал. Бабка явно выбила его из седла.
— Итак, где вы были той ночью? Зачем и с кем дважды приезжали домой?
— Не убивал я Наташку. И не видел никаких машин. Я спал! Спал! — закричал Борис.
Зазвонил телефон.
— Пришло заключение по идентификации волос, — услышал Сайко голос Глинского. — Волосинки, что были под ногтями убитой, идентичны тем, что взяты с виска подозреваемого. Сержант несет вам заключение.
Иван положил трубку. Рядно смотрел на него с плохо скрываемой тревогой. В кабинет вошел сержант и положил перед Сайко три листа бумаги и две фотографии с отпечатками пальцев. Не взглянув на Бориса, сержант молча вышел. Рядно не вытерпел:
— Хватит темнить, начальник! Эти досье на меня?
С показным спокойствием Сайко отложил бумаги и фото.
— Да. Здесь три заключения, Рядно! И все служат для вас приговором. Первое. Волосы, которые были под ногтями убитой Наташи, оказались вашими. Второе. Окурок, найденный на месте преступления, по форме и по анализу слюны идентичен окурку, который вы оставили здесь в пепельнице. Третье… — Сайко сделал умышленную паузу. — На кольце убитой Измайловой обнаружены папиллярные узоры вашего большого пальца.
— Врешь! Не может быть! — Борис был буквально ошеломлен.
— Может, Рядно! — Сайко протянул допрашиваемому фотографии. — На левом фото — отпечаток вашего большого пальца правой руки, взятый из старых документов. На правом — отпечаток пальца на кольце погибшей. Отпечатки идентичны. Будем еще отпираться?
— Гад! Гад! — закричал Рядно. — Под вышку тянешь?! Стреляй! Вешай! Не боюсь я смерти. Не боюсь! Но не убивал я Наташку. Не убивал!
Он зарыдал.
…Иван шел по длинному коридору к выходу.
Что-то было не так в сегодняшнем «поединке» с Рядно. Казалось бы, улики неопровержимые… Но вот «гнойник» лопнул, а у Сайко появились сомнения. Он вышел на улицу. Нет, не находил Иван, за что можно было ухватиться, чтобы оправдать Рядно.
Подошел к ярко светящейся витрине и посмотрел на часы. Половина девятого. «Ого! Опять подвел Галку с „культпоходом“ в кино!»
…Кнопка бросила в кипящую воду замороженные пельмени, а он сидел за столом и любовался ею. Потом он ел, а она глядела на него теплым заботливым взглядом.
Потом он лежал на диване, положив голову на ее колени, а она нежно гладила его густые волосы.
— …Что-то не так, да?
Он помолчал.
— Понимаешь… Все против него. Все! И все-таки… Какие-то непонятные сомнения.
Они помолчали. Она продолжала шевелить пальцами его волосы.
— Ну, что ж, — задумчиво сказала Галка. — Я плохой советчик в твоих делах, но, Ваня, кто он ни есть, но он человек. Ты разберешься…
Резко зазвенел телефон. Она спрыгнула с дивана, высвободив тугие колени из-под его головы.
— Алло! Я вас слушаю.
— Это я, Ванина мама, — услышала Кнопка знакомый голос. — Галочка, Ваня, случайно, не у тебя?
— Да, он недавно пришел, — покраснела Кнопка.
Иван взял трубку.
— Ваня, сейчас звонила жена Нетребо. Пропал Виктор Ильич. Ты не знаешь, где он? Она волнуется.
Иван молчал.
— Так что ей ответить? — не выдержала долгого молчания мать.
— Я не знаю, — сказал он. — Поняла? Так и передай.
Иван положил трубку и посмотрел на часы. Двенадцатый час.
Нетребо не пропал. Он просто никуда не торопился. Разбирался в СПТУ с подростками.
В город вернулся после десяти. Вспомнил утренний разговор с женой…
Утром Лида спросила:
— Ну, и как там Сайко? Не попало ему из-за этого… Как его?.. — она сделала вид, что забыла фамилию.
— Если будет попадать из-за ловеласов да неверных жен, то… — он усмехнулся.
Она начинала интересоваться его делами, когда была в чем-то виновата…
Нетребо остановился. Он не заметил, когда повернул на улицу Герцена. Вот и знакомый центральный вход в РОВД. Зеркально блестели темные окна опустевших комнат. И только левее входа три окна второго этажа были ярко освещены. Окна кабинета Седых. Нетребо потянул на себя тяжелую дверь и вошел.
— Как понимать столь позднее явление? — удивленно спросил Седых, выключая магнитофон.
— У ребят задержался.
— Ну, и как дела? Там что-то серьезное?
— Если бы все мальчики-девочки совершали только такое, жить можно, — натянуто улыбнулся Виктор Ильич и коротко доложил о ЧП в СПТУ.
— Понятно. А вот с Рядно дело посложней. Тут такая каша…
— Сайко не наделал там ошибок? — кивнул Нетребо в сторону магнитофона.
— Не сказал бы, — поднялся с кресла Николай Алексеевич и хмуро продолжил: — «Каша» — это о другом. Ладно, Виктор Ильич, уже поздно. Детально разбираться будем завтра. Дай побыть одному. Иди.
Нетребо молча пожал плечами и пошел к выходу.
— Да, капитан Нетребо! — окликнул его Седых. — Разобрались по тому случаю с Сайко?
Виктор Ильич вернулся к столу, раскрыл папку и вынул из нее картонку, на которой были наклеены обрывки мелованной бумаги с «прошением» Шумского.
— Это еще что за мозаика? — удивился Седых.
— Оправдательный документ Сайко.
— В таком виде?.. Вы что, на свалке его нашли?
— Почти. В мусорной корзине, — уточнил Нетребо.
Пришлось все рассказать.
…Вчера Нетребо полез в ящик стола за ручкой. Сайко в кабинете не было. Под руки попалась ненужная бумажка. Скомкал ее, хотел выбросить и тут в мусорной корзине увидел обрывки мелованной бумаги. Точно на такой была написана жалоба Шумского. Неужели Виктор жалобу «посеял», а Сайко ее разорвал? Стал торопливо искать. В сейфе, в ящиках стола жалобы не было. Перебрал документы в папке. Тоже нет. Вот тогда и полез он в мусорную корзину. Собрал все до единого обрывка. Наклеил их на картонку. Послание оказалось от Шумского, да не то. Жалобу он обнаружил в сейфе чуть позже.
Доложил Нетребо и об истинной причине стычки между Сайко и Шумским. Женщину, конечно, не назвал. Проинформировал и о вчерашнем неприятном разговоре с Сайко.
— Понятно, — бросил Седых. — Как расцениваете?
— Самолюбие и принципиальность.
— Все?
— Да. Какие будут указания относительно Сайко?
Седых закурил: — Ну ладно. Иди, Ильич, домой. Поздно уже. Лида ждет.
— А вас не ждут?
— Меня не ждут. Жена гостит в Омске у родителей.
Виктор Ильич спустился по лестнице, подошел к дежурному.
Дежурный, старший лейтенант Кутько, сидел у стола с телефонами и пультом громкоговорящей связи.
— Выручай, Михалыч! Пожертвуй ключ от комнаты отдыха, — попросил Нетребо, — тут переночую. Поздно домой топать.
Дежурный недоверчиво глянул, вытащил из шкафчика ключ и протянул Нетребо.
— Да, Михалыч! Если меня кто будет искать, даже жена, меня здесь нет! Понял?
Он развернулся и пошел к комнате отдыха.
Первый час ночи.
Седых любил одиночество. Днем — телефоны, совещания, люди, вечером можно сосредоточиться. Нередко вечер удлинялся, «перешагивал» в ночь.
Седых нажал клавиши магнитофона, и вместе с неторопливым движением ленты в комнату ворвался хрипловатый бас Рядно.
Сайко вел допрос хоть и сумбурно, но вполне удовлетворительно. Борису буквально нечем было крыть. И вот: «Гад! Гад! — вдруг обезумевшим голосом заорала пленка. — Стреляй! Вешай! Не боюсь я смерти. Не боюсь. Но не убивал я Наташку. Не убивал!..» И рыдания.
«Почему Борис сослался на старуху? Неужели рассчитывал, что та запамятовала, в какой день видела его пьяным?» — Седых прокрутил пленку обратно.
«Что же я орал?» — «Дай бог памяти. Что-то о выпивке. Видно, хотел добавить. Что-то прилить, ну, да, прилить!»
Николая Алексеевича трудно было разжалобить слезами. Но Рядно был «старый знакомый». Борис, как говорится, не подарок, но не пойдет на «мокрое». Тут если уж случилось что-то сверх…
— «Не убивал я Наташку. Не убивал!»
Из экспертизы: «…на внутренней части сумки имеются мазки крови. Под ногтями убитой обнаружена кровь, частички эпидермиса и волосинки. В крови незначительная пыльца металла». Эксперт-криминалист Глинский уверял, что следы металла — не от ножа убийцы. Обещал провести тщательное исследование.
«А если между окровавленными мазками в сумке и этой пыльцой существует связь? Преступник лазил в сумку. Возможно, изъял оттуда предмет, который оставил пыльцу».
Фотографии. Труп. Девушка лежит на спине. Правая рука отброшена в сторону и скрючена. Культя левой. Рядно. Царапины на правой щеке и виске. Вот оно!
Седых глянул на часы.
Около семи. Снял с телефона трубку и связался с дежурным:
— Нетребо или Сайко на службу еще не приходили?
— Сайко — нет, а Нетребо спит в комнате отдыха.
— Спит в комнате отдыха? Здорово устроился, — изумился Седых. — Вот что, Кутько! Я сейчас уеду на пару часов домой. Проснется Нетребо или явится Сайко, передайте указание: Рядно ни в коем случае не отпускать! Срочно взять у прокурора санкцию на его арест. Все!
Сайко свернул в знакомый переулок. Забор и куцая травка были белесыми от инея, словно на них проступила соль. Дом Рядно угрюмо спал. Над избой старухи вился дымок.
Баба Саня встретила Ивана недоуменным взглядом.
— Что в рань такую, сынок? Опять тот бес что-то придумал?
Прошли в комнату. Баба Саня шла следом за гостем, неся в руках и поглаживая черного, как сажа, глазастого котенка.
— Вот тут штука какая, — нерешительно начал Сайко. — Помните, вы мне насчет сестры своей говорили? Сходство между вами есть? Понимаете, вы в одиннадцать уже спали. А сестрица, небось, бодрствовала? Может, Борис и спутал ее с вами. А?..
Баба Саня выпустила котенка на пол.
— Да, есть сходство, — подтвердила она. — По возрасту всего на три годочка она младше меня. Только врет Борис! Не верь ему, сынок! Выскользнуть хочет, — вдруг разошлась старуха. — В одиннадцать, выходит, спать завалился, а в час на карете уже подкатил, да?