Он шёл все дальше и дальше, совершенно безоружный, если не считать усеянного бляхами пояса, а кругом царила спокойная, умиротворённая тишина. Словно он и не в самом логове магов, а в одном из замков Серой Лиги. Почему? Отчего?
Впереди ловушка? Наверное, на месте здешних хозяев он бы тоже поступил так. Но чего они, спрашивается, ждут? Неужто его бегство до сих пор осталось незамеченным?..
Конечно, очень соблазнительно казалось думать, что маги Арка просто не в силах поверить, что здесь, в самой их твердыне, кто-то способен сбежать из допросной, выбраться из замурованного подземного зверинца и остаться при этом целым и невредимым. В такое верится легко, как правило, потому что очень уж хочется верить в глупость врагов и свою непререкаемую удачу. Очень часто на этом горят самые лучшие и опытные воины Лиги. Но, с другой стороны, что может сделать он, Фесс?
Лестница закончилась на широкой округлой площадке. Похоже, отсюда только одна дорога – вниз к главному входу. Фесс дорого бы дал сейчас за подробный план башни, быть может, прозакладывал даже своё посмертие, но, увы, Продавец отнюдь не спешил.
Узкое окно-бойница справа. Выглянуть, осторожно, очень осторожно!.. Да, так и есть, до земли совсем немного, пожалуй, при иных обстоятельствах Фесс бы даже решился на прыжок, замедленный соответствующим заклятьем – если бы в пределах владений Арка вся подобная ворожба не оборачивалась лишь набором бессмысленных фраз и ничего не значащих судорожных кривляний.
Голоса за широким бездверным проёмом, где начинается главный спуск. Прижаться к стене, умоляя все силы земные, небесные и подводные уберечь и охранить. Двое аколитов первой ступени спокойно минуют проём, направляясь куда-то вверх. В сторону проёма они даже не смотрят. Говорят о каких-то пустяках. Магический турнир иллюзий, многостадийный, со сверхсложными правилами, позволяющий скоротать тоскливые дни Ливня. Так, прошли. Вновь тишина. Теперь вниз!
Широкая лестница, богато разубранная, словно это – загородный игрушечный дворец знаменитой куртизанки, а не боевая башня воинствующего магического Ордена. Бархатистая ковровая дорожка со сложным рисунком – сплетшиеся в вечном поединке василиски и единороги.
Василиски? Герб Империи?.. Гм-м-м… Фесс знал кое-кого в Мельине, кому такой рисунок пришёлся бы весьма не по вкусу. Верно, здешний кастелян большой оригинал.
В стенных нишах – изысканные мраморные статуи. Прекрасные обнажённые женщины, тяжёлые широкие бёдра, узкие талии, маленькие груди, двойные подбородки. Фесс аж покачнулся – каждая из этих статуй стоила целое состояние. Эпоха Древней Империи. Краткое время мирной передышки. Невиданный расцвет ремёсел и искусств, какому завидовали даже эльфы. Скульптуры работы… работы… да, кажется, Алеади. Немыслимо. У самого Императора только два поясных бюста работы гения, а тут они… ну, словно вазоны с цветами. На лестнице.
Богат и славен Орден Арк, что и говорить.
Ну, уж в нижнем-то привратном покое должна стоять стража?!
Стража имелась. Один молодой послушник глубокомысленно ковырял в носу, извлекал на белый свет малоаппетитное содержимое собственных ноздрей, внимательно осматривал, после чего, очевидно, не удовлетворившись увиденным, с тщанием вытирал пальцы об полу собственного плаща. Второй с меланхолическим выражением уставился в потолок. Видно было, что ему очень хотелось посчитать ворон, буде таковые объявятся.
Горе-стражи подпирали стену по обе стороны здоровенных железных дверей, изукрашенных жуткими стальными масками. Танцующая Смерть, Дьвол-Пожиратель… Лепидра-Похитительница… Шао-Резак… Все главнейшие из Врагов. Интересно, это чтобы отогнать напастников или чтобы, напротив, привлечь?.. Послушник, вперивший взор в потолок, рассеянно крутил на правом указательном пальце широченное кольцо красной меди. Так-так. Охранный талисман. И что же, они до сих пор не чувствуют его, Фесса?..
Впрочем, если не чувствуют – он не виноват. Нечего ставить лопухов на стражу, тем более когда в башне – опасный и важный пленник.
Мысли почти всегда быстрее тела. Однако именно «почти». Иногда даже они опаздывают. Так, как опоздали на сей раз.
Первым Фесс свалил того, что с кольцом, ясно было, что из этой парочки он главный. Прыжок удался на славу, скрученный в кольцо ремень вылетел из руки, словно праща, тяжёлая бляха угодила прямо в кадык, и, чтобы добить упавшего, потребовалось лишь одно короткое движение.
Мальчик в алой робе послушника захрипел, широко раскидывая руки, и повалился.
Лицо не выражало ничего, кроме детского недоумения и совсем ребяческой обиды.
Ему было не больше пятнадцати лет.
Ковыряльщик в носу вскочил, глаза навыкате, рот разинут – паренёк успел бросить заклятье, и Фесс зашипел от боли – бок резануло ледяной бритвой, в глазах потемнело, но мальчик промахнулся, не смог сбить прыжок нападавшего, и разъярённый Серый ударил – по глазам и в горло, ломая трахею; кулак погрузился в плоть, дойдя до шейных позвонков.
Труп.
Теперь ворота. Засов… неужели простой засов?.. Ах, нет, как рвёт пальцы!
Сейчас… сейчас…
Фесс схватил руку убитого парня, того самого, с кольцом. Тёплая гибкая ладонь легла на заговорённую сталь. Засов мягко скользнул в сторону. Створка приоткрылась.
Мгновение спустя Фесс был уже на дворе, всё ещё не веря в небывалую свою удачу. Теперь бы вот ещё коня…
У открытой коновязи мирно стояли лошади. Никак не меньше дюжины. Все, как на подбор, породистые и выносливые красавцы, специально выведенные для долгого и неутомимого бега. И все – осёдланные.
Кто же так их держит, взнузданными?..
Неважно. Дураки – твоё спасение, Фесс.
Он бросил коня в галоп. Не хватило сил выехать со двора медленно и чинно, как следовало бы.
«Ещё два ни в чём не повинных мальчишки умерли, чтобы ты жил, Фесс. Ты запомнишь это?»
«Да, моя совесть».
Глава одиннадцатая
Агате очень хотелось бы потерять сознание. Ослепнуть. Оглохнуть. Лишиться спобности что-либо чувствовать. И пусть тогда проклятая Радуга делает всё, что угодно. Когда накатила волна колючей и морозной хумансовой магии, девушке-Дану показалось, что рушится сам мир. От магов пощады ждать не приходилось. Особенно после всего случившегося. Таких свидетелей, как она, в живых не оставляют. Онфим своё дело до конца доведёт.
Тьма искрилась и серебрилась, приглушённо завывала распростёртая в грязи Эвелин, и Агате – удивительное дело! – стало даже жаль старого своего недруга, в чью спину она, не колеблясь, вонзила бы нож.
А потом стены тоннеля начали расходиться; тьма обретала плоть, объём, росла и ширилась, поглощая саму земную твердь; из роя серебристых искр начали появляться фигуры в однотонных плащах, алых и жёлтых. Арк и Угус. Пять, шесть, семь, восемь волшебников… последней из серебряного вихря возникла низенькая тщедушная фигурка, девятая, полный колдовской синклит. На жалкую кучку людишек явившиеся обратили внимания не больше, чем на земляных червей.
Их, похоже, интересовала лишь та тварь с черепом.
Агата вжалась в стену – кажется, последний островок реальности вокруг неё.
Она не видела, что творится наверху, зато явившиеся маги отнюдь не скрывались.
Деловито и молча встали в круг, подняли сцепленные руки, забормотали что-то на тайном своём языке…
Земля под ногами Агаты зашевелилась в судорогах. И тотчас же сверху донёсся глухой, исполненный ненависти рёв. Что-то зашипело, точно десять тысяч гадюк разом. Докатившаяся волна чужой магии обожгла, словно кипяток.
Маги Радуги не метали молний, не творили чудовищных призраков, драконов или что-то в этом духе. Они просто стояли, подняв руки, но почему-то казалось, что держат они при этом на себе тысячепудовый груз. И ещё – Агата ощущала, что граница той громадной полости, где они оказались, с пугающей быстротой ползёт вверх, навстречу ярящемуся там Смертному Ливню.
Всё ясно. Их хотели погубить тем же способом, что и Онфим – подставив гибельным струям. Знать бы ещё, откуда такие пристрастия…
Ломая собственное оцепенение, она ещё успела броситься к кругу, когда потолок внезапно лопнул, и внутрь, точно два копья, ринулись зелёные лучи. Та костяная тварь наверху тоже ломала землю. Она тоже чувствовала врага.
«Ну, вот и всё… – обречённо подумала Агата, искренне полагая, что это и в самом деле последняя отпущенная ей мысль. – Кто может устоять перед Ливнем?»
– Пр-реобразуй, Хависсар-р! – взвизгнул высокий девчоночий голос из-за спин в алых и жёлтых плащах, смешно раскатывая звук «р». – По эллипсу, до восьмого квадр-ранта!.. Осёл, мышь, лягушка!!! – не то ругательства, не то детали заклятия…
Прежде чем Агата успела добежать, прежде чем её головы коснулись рванувшиеся сверху капли Ливня, над ней замерцал жемчужно-прозрачный зонтик, достаточно широкий, чтобы под ним укрылся добрый десяток. Десяток?!
Она успела в последний момент. Троша рванул её за руку, чуть не вырвав кость из сустава. Она повалилась прямо на Эвелин – причём последняя отнюдь не возражала против столь непочтительного обращения. Все артисты Онфима в один миг прижались к данке. Как бы то ни было, умирать они не хотели. Тяжело дышал над ухом старый Кицум.
Первые зелёные капли, зашипев, скатились по магическому зонтику. Агата ощутила мгновенный укол боли – неприятно, но ничего, терпеть можно. Теперь оставалось только ждать.
Тем временем круг магов распался. Восемь волшебников стояли строем, словно на параде, а перед ними с невероятной быстротой что-то пряла руками в воздухе та самая низкорослая фигурка.
– Дебень, Алот, Клесс! Пр-равый фактор-риал до восьмой степени, левый… симметр-рию дер-ржите, сволочи!..
Такой голос мог принадлежать девчонке не старше тринадцати-четырнадцати хумансовых зим.
Тянущиеся сверху из непроглядного грязно-серого марева зелёные клинки натолкнулись на внезапно воздвигшийся на их пути щит, сотканный как будто из сплошного мрака. Агата немного разбиралась в колдовстве – мама учила – и могла понять, что сейчас идёт поединок Прямой Силы. Мечу противопоставляется щит. Стреле – броня. И это удивительно, потому как в твари наверху чувствовалась дикая, первобытная мощь, а маги Радуги всегда славились именно тонким, невероятно изощрённым колдовством, не из разряда «под клинок подставьте щит…».