– Все равно я восхищена. – По тону Крейн можно было предположить, что она прекрасно поняла сдержанность Наки и причины ее уклончивости. – Говорят, что вы вот-вот проведете первый эксперимент?
– Ну, если учесть, что строительство заняло почти двадцать лет, можно сказать и так. Месяца через три-четыре, не раньше, а быть может, и позже. Мы не хотим торопить события.
– Очень жаль. – Крейн снова повернулась к Тонбури. – Через три-четыре месяца мы, скорее всего, уже улетим. Но не сомневаюсь, что зрелище будет достойное…
Тонбури наклонился к уху Наки, дыхнув на нее дешевым винным уксусом:
– Неужели нет никакого способа ускорить подготовку?
– Боюсь, ни единого, председатель.
– Очень жаль, – повторила Амеша Крейн и, продолжая теребить безделушку в волосах, развернулась к своим спутникам. – Но эта досадная мелочь не омрачит наше пребывание на Бирюзе, верно?
Ко Рву они вернулись все вместе на шаттле «Голос вечера». По прилете пришлось выдержать очередное официальное празднество, но оно, к счастью, изрядно уступало размахом гуляниям в Сухотай-Саникилуаке. Доктор Джота Сиваракса, разумеется, присутствовал, и потому Наки, быстренько познакомив его с инопланетянами, впервые за много часов смогла отдохнуть – спряталась в темном уголке парадного зала и оттуда с блаженной отстраненностью наблюдала за общением чужаков с местными. От усталости у нее слипались глаза, и все вокруг словно подернулось дымкой. Инопланетяне, окружившие Сивараксу, будто превратились в столбы пламени, их яркие наряды переливались при каждом движении, оттенки желтого, алого и золотого танцевали, точно искры. Выждав столько, сколько ей казалось вежливым, Наки ушла и, рухнув в постель, немедленно провалилась в беспокойный сон; снились отряды багровокрылых ангелов, падающие с небес, и громадный великан, встающий из пучины и сдирающий с век налипшие за столетия водоросли…
Проснувшись, она осознала, что по-прежнему ощущает себя уставшей. В щели между шторами пробивался анемичный солнечный свет. Приступать к работе следовало через несколько часов, так что еще было время попытаться заснуть снова. Но она понимала, что все попытки окажутся тщетными.
Наки встала. К ее удивлению, ночью пришло новое сообщение от Сивараксы. Интересно, что такого важного он спешил сказать? Не мог, что ли, подождать до утра?
Она прочитала сообщение.
– Сиваракса, ты спятил? – проговорила она вслух. – Это же невозможно!
В сообщении говорилось, что планы меняются. Мол, первое закрытие океанских ворот состоится через два дня, в присутствии инопланетной делегации.
Полнейшее безумие! Двое суток вместо нескольких месяцев! Ну да, технически ворота можно закрыть – оборудование для этого уже установлено и подключено, – и герметичность продержится минимум сотню часов после закрытия. Но ведь все остальное попросту не готово! Системы мониторинга, отказоустойчивые резервирующие мощности… До полноценной готовности минимум шесть недель тщательного тестирования, проверок и перепроверок…
В два дня не уложиться, сколько ни пыжься. Политика, чтоб ее! В лучшем случае удастся выяснить, остались или нет жонглеры внутри Рва, когда ворота закроются. Ну, еще понять, прервется ли передача данных, и оценить, каким образом плененные узлы отреагируют на утрату контакта с океаном.
Наки выругалась. Очень хотелось отдубасить Сивараксу, но она понимала, что он тоже жертва. Ему необходимо угождать политикам, чтобы проект не закрылся из-за нехватки финансирования. Он лишь выполняет то, что ему приказывают, и почти наверняка злится не меньше, чем она сама.
Надев шорты и футболку, Наки отправилась в столовую и выпила кофе. В коридорах было тихо, лишь негромко утробно гудели генераторы и системы воздушной вентиляции. Неделю назад стоял бы несмолкающий шум, ведь строительные работы велись круглосуточно. Однако теперь стройка как таковая завершилась, последний дирижабль с камнем разгрузился, пока Наки отсутствовала. Оставалось только навести лоск и наладить оборудование. В общем, формально Сиваракса был прав: двух дней на то, чтобы организовать закрытие ворот, должно хватить. Другое дело, что это возможно разве что на бумаге…
Слегка успокоившись, она вернулась в свою комнату и связалась с Сивараксой. Еще рано, конечно, однако этот мерзавец уже испортил ей утро, а потому никаких угрызений совести Наки не испытывала.
– Наки, – доктор на экране видеофона щеголял всклокоченной седой шевелюрой, – я так понимаю, вы прочитали мое послание?
– Вы же не думаете, что я соглашусь?
– Мне происходящее нравится ничуть не больше, чем вам, но политика диктует свои правила.
– Да неужели? По-вашему, закрыть ворота – это как свет в комнате выключить? Опомнитесь, Джота! – Его глаза расширились при этакой фамильярности, но Наки не собиралась останавливаться. – Если облажаемся в первый раз, второго нам могут и не дать! Вы забываете о жонглерах! Без них у нас будет всего-навсего здоровенная океанская заправочная станция! Политика, говорите? Как вам такая политика?
Сиваракса провел пятерней по вздыбленным волосам:
– Позавтракайте, погуляйте немного, а затем приходите в мой кабинет. Мы все спокойно обсудим.
– Спасибо, но я уже позавтракала.
– Тогда ступайте гулять. Вам не помешает свежий воздух. – Доктор потер глаза. – Если честно, я понимаю ваши чувства.
– Да какие чувства?! Это же полный бред! А самое поганое, что вы сами это знаете!
– Увы, у меня связаны руки. Через десять лет, Наки, вы займете мое место, и вам придется принимать аналогичные непростые решения. Ставлю сто к одному, что наверняка у вас будет свой молодой ученый-идеалист, который будет обвинять руководство в тупости и замшелости. – Сиваракса невесело усмехнулся. – Помяните мои слова, это обязательно случится.
– Значит, ничего нельзя сделать? Совсем ничего?
– Я буду у себя в кабинете через… – доктор бросил взгляд на часы, – через тридцать минут. Приходите, обсудим все подробно.
– Тут нечего обсуждать!
Самой Наки собственный голос показался смешным и противным. Разумеется, Сиваракса прав: нет ни малейшей возможности управлять столь дорогим и сложным проектом, не изъявляя желания идти на компромиссы.
Поразмыслив, она решила последовать совету Сивараксы и глотнуть свежего воздуха. Спустилась по винтовой лестнице и очутилась на поверхности Рва. Бетон холодил босые ноги, прохладный ветерок приятно обдувал обнаженные руки и колени. Небо на горизонте светлело. Строительные машины выстроились в ряд вдоль кромки огромного кольца, ожидая сигнала к работе; что ж, ждать им долго – пока инопланетная делегация не улетит. Наки пробралась между машинами, ловко переступая через многочисленные кабели, и встала на краю Рва. Перила из стойкого к гниению уплотнителя, предупредительно выкрашенные в яркие цвета, преградили ей путь. Она притронулась, удостоверяясь, что перила сухие, потом перегнулась через них. Дальняя сторона Рва, в двадцати километрах, выглядела тонкой полоской утреннего тумана.
Что можно сделать за два дня? Ничего. Точнее, ничего, что соответствовало бы давно составленным планам. Но если распоряжение придется выполнять – а сообщение Сивараксы не подразумевало неподчинения, – тогда именно ей нужно отыскать некий способ получить хотя бы подобие научного результата от политической показухи. Наки присмотрелась к отверстию в кольце, к множеству навесов и балок, что висели паутиной в воздухе над ним. Если подготовить за сегодня типовые зонды вроде тех, что сбрасывают с дирижаблей…
Ее взгляд перемещался по ландшафту, фиксируя и прикидывая.
Ну да, работы невпроворот: собрать зонды, на скорую руку состряпать что-то наподобие системы накопления данных в реальном времени… Пожалуй, может получиться, если как следует постараться. Конечно, качество полученных данных будет отвратительным, особенно в сравнении с теми, которые предполагалось добывать через несколько месяцев при помощи специального высокочувствительного оборудования. Однако лучше уж такие данные, нежели их отсутствие.
Наки рассмеялась. Всего час назад она собиралась покончить с собой, не желая участвовать в этом позорном фиаско, и на тебе!..
Пройдясь вдоль перил, она подошла к наблюдательному пункту, где стояла на опоре подзорная труба, естественно смазанная составом от гниения. Протерла линзы тряпочкой, заботливой положенной к основанию опоры, и повела трубу по плавной дуге, обозревая темную массу воды внутри Рва. Внизу лишь изредка попадались промоины, большую часть акватории занимала растительная каша – Наки не подобрала другого слова, – зеленая, густая, в которой отдельные островки крепко соединялись с другими органическими отростками. По последней оценке, внутри Рва удалось удержать три небольших узла жонглеров. В воздухе разливалась едкая вонь, но это был хороший признак, свидетельство должной плотности микроорганизмов в узлах. Наки до сегодняшнего утра много раз обоняла эту вонь – и неизменно вспоминала день, когда погибла Мина.
Насколько вообще жонглеры образами могли что-либо «знать», они, очевидно, догадывались о людских намерениях. Они поглощали мысли пловцов, нырявших в океан поблизости от Рва или внутри кольца, а все эти пловцы были осведомлены о глобальной цели проекта. Не исключено, что это знание не подлежит облечению в форму, понятную инопланетянам, однако Наки считала, что не стоит недооценивать жонглеров, как ни крути, замыкание Рва – событие вполне конкретное. В геометрии жонглеры разбирались, это было подтверждено неоднократно. Тем не менее, несмотря на предупреждения, жонглеры остались внутри Рва, и это означало, наверное, что они готовы к закрытию ворот, которое отрежет узлы внутри от остального океана.
Может, закрытие их не пугало. Может, они твердо знали, что каналы коммуникации сохранятся – скажем, исчезнут химические, но спрайты и иные воздушные организмы без труда преодолеют бетонные стены. Может, может, может… Единственный способ выяснить – это провести эксперимент, сдвинуть массивные створки и изучить результат.