Видимо, княжеская волшба поставила мощный колдовской щит перед сорвавшимся огненным роем. Часть ханьских «пчёлок», вырвавшихся из сот, наткнулась на невидимую преграду и разлетелась вдоль Стены, часть была отброшена назад, на Стену и за неё.
На башнях и стенных пролётах заплясали, разбрызгивая искры и пламя, огненные птахи. Загремели взрывы. С боевых площадок посыпались дымящиеся обломки и изувеченные человеческие тела. По переходным галереям заметались люди.
Верхние ярусы окутал дым.
Вот так! Громовой порошок — коварное оружие. Он может причинять вред не только врагу. Тимофей заметил улыбку, скользнувшую по губам Угрима. Князь был доволен.
До пехотных рядов латинян долетело лишь пара десятков огненных стрел. И это не шло ни в какое сравнение с тем огненным дождём, который в прошлый раз обрушился на татарскую конницу.
Вражеские стрелы раскололи несколько павез и, пробив бреши в плотном строю пехоты, закружились, было, искрящимися смертоносными смерчами. Но Угрим перерубил дымные хвосты и вбил ханьские стрелы в землю прежде, чем те успели нанести серьёзный урон.
Да и вражескому магу, похоже, было уже не до стрел.
Пока защитники во главе со своим колдуном тушили огонь на Стене, латинянская пехота беспрепятственно прошла половину пути. Пехота продвинулась даже дальше, чем это смогла сделать конница.
Потом начались проблемы…
На этот раз противник всё-таки сумел его переиграть! Сила вражеского заклинания, время и место его действия были тщательно просчитаны. Незримый щит, которым обычно маги прикрываются сами, неожиданно был поставлен перед самой Стеной в самый нужный момент. То есть в самый неподходящий, с точки зрения Чжао-цзы.
В момент залпа.
Это произошло уже после того, как огненные стрелы были выпущены, но ещё до того, как Чжао-цзы обрёл над ними полную власть.
Вражеская магия остановила и отшвырнула почти все стрелы назад к Стене. Горящие хоцзян превратили в ад две башни и два стенных пролёта. Сам Чжао-цзы спасся от огненного града, лишь возведя защитный барьер над своей башней. Другим защитникам, попавшим под собственные стрелы, повезло меньше.
Огонь добрался до связок неиспользованных хоцзян и снарядов с громовым порошком хуо-яо. Прогремевшие взрывы разбросали воинов, разбили стрелометные установки и повредили несколько камнемётов. Начался пожар.
К счастью, противник не успевал воспользоваться возникшим хаосом, и Чжао-цзы принялся наводить порядок на Стене.
Вычерченные в воздухе колдовские знаки пригнули и сбили пламя. Краткое, грубое, но действенное заклинание, незримой метлой прошлось по пострадавшему участку, сметая всё на своём пути. Простенькая, но эффективная волшба очистила боевые площадки и переходные галереи от огня, трупов и дымящихся обломков.
Ещё одно заклинание — заклинание перемещения — стянуло с соседних пролётов на освободившееся пространство людей и неповреждённые метательные машины.
На хоцзян Чжао-цзы больше не полагался. Теперь он сделал ставку на обычные стрелометы и камнемёты. За их снарядами проще уследить и полётом этих снарядов легче управлять.
Не прошло и пары минут, а прислуга уже натягивала тугие, толстые и снабжённые широкими кожаными карманами тетивы «ковшовых» самострелов дау-цзы-ну — грозных «устрашителей границ» и «усмирителей варваров», что выпускают за один раз по десятку и более длинных, как копья, стрел.
Изгибались дугой метательные пращевые шесты цзе-чу. Скрипели на прочных опорных столбах «вихревые камнемёты» сюань-фэн-пао и «ураганы» хшуань-фэнг, натяжные канаты которых тянули десятки рук. Суетилась люди вокруг «орудий-лягушек» таньцзы-пао и «орудий-тигров» ху-дунь-пао. Внизу под Стеной поднимались противовесы гигантских машин Западного края сьюи-пао.
Команды метательщиков готовили каменные и глиняные снаряды, керамические горшки с зажигательной смесью, «огненных ястребов» с бамбуковыми хвостами и железными клювами и «чёрных драконов», оставляющих в небе густой дымный след.
На башни и боевые площадки прислуга поднимала железные огненные снаряды тэ-хо-пао в плетёных корзинах. По два-три человека подкатывали к пращам самых больших и мощных орудий неподъёмные «шары потрясающего небеса грома» чжэн-тань-лэй. С особой осторожностью возле камнемётов складывали щетинившиеся шипами огненные колючки хо-ци-ли и снаряды с ядовитым дымом ду-яо-янь-цю.
Воины подносили к большим крепостным арбалетам связки тяжёлых «ковшовых стрел» дай-цзы-цзян и лёгких «летящих, подобно галкам» ханья-цзян.
Вместо погибших и искалеченных стрелков Чжао-цзы поставил возле бойниц новых лучников и арбалетчиков, вооружённых тяжёлыми самострелами шэн-би-гун и лёгкими скорострельными арбалетами чи-ко-ну.
Приготовления были закончены вовремя: вражеская пехота уже подошла довольно близко. Достать её теперь не составит большого труда.
— Камнемёты! Залп! — приказал Чжао-цзы, выписывая над головой колдовские пассы. — Стрелки! Приготовиться!
— Залп! Залп! Залп! — подхватили начальники прислуги при метательных машинах.
— Гто-о-о-овсь! — протянули командиры лучников и арбалетчиков.
Противник больше не использовал огненные стрелы. Но легче от этого не стало. Ханьцы ударили по латинянской пехоте из крепостных пороков. Огромные самострелы и катапульты метали пудовые камни и целые пучки длинных стрел. Ещё более мощные машины, которых даже не было видно с вершины песчаного холма, пускали снаряды через Стену. Эти били вслепую, но, видимо, их ядра направлял в цель ханьский колдун.
Угрим сумел остановить не все снаряды. Каменные ядра проламывали в глубоком построении пехоты целые просеки. Тяжёлые стрелы разбивали в щепки осадные щиты и пронзали по несколько человек, укрывавшихся за ними.
Хуже того: в воздухе закувыркались дымящиеся шары, горшки и свёртки. Чем они были начинены?! Этого, наверное, лучше не знать.
Магия князя-волхва защитила воинов Феодорлиха от большей части огненных снарядов. В воздухе загремели взрывы и полыхнули дымные вспышки. Снаряды раскалывались на куски в полёте, осколки сыпались на песок и торчащие перед Стеной колья.
Три или четыре дымящихся шара взорвались над самым гребнем Стены. Раскрошили защитные зубцы, засыпали защитников огнём и осколками, накрыли боевые площадки густой дымной пеленой.
Но несколько ядер всё же обрушилось на головы пехотинцев.
Взрывы разметали людей, как сухую солому. В столбах дыма и пыли изувеченные тела подбросило выше знамён и копейных наконечников. Разлетелись в стороны обломки разбитых лестниц и павез. Вспыхнуло пламя, сжигая заживо десятки людей. Белый едкий дым, напитанный ядами и сухой известковой взвесью, слепил и душил воинов.
Плотный строй латинян разомкнулся. По разломам тут же ударили ханьские стрелки. Не надеясь на огненные стрелы, они выпустили обычные. Но как выпустили! И в каком количестве! Луки и арбалеты били залпами со Стены и из-за Стены.
Тысячи стрел взвились в воздух и устремились к распавшемуся строю. Судя по всему, эти стрелы тоже направлял бесерменский колдун. А бесерменская магия придала им дополнительную силу.
Творя волшбу, Угрим яростно размахивал руками. Князь сбивал и отклонял вражеские стрелы и арбалетные болты от латинянской пехоты. Сотни стрел натыкались на размазанную по воздуху защитную магию, ломались и отлетали в сторону. Но десятки всё же достигали цели.
Оперённый гнус был упрям и настойчив. Враг не жалел стрел. Залп следовал за залпом. Ханьские лучники действовали слаженно и проворно. Маленькие диковинные самострелы в руках желтолицых арбалетчиков на Стене били почти так же быстро, как луки. И десятки стрел, прорвавшихся-таки сквозь магическую защиту Угрима, становились сотнями, тысячами…
Расстояние уже позволяло вести ответную стрельбу. По Стене ударили генуэзские стрелки и английские лучники. Заработали тяжёлые немецкие и лёгкие швейцарские арбалеты. Угрим, как мог, помогал латинянским стрелкам. Но большая часть выпущенных ими стрел либо вязла в колдовском щите желтолицего мага, либо отскакивала от кладки Стены. Лишь немногие валили защитников, появлявшихся между зубцами заборала.
Увы, в скорострельности с ханьцами могли состязаться разве что татары. Но татарских лучников среди штурмующих не было, и в затягивающейся перестрелке обороняющиеся явно превосходили атакующих.
Утыканные ханьскими стрелами павезы становились всё тяжелее, передвигать их было всё труднее. Воины, не успевающие укрыться за осадными щитами падали, пронзённые несколькими стрелами сразу.
Наверное, пехота могла бы добраться до Стены. Если бы двигалась чуть быстрее. И если бы не несла таких потерь. А так…
Тимофей видел, как нервничает Феодорлих. Было ясно: латинянская пехота гибнет без толку.
— Возвращайте своих людей, ваше величество, — наконец, заговорил Угрим. — Пусть оставят лестницы там, куда смогли донести, а сами отходят.
Феодорлих дал знак трубачам. Вой боевых рогов разнёсся над равниной. Поломанный и поредевший строй латинян попятился назад, оставляя на песке брошенные лестницы, разбитые повезы и сотни трупов.
Однако штурм на этом не закончился.
— Хан? — князь повернулся к Огадаю. — Готова ли вторая волна?
Огадай молча кивнул.
— Тогда самое время. Пусть выступает.
Хан взмахнул рукой, отдавая безмолвный приказ. Опять громыхнул большой барабан в ханской ставке. Дёрнулись сигнальные бунчуки.
Огибая с флангов пехотный строй, к Длинной Стене снова устремилась конница Огадая. Понятно… Тимофей покосился на князя. Угрим избрал тактику непрерывного штурма, которую татары часто использовали при взятии крепостей. Очень действенная, кстати, тактика. Вовремя выводя из боя уставшие и обескровленные отряды и бросая на штурм свежие силы, можно было истощить и сломить даже самого стойкого противника.
Если, конечно, хватит людей…
Угрим людей не жалел. Не жалел, впрочем, князь и собственных сил. Он колдовал над Чёрными Костьми без