— Понятно. Сейчас к ней выйдет Сайко.
…В морг вошли медленно, беззвучно, оттягивая секунды рокового мига. Бледная Валентина Васильевна едва передвигала ноги. Иван нерешительно приподнял над головой покойницы простынь, и Валентина Васильевна вскрикнула:
— Ой, что ж ты наделала, доченька? Ой, что же ты меня не слушала?
Белая, как мел, она опустилась на пол и потеряла сознание.
Иван Карпович Сайко не спеша шел домой. Сначала он завез Измайлову, попросил соседей приглядеть за ней, и вот плелся сам. Тяжело было на душе. Надтреснутый голос Валентины Васильевны и сейчас звучал в ушах: «Ой, что ж ты наделала, доченька?» Крик полоснул по сердцу, напомнил и о своем горе. Оно толкнулось в их дом почти десять лет назад…
…В тот ноябрьский вечер его отец, старший лейтенант милиции Карп Сайко, объезжал свой маршрут на патрульном «Москвиче». Внезапно ожил динамик. Дежурный сообщил:
— Внимание! Внимание! Вооруженный преступник похитил ГАЗ-69 и пытается выбраться из города. Всем автопатрулям срочно перекрыть выезды из своих районов и принять меры к задержанию!
Инспектор ГАИ Карп Сайко знал, что самая лучшая возможность выбраться на трассу — махнуть через Пушкинскую в Тупой переулок. На большой скорости помчал на Пушкинскую ГАЗ-69… Его водитель совершал обгон за обгоном. Сайко начал преследование. Расстояние сокращалось. До Тупого переулка было рукой подать.
— Выезд на трассу из Тупого перекрыт! — сообщил ему дежурный.
Сайко обогнал один автомобиль, другой и приблизился к газону. Между ними осталась лишь какая-то спецбудка. Это хорошо. Из-за нее преступник не мог увидеть милицейский автомобиль.
На выезде из Тупого переулка колонна машин остановилась. Газик попытался объехать ее, но резко затормозил. Поперек дороги стояли милицейские машины. Преступник рванул автомобиль назад, и в это время Сайко, выскочив из «Москвича», распахнул дверцу газика. Увидел черный глазок дула, рванулся вперед — и ослеп от вспышки.
Преступника задержали, а Карп Сайко скончался на хирургическом столе…
Нет, не думал Иван идти по стопам отца. Собирался в институт физкультуры. Он легко крутил «солнце» на турнике, отменно работал на брусьях, но в желанный институт не попал. Не повезло. Накануне экзамена вывихнул ногу.
Зато в армии занялся спортом от души. Именно там у него открыли новый талант.
Как-то готовились к полетам. Отказала бомбовая лебедка, и две оставшиеся бомбы пришлось подвесить вручную. Двое пытались это сделать. Никак! А он подошел, поднатужился, поднял с земли «пятидесятку», выжал ее, завел замок в пазы и повел вверх до щелчка. Потом защелкнул вторую.
— Силен! — похвалил штурман. — Штангой не увлекаешься?
— Нет.
— Зря. Приходи завтра в спортзал. Я тебя с Милем познакомлю.
Капитан Миль оказался мастером спорта по тяжелой атлетике. Когда Сайко разделся, он профессионально оглядел его крепко сбитую мускулистую фигуру, бесцеремонно пощупал бицепсы и спросил:
— Штангой хочешь заниматься?
Иван только пожал плечами.
Тренировался Сайко очень упорно. Не думал, что штанга может так увлечь. Получил второй разряд, потом первый, к концу службы выполнил норму мастера спорта. Глядя на него, невысокого и вроде не богатырского парня, даже не подумаешь, что этот круглолицый хлопец может выбросить вверх больше сотни килограммов или согнуть лом в дугу.
Майор из военкомата, к которому Иван пришел после увольнения из армии в запас, долго просматривал его учетно-послужную карточку.
— Сайко, Сайко?.. Знакомая фамилия… — И вдруг вспомнил: — Постойте, улица Карпа Сайко названа не в честь вашего отца?
Иван кивнул.
Еще год назад мать написала ему в часть, что Тупой переулок, поднявшийся ввысь за счет новых построек, переименован в улицу Карпа Сайко.
— Вот так… — майор пытливо заглянул в глаза Ивану. — А я вас в милицию как раз хотел агитировать. Комсомолец, спортсмен…
Где-то под сердцем толкнулась боль. Отца вот так же сосватали…
— Подумаю, — нетвердо ответил Сайко.
Кто знает, сколько бы думал Иван, если бы не тот вечер! Иван случайно встретил одноклассника — Толю Брука. Тот тоже демобилизовался — вернулся из Афганистана. Пошли в ресторан. Яркий свет, музыка гомон.
От столика, где сидели трое развязных парней, донесся гогот. Высокий прыщавый парень, встав из-за стола, перегородил дорогу идущей к выходу паре. Схватив испуганную девушку за руку, он стал тянуть ее к себе. И тут появились дружинники: два парня и девушка.
— А ну-ка, пустите ее! — звонко крикнула глазастая дружинница.
Вся троица, набычившись, поднялась из-за стола. Перепуганные девушка с пареньком быстро прошли к выходу, а парни с повязками смело стояли рядом с глазастой дружинницей, «Кнопкой», как невольно назвал ее про себя Иван.
— Ребята, выпили — хватит! — сказал худощавый дружинник в очках.
— Заткнись, очкарик! — ощерился прыщавый. — А то…
— Саша, живо за милицией! — деловито скомандовала Кнопка.
Саша выбежал, а хулиганы, сообразив, что «пахнет жареным», бросили на стол сторублевку и тоже заспешили к выходу.
— Стоп! — встала поперек дороги Кнопка. Рядом — парень в очках.
— Уйди! — рявкнул прыщавый.
— Теперь уж извините, — ответил за нее паренек и тут же получил такого тумака, что слетели очки.
— Люди, помогите! — отчаянно закричала девушка.
Ивана словно катапультой выбросило со стула.
Прыщавый люто зыркнул и взмахнул кулаком. Иван уклонился от удара, перехватив запястье, одним рывком бросил парня на пол. Но на Сайко уже шел другой — здоровенный детина.
— Берегитесь! — услышал голос девушки.
Беречься? Не успел детина взмахнуть кулаком, как Иван схватил его за грудки, сбил подножкой, подхватил правой… и громадная туша очутилась в воздухе. Он держал его на вытянутых руках над головой, как рекордную штангу.
— Ну что, гад?.. — заскрипел зубами Иван.
Третий бросился наутек, но в дверях уже стоял милиционер и дружинники. Прыщавого жестко держал Толик.
Иван резко опустил детину на пол и вдруг встретился с глазами девушки.
— Вы… Вы… — повторяла Кнопка.
Иван смущенно улыбнулся.
Потом Ивана и Толю попросили пройти на опорный пункт в качестве свидетелей. Он шел рядом с Кнопкой.
Домой возвращались тоже вместе. Гале, так звали Кнопку, оказалось с Иваном по пути.
— Вы не боитесь? Ну… ходить одна?
— Боюсь. Но я ведь с вами… — И она заглянула Ивану в глаза.
Постепенно они разговорились. Время близилось к полуночи, а они все стояли у подъезда ее дома. Неярко горела наружная лампа под матовым грязным плафоном.
Неожиданно для себя Иван вдруг сказал:
— Галя, а мне предлагают в милицию. Что бы вы на это сказали?
— Не знаю, — пожала плечами Кнопка. — Вам виднее.
Утром Иван пошел в военкомат.
…В первую очередь — автобусный парк. Сайко прошел сразу к начальнику отдела эксплуатации. Представился, предъявил документы и коротко изложил просьбу.
— Я вас понял, — участливо ответил седоватый плотный мужчина. — Можно посмотреть ваш билетик?
— Пожалуйста, — Иван протянул ему билет.
Начальник эксплуатации внимательно посмотрел его на свет. Дырочки от компостера располагались буквой «Н».
— Так-с. Скорей всего, билетик наш. На троллейбусах бьют дырки побольше. Придется подождать. Я быстро.
Он вернулся минут через десять.
— Теперь кое-что могу сообщить. Машинка, пропечатавшая билетик, стоит на автобусе 28–40. Компостеры на автобусах мы поменяли первого октября. В сентябре букву «Н» печатал совсем другой автобус. Обладательница этого билета могла ехать либо в сентябре, либо в октябре. Ведь так? Вас, как я понимаю, интересует октябрь.
— Да.
— Вот я и говорю. Дело в том, что автобус 28–40 был в ремонте. Выехал в рейс лишь 7-го октября…
Если билет Измайловой был прокомпостирован в сентябре, все насмарку. Если в октябре, Ивану крупно повезло. Значит, Наташа могла использовать билет лишь 7-го. То есть, в день своей смерти.
— А вы не можете уточнить, на каком маршруте работал 7-го октября ваш 28–40? — спросил он.
Хозяин кабинета связался с диспетчерской. Автобус № 28–40 в тот день работал на линии номер пять: «Октябрьский парк — Терново».
Осталось уточнить фамилию водителя. А если Измайлова ездила на этом автобусе не вечером? Это можно проверить…
— Разрешите позвонить?
— Будьте добры.
К счастью, Валентина Васильевна Измайлова оказалась дома.
— Здравствуйте. Звонит оперуполномоченный Сайко. Неудобно вас беспокоить, но… Попытайтесь вспомнить, 7-го октября ваша дочь отлучалась только вечером или в течение дня?
Трубка долго молчала.
— Нет, нет… Если бы она днем ушла… У меня сердце чувствовало… — Измайлова больше не могла сказать ничего.
Сайко положил трубку.
Диспетчер полистал свой журнал.
— Фамилия водителя Кравец. Сегодня он работает в первую смену на том же маршруте, что 7-го октября.
…Прошло четыре «пятерки», прежде чем Иван дождался заветного «Икаруса» с бортовым номером 28–40. Пассажиров в автобусе было немного. Сайко вошел в салон, закомпостировал билет и уселся. На его билете, как и на том, что остался в сумке убитой, четко отпечаталась буква «Н».
На конечной остановке, когда все пассажиры вышли, Сайко прошел к кабине шофера и показал удостоверение:
— Здравствуйте, товарищ Кравец! Я из уголовного розыска.
— Чем могу служить? — неприветливо буркнул водитель.
— Эти билеты с вашего автобуса?
Кравец взял билеты и скрупулезно осмотрел их.
— Мои.
— А не может ли один из них быть из…
— Не может, — бесцеремонно перебил Кравец. — Компостера на моей машине новенькие. Видите, дырочки какие четкие на билетах?
— Небольшая справка. Вот билет, пробитый в вашем автобусе. Скорее всего, седьмого октября, после десяти часов.
— Может быть! На конечной я по графику в 22.40. Ну и что?
— То, что тем рейсом в вашем автобусе, видимо, ехала эта девушка, — Иван протянул водителю фотографию Наташи Измайловой. — Не заметили ее случайно?