Ашиш сел в машину, получив задание «связаться с непальским кабинетом министров». Один из тамошних министров был саньясином. Он сказал, что король Непала читает книги Ошо. Но в то время мы не знали всей ситуации. Оказывается, у короля был злобный брат, контролирующий армию, многие индустриальные отрасли и полицию.
Ашиш приехал в Дели в шесть утра, позавтракал, сделал то, что от него требовалось, и к вечеру уже был в Кулу. О! Новое сообщение. Ребята нашли дом в Непале на берегу озера.
Ашиш быстро перекусил и рассказал нам о том, как он ехал. Туман на дороге был таким густым, что ему пришлось выйти из машины и идти впереди, указывая водителю дорогу. После ужина Ашиш вновь отправился в Дели и вернулся с ответом на следующий день. Было видно, что он очень устал: его шатало, и глаза были красными. В этот раз они все же потерялись в тумане, и когда Ашиш обследовал местность, чтобы понять, куда их занесло, он наткнулся на русло высохшей реки. А при свете луны, показавшейся всего лишь на минутку, он увидел силуэты трех верблюдов.
Ашиш не мог спать в такси и уже второй день обходился без сна. Но было еще одно важное сообщение, которое нужно было немедленно передать. Ашиш был уже на грани. Пошатываясь, он вышел в холодную ночь. Вернулся он как раз тогда, когда мы с Нирупой садились в самолет на Дели. Ашиш отправился с нами. В экстремальных ситуациях он расцветал. Ошо рассказал нам, что однажды в Пуне Ашиш весь день и всю ночь мастерил для него кресло, а когда закончил, у него было мистическое переживание.
Ашиш, Нирупа и я прикоснулись к стопам Ошо, попрощались с ним и еще раз покинули Спан. Полиция сопровождала нас до самого самолета. В Дели в небольшом отеле мы встретились с остальными участниками нашей группы. Вивек, Деварадж и Рафия должны были лететь в Непал первыми, чтобы все разузнать и найти то самое место на берегу озера. Мы вылетели на следующий день и остановились в коммуне Покхара, примерно в ста километрах от Катманду.
Через несколько дней Хасье отказали в продлении визы, хотя до этого ей совершенно спокойно дали разрешение на пребывание в стране. В тот день ей позвонили из полиции и сопроводили ее в аэропорт под дулом пистолета.
26 декабря 1985 года в калькуттской газете «Телеграф» сообщалось: «Правительство запретило иностранным ученикам Ошо въезжать в страну». В статье говорилось, что решение было принято Аруном Неру, министром иностранных и внутренних дел. Более того, индийским посольствам и иностранным местным представительствам было запрещено выдавать визы и продлевать разрешение на пребывание в стране любому иностранцу, если «установлено, что он или она является последователем Ошо». Такому человеку не дадут даже туристическую визу. Чтобы оправдать свои действия, индийские власти объявили Ошо агентом ЦРУ!
Мы вместе с сильно уставшим Ашишем, Нирупой, Харидасом, Ашу и Муктой уже были готовы сесть в самолет и лететь в Непал, как вдруг один из служащих заметил, что в моих документах не хватает какой-то бумаги. Это значило, что я не могу выехать из страны! Я открыла ему страницу в паспорте, где было черным по белому написано: «Приказано немедленно покинуть Индию», и спросила, о чем он, черт побери, говорит. «Если вы будете препираться, я опоздаю на самолет», – раздраженно сказала я. Тогда он позвал наших ребят назад, переписал их имена, затем отпустил всех, кроме меня, и при этом позвал еще троих служащих. Когда те пришли, я быстро описала им все безумие сложившейся ситуации. У меня с собой была роза, которую я хотела возложить на непальскую землю в качестве символического дара этой стране. Я протянула цветок дотошному служащему, он взял, смущенно положил ее на стол и отпустил меня.
Глава 11Непал
Самолет еще не приземлился, а я уже чувствовала волшебство этой магической страны под названием Непал. Я прошептала: «Наконец-то я дома!» Служащие аэропорта вели себя вежливо и приветливо, а лица людей на улицах показались мне самыми прекрасными в мире. И хотя Непал беднее, чем Индия, в людях чувствовалось достоинство, а их манера держаться полностью отрицала факт их бедности.
Дорога до Покхары лежала через густые джунгли. Мы остановились ненадолго у обочины, я вышла из машины и оказалась в роще с небольшим водопадом, ниспадающим в озеро, вокруг которого стояли скалы, сплошь заросшие орхидеями, обвивающими деревья подобно гигантским паукам. Из озера вытекал веселый ручеек, скрывающийся из виду в загадочной, манящей лесной дали. Я была очарована. Но, услышав, как ребята зовут меня обратно в машину, я выпала из этой потрясающей реальности. «Четана! Четана!» – раздавались крики с дороги. Нужно было возвращаться.
Наш автобус вели два саньясина. Они встретили нас в аэропорту. Дорога шла то вниз, то вверх в горы, где с высоты открывался прекрасный вид на ухоженные рисовые поля, бамбуковые рощи и бурлящие горные речки.
Дорога от Кулу заняла четырнадцать часов, и было уже темно, когда мы добрались до коммуны в Покхаре. Совсем темно – там не было электричества! Мы принесли в столовую бутылку водки и попросили, чтобы ее положили в холодильник. У меня создалось впечатление, что здесь никогда не видели алкоголя.
Я огляделась и увидела, что около двадцати живших здесь саньясинов были либо индусами, либо непальцами, и в основном это были мужчины. Комната, где они обедали, была около двадцати метров в длину, с бетонными стенами и полом. В ней ничего не было, кроме нескольких кастрюль и посуды в одном углу и далеко-далеко в другом углу – стола со стулом, на котором обычно сидел Свами Йога Чинмайя. Он был главой коммуны, своего рода «гуру» для ее обитателей, которые, кстати, охраняли вход в столовую и пускали в нее только после того, как туда входил Свамиджи. Нам сказали, что из уважения они не называют своего гуру по имени, а обращаются к нему «Свамиджи». Но для нас он был просто Чинмайей, поскольку мы знали его уже очень давно. Сам он против этого не возражал. На самом деле он вообще принимал все, что мы делали. К нему относились как к гуру, и он считал это вполне нормальным. А когда приехали мы и стали относиться к нему, как к другу, он это тоже принял. В нем определенно чувствовалось качество присутствия, он ходил медленно и плавно, а на его лице почти никогда не отражались сильные эмоции. Он был похож на одного из святых людей, которые жили, наверное, тысячу лет назад. Он был учеником Ошо еще со времен раннего Бомбея. Тогда он работал у Ошо секретарем. Я же заметила его десять лет назад в Пуне, когда он и его подруга побрились наголо и заявили, что соблюдают целибат.
Саньясинов Ошо можно найти практически в каждой стране мира, среди них есть представители всех наций. И любая религия, какая только существует на земле, отбрасывается у ног Ошо. Среди саньясинов нет ни индуистов, ни христиан, ни мусульман, ни иудеев. Зато среди них есть удивительные, уникальные, не похожие друг на друга индивидуальности. Все перемешались в огромном космическом котле: от панкующих подростков до старых мудрых садху, от молодых революционеров до седых аристократов, от простых людей до всемирно известных представителей элиты, бизнесменов и художников. Все цвета радуги здесь встречаются и растворяются, проходя через призму белого света.
Когда я увидела, как люди едят, сидя на полу метрах в пяти друг от друга, когда мне показали общие душевые и ванные прямо на улице и без горячей воды, а потом еще и маленькие комнаты с кирпичными стенами и матрасами без кроватей, где мы должны были спать, я поняла, что это место очень сильно отличается от того, к чему я привыкла, и, чтобы почувствовать себя здесь хоть мало-мальски комфортно, придется очень много медитировать.
На следующее утро я увидела Гималаи. Горная гряда тянулась до самого горизонта. Она находилась не на небе, не на земле, а где-то между. Заснеженные вершины были как будто подвешены к небу и казались такими близкими, что было ощущение, что еще немного, и их можно будет потрогать руками. Восходящее солнце, как озорной художник, раскрашивало горы одну за другой. Сначала самая высокая из них стала розовой, потом засветилась мягким золотом та, что чуть ниже. Я смотрела на потрясающую игру красок и с удивлением думала: «Почему мне раньше никто не говорил, что здесь так красиво?» Я-то считала Гималаи просто горным хребтом, но что это было на самом деле! Я стояла, замерев от восторга, и наблюдала, как один цвет сменяет другой. Зрелище было неземной красоты. Не было никаких сомнений, что здесь я буду очень счастлива.
Прошло несколько дней, а новостей от Ошо не было. Я смотрела на горные вершины и думала о нем, думала о том, что он рядом, по другую сторону гор. Мне захотелось сесть на автобус до Индии, идущий через горы, доехать до Кулу и прибыть в Спан как раз в то время, когда Ошо прогуливается в саду. Поприветствовать его, сложив руки в намасте, и вернуться в Покхару. Мы с Ашишем беспокоились за безопасность Ошо, хотя, конечно, нас грела мысль о том, что он в мягких и умелых руках Нилам. Мы боялись, что больше никогда его не увидим.
Прошло уже несколько недель, а вестей все не было. Мы неплохо приспособились к размеренному ритму нашей монашеской жизни. Окружающая природа была просто фантастической. Мы часто гуляли по местам, где земля была размыта реками, от которых остались лишь древние утесы метров по сто высотой. Однажды, осторожно подойдя к краю, я увидела пасущихся внизу коров и скалы, по которым когда-то давным-давно неслись бурные потоки. Теперь скалы стояли сухие, навсегда изрезанные неугомонной водой. Далеко внизу осталась лишь маленькая расщелина, по которой тонкой струйкой бежал веселый ручеек. Можно было запросто свалиться в одну из таких дыр и остаться там навсегда. Так случилось с одним немцем, о котором нам рассказали местные саньясины.
Вскоре мне стало даже нравиться стирать по утрам и мыться прямо на свежем воздухе. Я привыкла к диете, в которую входил чили на завтрак. Саньясины, жившие в коммуне, оказались простыми, мягкими людьми, и у нас появилось несколько очень хороших друзей. Чинмайя был радушным хозяином, и хотя он был очень духовным, его правой рукой оказался Кришнананда – дикий непалец с огромной гривой черных волос и раздувающимися ноздрями. Он обожал быструю езду на мотоцикле.