Само это место, пропитанное древними магическими токами, помогало сейчас старому Шаману. Он бывал здесь неоднократно, и он знал, как должно себя здесь вести.
Старик двигался по глубокому снегу без лыж как по земной тверди. Юнец пятился, по колено проваливаясь в сугробы.
Сначала — по колено, потом — по пояс…
Казавшийся надёжным наст, предательски проламывался под его весом. Раскалывалась толстая наледь…
Юнец, запаниковав, ударил снова. Размашисто рубанул воздух двумя руками. Две глубокие борозды, извергая шипение и густой пар, протянулись по снегу к ногам Шамана-Хранителя. Однако Старик, оказавшийся в перекрестии рубящих ударов вновь не пострадал. Только хлестнувший в лицо порыв ветра колыхнул седые волосы на обнажённой голове.
Старец тоже начинал творить волшбу. Колдовал он деловито и основательно, с неторопливой уверенностью, без спешки и без злобы. Его чары действовали так же — постепенно, неотвратимо.
Ученика облеплял снег. Крепкий наст, обратившийся в рыхлое месиво, затягивал его, подобно холодной трясине. И словно невидимые ладони ребёнка-великана лепили вокруг беспомощного человека гигантский снежок.
Снег сжимал тело Юнца, твердел, уплотнялся, давил…
— Ты не прошёл испытания, — звучал сквозь снежный хруст тихий, полный сожаления голос Старца. — Ты постиг законы магии лучше, чем кто-либо из моих учеников, но ты не постиг законов людских.
Руки ещё оставались свободными, и Юнец размахивал ими, стараясь вырваться из снежного плена. Но все попытки были тщетными. Ученическая волшба не могла тягаться с заклинаниями старого шамана.
— Ты ни во что не ставишь благополучие племени, и в тебе нет уважения к заветам предков, — продолжал Старик. — Желая всецело обладать запретной силой, ты поднял руку на её Хранителя и на своего Учителя. В тебе слишком много страстей и желаний, которые будут править тобой, а не наоборот.
Юнец увязал всё глубже и дёргался, как рыба на крючке.
Старец подступил к нему ещё ближе, не оставляя следов на снегу.
— Тебе нельзя становиться Шаманом-Хранителем. И тебя нельзя оставлять в живых. Ты знаешь дорогу к сокрытой силе. А лишнее знание порождает искушение. А непреодоленное искушение одного становится причиной погибели многих. Я приведу сюда вместо тебя другого, пусть менее способного, но более достойного. И я передам тайну силы ему. В тебе племя больше не нуждается. Прости… Прощай…
Лицо Старца было печальным. Слова были пронизаны грустью. Ладони плавно выписывали в воздухе магические пассы.
Снег, в котором тонул Юнец, пришёл в движение.
— Ты хотел спуститься вниз, и ты попадёшь туда, куда так стремился. Там уже лежат кости таких же, как ты. Ученики, жаждущие владеть всей силой Древних, находят могилу возле её источника. Так было всегда. И так будет впредь.
Снег, движимый магией Учителя, тянул Ученика к краю бездны, будто вязкий оползень.
Юнец предпринял ещё одну попытку вырваться. Но новые тяжёлые пласты уже облепляли руки и накрывали голову. Снег давил, душил…
Над заснеженной равниной разнёсся отчаянный вскрик.
И тут же оборвался: холодный кляп заткнул Ученику рот.
В следующую секунду чёрный зев бездонного провала заглотил добычу.
Падение было долгим. Почти бесконечным. И поистине безграничным был ужас, который испытал за это время Юнец.
Снежный кляп, забивший глотку, не спешил таять, и Ученик Шамана-Хранителя не имел возможности ни крикнуть, ни произнести заклинание. И смерть от удушья могла наступить прежде, чем тело достигло бы дна провала.
Так могло быть. Но так не стало.
Смерть не наступила вообще.
Та смерть, которой обычно умирают люди. Впрочем, возможно, за Юнцом пришла другая.
У бездны всё же имелось дно.
Был удар. Сильный, страшный.
Снежный ком взорвался как глиняный горшок, в который угодила стрела с тяжёлым бронебойным наконечником. Но за краткий миг, за долю мгновения до того, Юнцу показалось, будто кто-то, нет — пожалуй, всё-таки, что-то… да, именно что-то поймало и удержало его в воздухе.
Ещё была тусклая вспышка цвета крови.
Он не разбился.
Он упал. Или опустился. Или просто лёг. Спиной. На что-то жёсткое, острое. Холодное. Холоднее, чем снег во рту.
Камень? Лёд? Скальный клык?
Хруст. Боль…
И — сила! Немыслимая. Невообразимая. О которой прежде нельзя было даже мечтать. О которой нельзя было помыслить. Мощный леденящий ток колдовских флюидов, пробил спину и бурлящей волной растёкся по всему телу, захлестнув каждую его частичку.
Промыл. Обновил. Пе-ре-ро-дил!
В одно мгновение, растянувшееся на целую вечность, Ученик узнал и понял если не всё, то многое. Во всяком случае, ему открылось несравнимо больше, чем было известно Учителю.
Теперь все жалкие секретишки Шаманов-Хранителей казались смешными и ничтожными. Теперь истинные тайны Древних нашли нового носителя.
И их тайны, и их сила.
Юнец, в одночасье получивший могущество и мудрость, которые и не снились старцам, поднял голову. Юнец встал на ноги. Огляделся. Приходя в себя. Осмысливая себя.
Привыкая к себе, новому.
Внизу не было темно. Холодный воздух, густо пропитанный колдовскими токами, переливался разноцветными бликами. Древняя магия копилась здесь веками и не находила себе применения. Именно невостребованное чародейство раскололо в своё время скальную породу и теперь освещало дно провала.
Вокруг словно горели десятки масляных ламп. А гладкие обледеневшие стены подземного грота были подобны голубым зеркалам. Стены многократно отражали всё, что находилось между ними.
Под стенами лежали груды смёрзшихся костей и переломанных тел. Останки Учеников, которые тоже не прошли испытание Искушением и были сброшены вниз Учителями. Но которые упали не туда, куда было нужно. Или не тогда, когда нужно было. Нет, не так!
Которых не уберегла от смерти магия, заполнившая подземную пустоту.
Потому что все они не были достойны. Не были достаточно искусны. И, наверное, не были готовы. Это Юнец откуда-то знал тоже, он был в этом уверен. Средоточие древней силы избрало его. Из всех сброшенных сюда Учеников — его одного. Это было лестно. Это было много лучше, чем пройти то дурацкое испытание, которое устроил Шаман-Хранитель.
В сверкающих ледяных зеркалах Юнец увидел свою спину — надломанную и развороченную, однако не ощутил от увиденного ни страха, ни сожаления, ни беспокойства. Он даже не удивился тому, что ещё жив и может стоять.
Боли не было. Уже. Совсем. В дырявом полушубке между лопаток пульсировали багровым светом острые грани необычайно крупного кристалла, залитого кровью. На гладкой поверхности белели матовые письмена. Внутри темнела Кость. Чёрная. Череп Нечеловека, заключённый в прозрачную оправу колдовского самоцвета. Тот самый источник той самой силы…
Череп скалился из спины Юнца острыми зубами. Кровоточащая рана на спине быстро затягивалась. Буквально на глазах.
Кристалл врастал в спину Ученика, втискиваясь в его плоть и кость, обращаясь в горб. Горб сильно уродовал стройное тело Юнца.
Юнец улыбался.
Скоро всё было кончено. Не стало видно ни крови, ни прозрачных граней, помеченных древними знаками, ни чёрного черепа, принадлежавшей твари иного мира. На спине не осталось ни шрама, ни рубца. Только в меховом полушубке зияла широкая прореха. Впрочем, холод, забивавшийся под рваную одежду, Ученика не беспокоил. Он научился не чувствовать холода.
На обледеневшем дне провала — в самом его центре — осталась небольшая выемка, похожая на лунку от выпавшего зуба. Зуб-самоцвет крепко сидел теперь в новой десне. Десной и челюстью для него отныне стал молодой и самый способный из Учеников Шамана-Хранителя.
Выбираться из самой глубокой бездны совсем нетрудно. Если целиком и полностью владеешь силой, которой чурались даже её Хранители. Если познал все её тайны. И если не страшишься её использовать.
Напевный речитатив давно забытых в этом мире, но всплывающих из ниоткуда заклинаний. Плавные колдовские пассы. Вскинутые вверх руки…
Дно провала качнулось, словно намереваясь опрокинуть горбатого мага. Но молодой маг стоял крепко. Его ноги словно вросли в ожившую твердь.
Дно начало подниматься, словно выталкиваемая снизу пробка. Сначала — медленно, потом — быстрее. Царапая голубые зеркала обледеневших стенок, небольшой пятачок скалистой породы возносил молодого чародея всё выше, выше…
Камень скрёб о лёд. Юнец не опускал рук.
…Когда он вышел из провала, Шамана-Хранителя поблизости уже не было. Между нагромождениями присыпанных снегом камней, тянулась извилистая лыжня. Учитель ушёл тем же путём, которым привёл Ученика.
Лыж Юнца тоже не было. Если племя живёт небогато, пара хороших охотничьих лыж никогда не будет лишней.
Он усмехнулся. Имея доступ к ТАКОЙ силе, ТАК бедно жить! Влачить жалкое существование столько времени! Да, возможно, осторожность многих поколений Шаманов-Хранителей была в чём-то разумной и оправдывалась страхом перед неизвестной природой силы Древних, но не была ли она излишней, эта осторожность?
Юнец догнал Старика без особого труда. Лыжи ему для этого теперь не требовались.
Месть была скорой. Шаман-Хранитель умер быстро и почти безболезненно. Долго мучить своего Учителя Ученик не стал. Но и не смог отказать себе в удовольствии увидеть ужас в глазах того, кто закатал его в снег и сбросил в провал.
Племя, в котором он вырос, и которому оказался не нужен, Юнец не тронул вовсе. Не из великодушия — нет. Сейчас ему было глубоко безразлично его племя. Как, впрочем, и всегда. Причина заключалась в другом: не стоило долго задерживаться там, где была использована сила Чёрной Кости, сокрытой в самоцвете. Вместе с другими секретами Древних, Ученик узнал главный: доставшийся ему магический кристалл — не единственный. Где-то есть и другие. Ещё пять штук.
И у каждой Кости мог быть свой хозяин. И у каждого хозяина могла быть только одна заветная мечта: собрать все шесть самоцветов воедино. А уж тогда… Безграничная власть и бесконечная жизнь — вот, что будет тогда. Вот, чем станет обладать самый удачливый охотник за Костьми-артефактами.