— Не требуйте от воинов слишком многого, князь, — мягко, словно уговаривая капризного ребёнка, заговорил Феодорлих. — Они бьются не за своё бессмертие. И они смертны.
Помедлив пару мгновений, император многозначительно добавил:
— А от мёртвых смертных не будет прока.
Угрим молча перевёл взгляд с Феодорлиха на Огадая.
— Да и неизвестно ещё, когда мы сами обретём бессмертие, — сказал хан. — И не понятно, обретём ли его вообще. А пока мы смертны, не хочется лишиться всех верных воинов.
«А ведь они поумнели, — подумал Тимофей о союзниках, — сильно поумнели»
— Не вижу поводов для опасения, — с тихой угрозой произнёс Угрим.
— Ты много не видишь, коназ, — ответил хан. — Ты ослеп. Твои глаза сейчас не видят ничего, кроме Чёрных Костей. Слепцом быть хорошо, когда впереди ждёт победа. Но так можно не заметить поражения.
Обстановка накалялась. Тимофею сделалось не по себе. Да, пожалуй, если будет драка, холм останется за Угримом. Но ведь лагерь вокруг холма не принадлежит ему. Ни латиняне, ни татары пока не подчиняются ищерскому князю. А что, если придётся противостоять собственному войску? Что если придётся усмирять озлобленные отряды, возвращающиеся из кровавой бани? Да на виду у защитников Стены!
— Это заговор? — Угрим усмехнулся.
Ему не ответили.
— Очень интересно. Будь мы ближе к Стене и не будь этот холм защищён от чужой магии, я бы решил, что ваши мысли замутнены ханьской ворожбой. А так… Так получается, что пока я колдовал, вы сами приняли решение.
— Это правда, — кивнул Огадай. — Я могу жертвовать своими туменами, но только если вижу в этом смысл. Продолжать штурм ночью я смысла не вижу. Я не хочу за одну ночь остаться без войска.
— Я согласен с ханом, — поддержал его Феодорлих. — Ночью мы даже не увидим, как ханьский колдун истребляет под своей Стеной наших воинов.
— Я увижу, — хмуро проговорил Угрим. — Я могу следить за битвой в темноте.
— Но мы-то не можем, — веско вставил Огадай.
— Утром мы обсудим наши дальнейшие действия и повторим атаку, — примирительно сказал Феодорлих.
Угрим вздохнул.
— Я могу уничтожить вас обоих прежде, чем ваши телохранители успеют понять, что происходит, — задумчиво, будто разговаривая сам с собой, произнёс он. — Я могу смять вашу волю и сделать из вас послушных безмозглых кукол. Я могу подчинить всех ваших людей до последнего конюха и удерживать их в своей власти столько, сколько мне потребуется…
Князь сделал паузу. Огадай и Феодорлих молча ждали. Их стража заметно нервничала.
— Но расходовать силу на улаживание внутренних усобиц глупо, — закончил свою мысль Угрим. — Мне… нам всем противостоит слишком опасный противник. И в этом противоборстве важна каждая частица силы.
— Честно говоря, на это мы и рассчитывали, князь, — со слабой улыбкой выдохнул Феодорлих.
— Сегодня наши люди на штурм больше не пойдут, — жёстко отрезал Огадай.
— Хорошо, — процедил Угрим. — Будем ждать до утра. В конце концов, одной ночью больше, одной меньше… Какое это имеет значение, если победителя впереди ждёт вечность.
Кажется, никто кроме Тимофея, не обратил внимания на то, что речь шла о «победителе», а не о «победителях».
Угрим отвернулся от союзников.
«Стычки не будет», — понял Тимофей. Но скрытая вражда и затаённое недоверие останутся. И как долго это продлится пока неизвестно.
Тимофею было ясно одно: после случившегося император и хан вместо и без того ненадёжного союзника обрели в лице Угрима лютого врага. Конечно, князь до поры до времени ничем не выдаст своих чувств, но, сказать по правде, Тимофей уже сейчас не завидовал Феодорлиху и Огадаю.
Солнце скрылось. Закатилось за тёмный холм в центре вражеского лагеря. День уходил в земли, из которых пришли западные варвары. Чёрные крылья ночи накрывали мир.
Чжао-цзы, положив руки на каменные зубцы и прикрыв глаза, стоял на башенной площадке. Сейчас его не интересовал отступивший враг. Он всматривался в Стену у себя под ногами.
Стена уже довершала своё дело. Защита пленной колдуньи была взломана, и хотя ещё ощущалось слабое сопротивление жертвы, мрак Диюйя, смешанный с древней кладкой, жадно высасывал память, секреты и силу полумёртвой пленницы.
Память и секреты Чжао-цзы брал себе. Силу — оставлял Стене, делая её ещё сильнее.
Этой ночью он заберёт у колдуньи всё, что ему нужно. И, быть может, уже к утру расстановка сил переменится.
Чжао-цзы открыл глаза. Повернулся.
За его спиной неподвижно застыли две фигуры.
Два «лесных демона», лучшие из линь гуй… Из тех, что остались. Старый мастер единоборств Байши — Белый Камень и мало в чём уступавшая ему молодая, гибкая, стремительная в бою Чуньси — Весенняя Радость. Даром что девушка, она могла справиться с полудюжиной крепких воинов.
Оба, как всегда, явились на зов быстро и теперь терпеливо ожидали приказа. Оба были преданными слугами и опытными бойцами.
Поверх пояса Чуньси поблёскивала цепочка «молота-метеора» люсинчуй, обмотанная вокруг тонкой талии. Если быть точнее, это была та его разновидность, которую знатоки именуют ляньинь-ляньцзы-чуй — «сверкающий серебром молот на цепи». За спиной Байши торчали небольшие крючья гоу, вернее, шуаншоу-гоу — крюки для двух рук.
Молот-чуй и крюки-гоу — не простое оружие. Оно требует длительной подготовки, зато умелый воин способен творить с ним чудеса. Байши и Чуньси были умелыми воинами. Они уже неоднократно выполняли непростые задания, которые давал им Чжао-цзы. Выполнят и это. Задание опасное и дерзкое…
— Вы двое возьмёте с собой своих лучших учеников, — не стоило терять времени понапрасну, и Чжао-цзы сразу перешёл к сути. Он старался говорить коротко и по делу. — Проникните в лагерь западных варваров. Доберётесь до тёмного холма. Подниметесь на его вершину…
Чжао-цзы замолчал, в очередной раз обдумывая свой план. Повисла недолгая пауза, дозволявшая говорить ученикам.
— Слушаемся, учитель, — одновременно склонились в поклоне две головы.
Чжао-цзы размышлял ещё некоторое время. Оправдан ли риск задуманного? Удастся ли перехитрить врага? Сумеет ли он собрать все Кости Силы? Станет ли Правителем Вселенной? Доживёт ли до того времени, когда его будут именовать не учитель Чжао, а повелитель Чжао. Чжао-ди всё же звучит лучше, чем Чжао-цзы.
Пауза затягивалась. Согнутые спины Байши и Чуньси не разгибались.
— Потом вы в точности выполните то, что я вам скажу, — произнёс, наконец, Чжао-цзы. И вновь замолчал.
Первой не выдержала Чуньси. Юная и горячая, она не всегда отличалась должной сдержанностью.
— Нам следует что-то добыть на этом холме, учитель? — осторожно спросила девушка-воин.
Взгляд её чёрных раскосых глаз скользнул по магическим кристаллам у ног Чжао-цзы.
— Нет, — отрезал он.
Если бы всё было так просто! Если бы можно было вырвать заветные Кости Яньвана у вражеского колдуна, он давно бы отправил на штурм холма всю свою армию.
— Нам следует кого-то убить там? — более мудрый Байши смотрел не на магические самоцветы, вросшие в каменные плиты, а на далёкий холм.
Тёмные склоны одинокого кургана были едва различимы в сгущающихся сумерках, но на вершине холма, возле трёх больших шатров, уже горели костры.
— Нет, — Чжао-цзы снова качнул головой.
Сейчас он мог мечтать только о смерти одного человека. Все остальные жизни не имели значения и не решали исхода этого противостояния. Но мага с Запада, владеющего тремя Костьми, вряд ли одолеют воины, которым не подвластно колдовство. Пусть даже это будут лучшие из лучших «лесных демонов» Поднебесной.
Байши и Чуньси почтительно замолчали. Оба линь гуй склонили головы ещё ниже. «Демоны» ждали.
— Для начала наденьте вот это, — Чжао-цзы протянул каждому узкий налобный ремешок с небольшой металлической пластиной, выкованной в виде глаза. С обратной стороны обе пластины были испещрены мелкими иероглифами. Тайный язык, недоступный непосвящённым…
— Не так, — подсказал Чжао-цзы Чуньси, приложившей пластину ко лбу. — Надо — глазом наружу. Это позволит мне увидеть всё, что будете видеть вы. По крайней мере, до тех пор, пока вы не подойдёте к холму.
Там, наверняка, стоит магическая защита, отсекающая всю стороннюю магию.
Воины завязали ремешки на затылках. На лбу каждого теперь тускло поблёскивало стальное око. Сильная магия, наложенная на амулеты, действует на небольших расстояниях, зато действует она отменно.
— А теперь слушайте внимательно… — вновь заговорил Чжао-цзы.
Глава 8
— Тре-во-га! Тре-во-га!
Тимофея, прикорнувшего на пороге княжеского шатра, разбудили громкие крики. Снаружи кричали татары и латиняне. На разных языках, но одно и то же.
— Тре-во-га!
В чём дело? В шатре — темно. За входным пологом мечутся отблески факелов. Судя по всему, до рассвета ещё далеко.
Правая рука Тимофея метнулась к мечу. Левая — схватила щит.
Князь?
Жив. Угрим, вскочив на ноги, набрасывает на плечи алое корзно.
Чёрные Кости?
Целы, на месте. Самоцветы с темнеющей внутри сердцевиной лежат, где лежали — возле княжеского ложа. Все три. Свет углей в походном очаге отражается на гранёных боках. Значит, всё в порядке. Пока в порядке.
С обнажённым клинком, в одной руке, с щитом в другой, без брони и шлема, Тимофей бросился к выходу.
— Куда?! — рявкнул вдогонку князь. — Следи за Костьми! Их береги!
Ну да, конечно! Тимофей остановился. Он же теперь носитель Чёрных Костей. В этом теперь заключается его главная служба. Но как исполнять её, если не знаешь, что твориться за пределами шатра?
Впрочем, как выяснилось, это можно было узнать, не выходя наружу.
Угрим во всяком случае не тратил время на подобные пустяки. Князь-волхв рубанул ладонью воздух перед собой.
Половину шатра срезало незримым колдовским мечом. Упали жерди. На ковры посыпались войлок и шкуры.
И сразу открылся вид с холма.