Угрим шумно вздохнул:
— Тогда за-чем?!
Хм, а действительно, зачем? Тимофей, прислушивавшийся к словам князя, наконец, осознал их в полной мере.
Сила Стены — в Стене. Сила Длиной Стены крылась в тёмных фигурах, которые были брошены на штурмующих. Но чего добивался ханец, выплёскивая её наружу? Что это? Жест отчаяния или хитрость. Бесермен выпустил мёртвых стражей Стены, чтобы…
Чтобы… Чтобы…
Нет, ни одолеть, ни остановить врага желтолицый колдун так не мог. И, наверняка, ведь он знал об этом. Значит, ханец хотел другого. Просто задержать. Выиграть время просто. А вот зачем? Для чего?
Чжао-цзы вёл отряд по чужому лесу. Лес был густой, непроходимый, но широкие тропы, а кое-где — и целые просеки, проложенные многотысячной армией, не так давно побывавшей в этих глухих местах, облегчали движение.
Чжао-цзы покосился на бледнокожего императора западных варваров, увязанного поперёк седла Чуньси. Именно императорские войска пробили дорогу в непролазных зарослях. За что им большое спасибо.
По протоптанному пути отряд ехал довольно споро. Припасов линь гуй с собой не брали и везли лишь лёгкое оружие. Снаряжения — минимум. Из груза — только три пленника, два кристалла с Костьми Яньвана, несколько факелов, да шары тэ-хо-пао, покачивающиеся в плетёных сетках вьючных лошадей.
Конечно, магия могла бы значительно ускорить их продвижение, но сейчас Чжао-цзы избегал даже слабого колдовства. Даже самого слабого. Магические кристаллы — и те были наглухо увязаны в толстых кожаных сумках, чтобы случайно не коснуться их и не пробудить ненароком скрытую в Костях силу.
Тропа Диюйя перенесла их от Великой Стены до той незримой границы, за которой любое магическое действо непременно привлекло бы внимание противника и открыло ему тайный замысел Чжао-цзы. Дальше они должны были пробираться сами, полагаясь лишь на силу, скорость и выносливость коней.
Что ж, для этого перехода Чжао-цзы приказал отобрать самых быстрых и выносливых животных.
Через некоторое время лес закончился. Они выехали на открытое пространство.
Это была ровная пустошь, напрочь лишённая деревьев и кустарников. Равнину рассекала надвое неторопливая извилистая река. Над рекой возвышался широкий каменный мост на неровных толстых опорах. И на пустоши, и на реке, и на мосту лежали явные следы магического воздействия, а земля вокруг была пропитана смертью.
Смерть ощущалась везде, как бывает на местах великих битв и массовых захоронений. Природа никак не могла сотворить такого. Такое под силу только людям и колдовству.
Впрочем, было здесь кое-что ещё.
Кое-что более впечатляющее, что сразу притягивало взор.
Яркие синие вспышки больно резали по глазам, но ничего желаннее этого слепящего света для Бельгутая сейчас не было. Колдовское пламя урусского шамана гнало прочь холод смерти и возвращало телу живительное тепло. Боевая магия расчищала пространство, заполненное чёрной нечистью. Магия давала время и возможность отступить.
Некоторое время тёмные фигуры, пожираемые синим огнём, ещё упрямо лезли вперёд. Но вскоре демоны Стены начали обессиливать. Их и без того неторопливые движения стали вовсе медленными и неуклюжими, их губительное дыхание, от которого сердце смерзалось в холодный комок, оборвалось. И, в конце концов, сами призраки замерли на одном месте и сделались неподвижными, как Стена, из которой они вышли.
Пламя Угрима прожигало в плотных рядах широкие проходы, и проходы эти уже не заполнялись новыми демонами. Но не только и даже не столько волшба уруса убивала их. Расколотая тёмная орда рассеивалась сама собою. Тёмные фигуры испарялись, как вода, пролитая на раскалённые камни очага. Плотные группки неподвижных призраков, правда, ещё преграждали путь к ханьской Стене, но обойти их уже не составляло труда.
Под рёв труб и грохот барабанов к Длинной Стене двинулась вся армия осаждающих.
Пешие и конные отряды огибали тёмные островки нечисти.
Бельгутай обратил внимание на двух всадников, мчавшихся по широкому проходу между воинами Феодорлиха и нукерами Огадая. Оба неслись так, как не может скакать даже самая быстроногая лошадь. Земля будто толкала коней в копыта, придавая им дополнительную скорость. Каждый скачек был вдвое-втрое длинее обычного конского скока. Конечно, без колдовства здесь не обошлось.
Первым всадником был урусский коназ-шаман в развевающемся красном плаще. Вторым — толмач Тумфи, придерживавший седельные суммы, из которых тускло поблёскивали кристаллы с Чёрными Костьми.
Странно, очень странно… До сих пор Угрим-коназ не покидал своего холма. И вот, пожалуйста: несётся к Стене, расшвыривая волшбой тех, кто не успевает сам убраться с его пути.
Ханьцы засуетились. Сверху полетели стрелы. Вражеские лучники и арбалетчики пускали их, почти не целясь лишь бы больше, лишь бы быстрее.
С башен и из-за Стены ударили метательные машины.
Штурмующие ответили. На боевые площадки и переходные галереи густо посыпались стрелы. Стрел было много. Тучи! Впрочем, отнюдь не состязание стрелков должно решить исход этой битвы. Другое…
Бельгутай почему-то не замечал вражеского мага. Зато он хорошо видел, как Угрим вырвался вперёд и осадил коня у самой Стены. Жеребец застыл под колдуном, подобно камню. Конь стал столь же неподвижен, как недотаявшие ещё тёмные призрачные фигуры.
Рядом с Угримом остановился конь Тумфи. Дёрнулись крепко увязанные седельные суммы. Магические кристаллы чуть не полетели на песок. Да и сам всадник едва усидел в седле.
Из-за крепостных зубцов в урусов полетели стрелы. Впрочем, все они скользили в стороны, не причинив вреда ни колдуну, ни его помощнику. Угрим поднял руки, взмахнул ладонями, развёл их в стороны.
Магический удар пришёлся по каменным зубцам. Вернее, по пространству за ними. Страшный удар.
Урусский коназ-шаман разлил по Стене волну колдовское пламени. На этот раз пламя было не цвета неба, а цвета крови.
Испятнав ночь жгучими брызгами и искрами, ревущий огонь прошёлся по Стене вправо и влево — от той самой башни, на которой прежде творил волшбу ханьский чародей.
Горящих и вопящих защитников как пылинки смело сразу с двух стенных пролётов. Изломало и сбросило вниз две или три метательных машины…
А Угрим, похоже, не собирался останавливаться.
Ещё один взмах руками — и пламя, извиваясь широкими багровыми лентами, выплеснулось куда-то за Стену. По ту её сторону. Теперь крики боли и ужаса доносились оттуда. Что там творилось, видно не было. Только огненные языки поднимались выше зубчатого гребня Стены.
Ответного удара почему-то не было. Ханьский чародей бездействовал. Даже не показывался на глаза. То ли пережидал, то ли собирался с силами, то ли прятался.
Колдовское пламя на Стене погасло так же быстро, как и возникло. Ушло, схлынуло в глину и камни без следа, без копоти, и без дыма. С соседних пролётов на расчищенный участок тут же потянулись ханьцы. Отважные воины, не устрашённые участью соратников, спешили занять опустевшие места у бойниц. Однако противник не успел восстановить оборону.
Глава 12
Тимофей ничего не понимал. Ну, то есть совершенно, ровным счётом ничего! Угрим заливал Стену огненной волшбой, а ханьцы отвечали только стрелами. Нигде не было видно знакомого зеленного плаща, и, похоже, княжеской магии не противостояли ханьские чары. Угрим колдовал беспрепятственно и безнаказанно.
Князь легко отклонял вражеские стрелы, в то время, как против стрел штурмующих никто не ставил колдовских щитов.
Дальше — больше. Князь взмахнул руками, разрубая воздух. Перед лошадиными мордами разверзлась тёмная брешь. Угрим открыл Тёмную Тропу легко и быстро, без видимого напряжения. Словно и, в самом деле, не было больше никакого противодействия со Стены.
А может, и правда — не было. Никакого. Больше…
Но ведь тогда… Тимофей не успел додумать свою мысль.
— На Стену! — прокричал Угрим. Князь призывно взмахнул рукой.
На Стену, значит? Так вот куда ведёт Тропа. Наверное, это был самый короткий колдовской путь из всех, которые когда-либо открывали!
— На Стену! — Тимофей прокричал призыв по-татарски.
— На Стену! — и по-латинянски тоже.
И никаких лестниц не нужно!
Застывшие под седлом кони ожили вновь. Угрим и Тимофей первыми ворвались в искрящийся мрак Тропы. За ними к Тропе уже скакали вперемежку конные татарские нукеры и имперские рыцари. Медлительная пехота малость подотстала.
Брать крепостные стены конницей — это, конечно, непривычно. Но если есть Тёмная Тропа, способная забросить всадников наверх, а ширина боевых площадок и переходов — поболее, чем улочки в ином городе, то почему бы и нет?
Тропа забросила их на стенной пролёт между двумя башнями. На одной раньше сражался ханьский маг. Но теперь его здесь не было. Уверенность в этом росла с каждым мгновением.
Тимофей оглянулся.
За его спиной, прямо в каменном заборале, зияла тёмная, подсвеченная колдовскими искорками брешь. Копыта коня до того увязавшие в песке, звонко зацокали по каменным плитам. Ох, и чудно же было разъезжать по ханьской Стене верхом и смотреть с седла вниз. Чудно и страшновато. Высота всё ж таки не маленькая. А внутренняя ограда не предназначена для всадников. Да и поломана-пожжена она во многих местах. Зато с коня сражаться против пеших защитников Стены было куда как сподручнее.
Откуда-то ударили вражеские стрелки. Два коротких арбалетных болта Тимофей принял на щит. Ещё два просвистели мимо.
Неприятель подступал с обоих сторон.
Тимофей бросил коня на тех, что справа. Рослый жеребец свалил шипастым нагрудником пару невысоких и щуплых ханьских воинов. Прошёлся копытами по поверженным противникам. Тимофей отвёл щитом в сторону копейный наконечник с лохматым бунчуком, отбил мечом крюк-серп на длинном ратовище. Рубанул по чьей-то руке. И по чьему-то шлему.
Тех, что слева сметал боевой магией Угрим. Заклинание князя, раскололо щиты, переломало копья, подняло ханьцев над каменными зубцами. Сбросило вниз…