Пол был покрыт роскошным, пушистым ковром – ни пылинки, ни соринки. На алом фоне вились жёлтые драконы, гонялись друг за другом, вонзая клыки в плоть врага; в самой середине пламенел знакомый уже герб Ордена Арк, вышитый нитями из авальонна.
Левая половина комнаты, обращённая окнами на юг, казалась жилой. Неубранная широкая кровать под вычурным балдахином – кисти золотого шитья свисают до самого пола, резные столбы-балясины покрыты карикатурными василисками. На кровати – целый ворох подушек и два скомканных одеяла. По сторонам от кровати имелись: письменный стол, на котором можно было танцевать, пара потемневших от времени жестких деревянных кресел, с изрядно протертой обивкой (наверное, они были дороги владельцу как память). Между окнами – книжные полки; как ни странно, книг оказалось не так много. На письменном столе лежала открытая рукопись – разворот заполнен до половины быстрым, академически чётким почерком. Судя по всему, здешний хозяин предпочитал писать собственноручно, не доверяя помощникам-заклятьям.
Другая половина покоя являла собой лабораторию. И Агата немало удивилась, заметив на громадном лабораторном столе, крытом полированной мраморной плитой, целые груды давным-давно вышедших из употребления у серьёзных магов сушёных лап и крыльев летучих мышей, крысиных хвостов, бесформенных веточек, сохраняющих, несмотря ни на что, аромат только что срезанных, каких-то кристаллов, бутылей с непонятными эликсирами – всё это по соседству с муфельной печкой, жаровнями, спиртовками, горелками, колбами, змеевиками, стеклянными холодильниками, весами и всем прочим. Полки над столом были уставлены банками с белыми, коричневыми, жёлтыми, алыми и даже чёрными порошками. Иные банки были и вовсе непрозрачны. Над самим столом разинула огромную пасть кованная из жести воронка. Труба уходила куда-то в потолок – не иначе, как на крышу. Шкафы на лабораторной половине заполняла чистая посуда, еще какие-то коробки и банки – словом, это походило на обиталище преуспевающего алхимика, но никак не могущественнейшего волшебника, коему все эти лягушачьи ребра и рыбьи хвосты давным-давно полагалось выбросить на помойку, ибо всё колдовство такого уровня давно уже творится одной лишь мыслью.
Агата не успела даже как следует оглядеться, как рядом с ней возникла фигура Верховного мага. Левое ухо его распухло и явно носило следы зубов. Человеческих.
– Вот и покончили с экзекуцией, – отчего-то отряхиваясь, сообщил волшебник. – Эдакий неслух! Хотя ты должна быть ей благодарна, Сеамни. – Имя Дану он произнёс с человеческими интонациями. – Не спохватись Сильвия, вы все достались бы Ливню. Талантливая девочка, слов нет. Со временем знатный маг будет. Не хуже прославленной Сежес.
Имя Сежес Агате, само собой, ничего не говорило.
– Ты, данка, вон там постой, – маг указал ей на середину комнаты. – Да-да, там. На герб встань. Не припекает? – Он хитровато прищурился, блёклые глаза спрятались за наплывами морщинистых век.
Агата молча повиновалась. И – почудилось, что ли? – но она и в самом деле ощутила тепло, идущее от вытканного на ковре герба.
– Спрашивать я тебя ни о чём не буду, и так всё знаю, – маг смешно оттопырил нижнюю губу. – Ваш Деревянный Меч, не скрою, теперь у нас. Всё прочее становится неважным. Сильвия ещё глупенькая, она многого не понимает… Но ты-то – должна ведь понимать, а?
– Нет, – выдохнула девушка. – Не понимаю, мэтр. Убейте меня, сделайте милость…
– Ты, похоже, глупее, чем кажешься, – нахмурился волшебник. – Мне ещё предстоит кое-что выяснить у известного тебе Онфима. Неужели ты думаешь – мы настолько глупы, что не в силах отыскать ваш хвалёный Aerdunne, что растит оружие мести для вашей расы? Или не в состоянии понять, когда наступает Год Созревания? И что нужны руки и кровь Дану, чтобы взять ваш хвалёный меч? Неужели ты думаешь – мы не пробовали раньше?.. Однако получить Меч смогла ты одна. Онфим глуп, он не знает всего – и он решил избавиться от свидетелей, тем более что в его цирк – разумеется, совсем-совсем случайно – затесалось аж трое воинов Серой Лиги, далеко не последних в своём ремесле, так что даже Онфим не сразу смог их раскусить.
– Я… я ничего не знаю…
Волшебник махнул рукой.
– Можешь не говорить. Онфим купил тебя по случаю на рабском рынке. Он имел задание в очередной раз попытаться добыть Деревянный Меч. И конечно же, он ничего не знал о провале предшествующих попыток. Ты ничего не можешь знать, Seamni, – на сей раз он произнёс её имя с холодной правильностью, неотличимо от истинного Дану, – ты ничего не можешь знать. Но, так или иначе, Меч выбрал именно твою руку, и теперь я хочу знать – почему?
– А… А зачем вы мне это говорите?
– Глупая, – фыркнул волшебник. – Сильвия пыталась добиться от тебя правды пытками. Дурочка. Молода ещё и многого не знает. Только если ты станешь помогать мне, я сумею узнать истину. Нет ничего проще, чем выжечь твою память, расчленить её, разъять и изучить под лупой – но здесь это ничего не даст. Вы, Дану, остро чувствуете ложь – и потому я говорю с тобой абсолютно искренне, Seamni.
– И вы думаете – я стану вам помогать? – тихонько спросила девушка.
– Тихо, тихо! – недовольно поморщился волшебник. – Только без сцен, моя дорогая. Не надо пафоса и обличений. Да, мы, люди, уничтожили твоих соплеменников, почти что всех, обратили в руины ваши города, захватили ваши земли… список длинен. Но не в твоей власти изменить свершившееся, дочь моя. Не в твоей власти сделать так, чтобы Дану устояли на Берегу Черепов и сбросили бы вторгнувшихся в море. Нужно жить в изменившемся мире…
– Зачем?
– Что «зачем»?
– Зачем жить в изменившемся мире? – с туповатой настойчивостью повторила Агата. – Зачем жить, если наши города пали, библиотеки расхищены или сожжены, сокровищницами пьяные ратники гатили болота…
– Ваши библиотеки целы, – с некоторым раздражением оборвал Дану волшебник, торопясь перевести разговор. – Библиотеки Снега, Огня, Водопада и Леса – у нас в Арке. Камень, Песок, Ветер и Ночь достались Нергу. Библиотеки целы, Seamni!
Он явно что-то пытался ей подсказать, навести на какую-то мысль… Агата растерялась. Уже готовая к новым, ещё более изощрённым пыткам, она столкнулась… с чем?
– А сокровища… не жалей о них. Не в силах живущих повторить лишь созижденное Богами. Остальное – в нашей власти. Слушай меня внимательно, девочка, и запоминай как следует. Если ты поможешь мне – поможешь искренне! – я тоже помогу тебе. Я выведу тебя из башни. Ты получишь свободу. Новую внешность, деньги, словом – всё, что нужно для жизни. Если захочешь, я сделаю тебя княжной и ты до конца своих дней сможешь жить в Мельине, купаясь в роскоши. Или… или я могу указать тебе дорогу на восток. В Бросовых землях ещё остались свободные Дану. Быть может, ты найдёшь там свою мать. У меня есть основания так думать…
Но тут лишившаяся чувств Агата попросту рухнула на ковер.
…Очнувшись, она обнаружила себя лежащей на том же месте, где и стояла.
Волшебник поднимался с колен, держа в руке пропитанную чем-то остро пахнущим тряпицу.
– У меня есть основания думать, что там ты найдёшь свою мать, – как ни в чем не бывало повторил он. – А и измельчал же ваш род, милая Дану, – падаешь в обморок, словно доченька какого-нибудь мельинского аристократишки-хлыща. Раньше ваша порода казалась мне покрепче… – Он вновь опустился в скрипнувшее кресло. – Так что ты мне скажешь, о Дочь Дану? Выберешь свободу и богатство – или?..
– Пытки и смерть? – выдохнула девушка.
– Глупая, – волшебник поморщился. – Нет… не пытки и не смерть. Я тебя просто отпущу. Тебя и всех твоих спутников.
– Но… там же Ливень! И… и… – Она задрожала, вспомнив чудовищного Хозяина.
Маг неприятно рассмеялся, прищёлкнул суховатыми пальцами.
– Ты опять не поняла меня, Дану. Ни мне, ни Ордену, ни даже Радуге не нужна твоя смерть. Собственно говоря, она не нужна никому, кроме самой тебя. Что ж, если хочешь, вешайся, как затяжелевшая от случайного солдата барынька. Миру это безразлично. Ему вообще всё безразлично. Мир – это просто пространство, где мы живём. Ничего больше. И не надо строить трагическую мину, закатывая глаза и впадая в истерику оттого, что мир, мол, «изменился». Он менялся всегда, каждый день, каждую секунду, только вы, Дану, этого старательно не замечали. И Дану, и эльфы, и гномы, и Вольные, и гоблины, и тролли, и орки – все, все старательно закрывали глаза и делали вид, будто ничего не происходит. А когда пришла беда…
– Когда пришли вы, – негромко вставила Агата.
– Когда пришли мы, – неожиданно легко согласился волшебник. – Когда пришли мы и, умывшись кровью на Берегу Черепов, доказали свое право стоять на этой земле – вы не согласились принять новое в этом мире. Вы начали безнадежную войну и проиграли. Вместо того чтобы, правильно оценив силы, отступить. Спросишь, куда? – да хоть на тот же восток. Или за океан. Места много. Закрыт остаётся только юг.
– Вы как чума, как Чёрное Поветрие, – пьянея от собственной смелости, проговорила Агата. – Вы идёте, словно саранча, и там, где вы прошли, не остаётся ничего живого. Куда бежать от вас, если вы – гнев Богов?
– Хорошо сказано, – серьёзно кивнул волшебник. Казалось, этот пустой как будто бы разговор с бессильной пленницей отчего-то забавлял могущественного мага. – Только мы не бич Божий, Seamni. Мы просто хотели жить…
– Мы тоже!
– Посмотри на Вольных. Разве Империя пошла на них войной? Мы живём рядом уже много столетий.
– Вольных горстка, а владения их можно пройти пешком за четыре дня!
– О да, твои соплеменники владели всем тем, что ныне почитается сердцем Империи. Мельином, кстати, тоже. Но, не будь Берега Черепов, мы сумели бы прийти к пониманию.
– Какое это имеет значение? – с внезапной усталостью проговорила девушка. – Мы спорим о прошлом… вы властны в жизни моей и смерти… к чему эти разговоры?
– Но я же чётко сказал тебе, что мне от тебя нужно, – удивился маг. – Я полагал, ты обдумываешь…