ающийся в бушующем море. Волны бросали людей то в одну, то в другую сторону. Мы думали, что Ошо пройдет через здание аэропорта. Атмосфера в зале была тяжелой от напряженного ожидания, волнения и песен.
Мы с Анандо поднялись на второй этаж, откуда было видно летное поле. Мы увидели, как Вивек, Рафия, Мукти, Нилам и несколько других саньясинов поднимаются на борт самолета, и, естественно, подумали, что Ошо был с ними. У меня сердце ушло в пятки, когда я поняла, что среди них Ошо нет. Больше всего меня испугало то, что это мог быть какой-то специальный трюк, о котором мы ничего не знали. Но тут к небольшому самолету подъехала машина, и из нее вышли… да, из нее вышли Деварадж и Ошо. Они сели в маленький самолет, следующий рейсом до Афин. Анандо сказала: «У меня билет именно на этот самолет». На этом она растворилась в толпе, бросив мне через плечо просьбу о том, чтобы я вдогонку выслала ее одежду.
В окружении тысячи друзей, пребывающих на разных стадиях смущения и расстройства, я наблюдала за тем, как самолет пошел на взлет. Потом я отправилась на опустевшую виллу. Мне оставалось лишь ждать. Перед тем, как улететь в Грецию, Ошо сказал:
– Если всего один человек, пребывающий в этой стране по четырехнедельной визе, может уничтожить религию, которой две тысячи лет, значит, ее не стоит поддерживать. Ее стоит уничтожить.
Глава 13Молчаливое ожидание
6 марта 1986 года в час двадцать ночи на борту небольшого самолета вместе с Ошо находились Вивек, Деварадж, Анандо, Мукти и Джон. Самолет вылетел из Афин в неизвестном направлении, которого не знали даже сами пилоты. Уже в воздухе они спросили Джона: «Куда мы летим?» Джон не смог им ответить.
Хасья и Джайеш были в Испании. Они пытались получить для Ошо визу. Джон связывался с ними по телефону. «Испания еще не готова», – сказала Хасья. Испания так никогда и не подготовилась! После двухмесячных переговоров их власти сказали «нет».
Самолет набрал высоту и с огромной скоростью двигался в никуда!
В доме на Крите я сидела в прямом смысле на чемоданах. Их было тридцать штук.
Я оглядела виллу – окна разбиты, двери выбиты ногами полицейских. Повсюду видны следы грубости и несправедливости.
Мы с Кавишей, Дэвидом, Авирбавой, Савешем, который еще не вполне оправился от сотрясения мозга, но в то же время был слишком взволнованным, чтобы оставаться в Греции, Ма Амрито с ее пятилетним сыном, с Синду и Кендрой должны были отправиться в Лондон и ждать новостей.
Мне сказали, что из самолета звонил Ошо. Он спрашивал, как мое самочувствие, и велел обо мне заботиться.
Еще не долетев до Лондона, мы уже знали, что Швейцария, Франция, Испания, Швеция и Англия Ошо принимать отказались. Следующими на пути были Канада и Антигуа. Но и эти страны не только не пускали Ошо к себе, но и каждый раз посылали на летное поле вооруженных солдат и полицию. Саньясины заранее связывались с властями разных стран, наши адвокаты работали не покладая рук, но все было напрасно.
В своем дискурсе «За пределами психологии» Ошо сказал:
«Из Греции мы полетели в Женеву. Мы лишь хотели там переночевать. Нашим пилотам нужно было отдохнуть. Но стоило швейцарцам услышать мое имя, как они тут же завопили: „Ни в коем случае! Нельзя пускать его в нашу страну!“
Мне не позволили даже выйти из самолета.
Мы отправились в Швецию, наивно полагая, что это самая прогрессивная страна в Европе. Мы знали, что в ней нашли убежище многие террористы, революционеры и неугодные политики. Швеция казалась нам довольно лояльной страной.
Итак, мы добрались до Швеции. Здесь нам тоже нужна была всего одна ночь. Наши пилоты совершенно измотались. Они не могли больше сидеть за штурвалом. Да это и запрещено техникой безопасности. Представляете, как мы были счастливы, когда вместо одной ночи нам дали визы на целых семь дней. Тот, кто выдавал нам документы, либо был пьян, либо спросонья ничего не понял. Мы прилетели очень поздно ночью, уже за полночь. Наш друг, уходивший за визами, вернулся, танцуя оттого, что нам дали визы на целую неделю. Однако следом примчались полицейские, аннулировали наши визы и велели убираться, заявив, что не могут впустить в свою страну такого человека, как я. Они совершенно спокойно относятся к террористам, убийцам и мафиози, но я для них настолько опасен, что пустить меня всего на одну ночь у них не хватило духа.
И мы взяли курс на Лондон. На этот раз у нас были все законные основания находиться в этой стране – мы специально купили билеты первого класса на коммерческий рейс на следующий день. И хотя у нас был свой самолет, мы все же не поскупились – на тот случай, если служащие аэропорта откажутся нас пускать в зал ожидания лишь потому, что у нас нет билетов.
Мы купили билеты на всех, так что с полным правом могли пребывать в зале ожидания. „У нас свой самолет, и у нас есть билеты“, – сказали мы служащим. Однако они тут же предъявили нам правила внутреннего распорядка аэропорта, с которыми было трудно спорить. „Окончательное решение принимает администрация аэропорта, – заявили они, – и мы как ее представители не разрешаем вам входить в зал ожидания“.
Поразительно! Неужели я мог подорвать их мораль или разрушить их религиозные устои, сидя в аэропорту? Начнем с того, что я собирался просто выспаться, а утром улететь. Но нет, эти так называемые цивилизованные страны на деле оказались лишь сборищем примитивных, первобытных дикарей. „Если хотите спать, – сказали нам, – можем отправить вас в тюрьму. Это все, что мы можем сделать“.
Один из моих друзей случайно увидел распечатку в папке служащего аэропорта. Там было указание от правительства о том, как со мной обращаться: меня ни в коем случае нельзя выпускать в страну, даже переночевать в отеле нельзя. Единственное, что можно, это оправить меня в тюрьму.
Утром мы улетели в Ирландию. Скорее всего, работник визового отдела просто не обратил внимания на мое имя в списке среди остальных пассажиров. Мы хотели пробыть в Ирландии дня два-три, максимум неделю. Нам нужно было потянуть время, мы ждали решения из Испании, которое постоянно откладывалось. А от этого решения зависели все наши дальнейшие планы.
Тот ирландец оказался щедрым парнем… должно быть, выпил слишком много пива. Он дал каждому из нас визу на целых три недели. Но и на этот раз, как только мы добрались до отеля, тут же примчалась полиция и аннулировала наши визы, заявив: „Да парень с ума сошел, как будто с Луны свалился, никогда не слышал вашего имени!“
Они хоть и прервали наши визы, но явно не знали, что с нами делать дальше. Мы приземлились, уже даже доехали до отеля. Нам выдали трехнедельные визы, а теперь им нужно было отменить свое же решение. Мы были не готовы куда-то ехать, нам нужно было переждать еще несколько дней.
Знаете, как бюрократы скрывают свои ошибки? Они сказали: „Оставайтесь здесь, но чтобы никто об этом не знал, ни журналисты, ни другие люди, никто не должен приходить к Ошо, иначе у него будут большие проблемы“. Все наше путешествие оказалось выставкой достижений бюрократической братии.
И вот только что я узнал, что все европейские страны договорились между собой не впускать меня ни в одну страну. Объясните мне, каким образом заправка самолета может нанести вред их морали?»
После одиннадцатилетнего отсутствия я ступила на английскую землю подобно самураю перед битвой. Кендра постоянно созванивалась с Джоном, находившимся в самолете, так что мы слышали о том, что английские власти не только не разрешили Ошо находиться в их стране, но и целую ночь продержали его в тюрьме.
Две тонны нашего багажа были погружены на тележку размером с грузовик. Носильщик только и повторял себе под нос: «Ох, голубушка, они же тебя измотают за все это. Ох, голубушка, они же тебя с этим никогда не выпустят».
Мы с Манишей и Кендрой шли рядом с тележкой, Авирбава поддерживала Савеша, чье синее, опухшее лицо выглядело довольно пугающе. Дэвид ждал нас снаружи. А Кавеша, зная искусство путешествия, при любой возможности садилась и погружалась в тишину.
Нам не хотелось говорить, что мы прибыли из Греции, и когда двое таможенников спросили Кендру, откуда мы, она, грациозно откинув локон золотых волос, соблазнительно падающий ей на лицо, сказала:
– Откуда-то!
– Откуда-то? Хм, – эхом отозвался таможенник. – А куда вы направляетесь? – и тут же добавил: – Полагаю, что Куда-то.
Кендра согласилась, на что таможенник сказал:
– О’кей.
Мы выглядели очень колоритной группой. Наш багаж был невероятных размеров, и в некоторых аэропортах служащие думали, что мы актеры, путешествующие вместе с декорациями. Естественно, нас это устраивало.
Мы остановились на квартире в Кенсингтоне, где нам предстояло провести целых две недели в ожидании. От Ошо и его сопровождающих не было никаких вестей. Мы ждали, погрузившись в тишину. В период всего нашего мирового тура саньясины из разных уголков планеты тоже ждали, погрузившись в тишину. Люди Ошо, где бы они ни находились, всегда вместе отправляются в путешествие в свой внутренний мир. Мне кажется, что, пока Ошо жил в самолете и искал, куда бы ему приземлиться, мы все чувствовали себя одинаково. Наша связь с Ошо и друг с другом через него настолько глубока, что мы движемся вместе, как единый организм. И нам не мешают ни время, ни расстояния. Так, по крайней мере, я ощущаю. Неважно, сидит ли ученик непосредственно рядом с Ошо или находится за десять тысяч километров, причастность зависит лишь от способности человека погружаться в медитацию.
В Пуне, когда Ошо давал дискурсы каждый день, факт существования коллективного сознания был очевиден. Мы все были взаимосвязаны, часто испытывали схожие эмоции, и даже мысли нам приходили похожие, и, конечно, росли и развивались мы в одном направлении. То, что Ошо отвечал именно на тот вопрос, который хотелось сегодня задать, было обычным делом. Кто-то задавал твой вопрос, причем слово в слово. Много раз Ошо говорил на тему, которую мы обсуждали с друзьями буквально накануне. От многих я слышала, что с ними происходило то же самое. Иногда это казалось слишком уж сверхъестественным, как будто Ошо подслушивал наши разговоры и мысли.