Замуровал оставшихся в искрящемся мраке.
Из-за стены, завалившей выход с Тёмной Тропы, послышались приглушённые крики. Сквозь щели между камнями начала сочиться кровь.
Тимофей содрогнулся. Он боялся даже представить себе, что происходит с людьми, которых навий путь несёт сейчас на эту непреодолимую преграду.
Остановить движение Тёмной Тропы или направить его обратно, было некому: Угрим находился по эту сторону завала, и князь, к тому же, был поглощён поединком. Так что Тропа влекла тех, кто вступил на неё, только вперёд — прямо в стену, поднятую ханьской магией. А сила у колдовской Тропы немалая. И она всё влекла, влекла…
Бр-р-р! Быть вот так раздавленным заживо, в темноте и мёртвой тишине — жуткая смерть.
Со стороны ханьца это был неожиданный ход. Но, по-видимому, в тронной зале Кощея, опытный маг способен вытворять и не такое.
Угрим всё же попытался разрушить каменный торос, вздыбившийся за его спиной. Но при этом князь чуть не пропустил удар и вынужден был на полуслове оборвать незаконченную волшбу.
Новых попыток очистить дорогу для застрявших в навьём мраке воинов не предпринималось.
Да и крики за завалом уже стихали. От запечатанной Тропы теперь не было проку, а открыть новый тёмный путь ханец точно не позволил бы. Больше Угрим от боя не отвлекался.
Колдовской путь был перекрыт, подмога — отрезана. Но Тропой уже воспользовалось немало бойцов. Ханские нукеры и имперские рыцари уверено теснили воинов вражеского мага.
Те скакали как зайцы и крутились волчками. Ханьцы дрались отчаянно, нанося смертоносные удары с нечеловеческой ловкостью и быстротой. Но численный перевес был не на их стороне. И защищать своего колдуна им становилось всё сложнее.
Бельгутай пробился вперёд. Рядом, гулко ухая из-под шлема, размахивал длинным мечом закованный в железо латник Хейдорха. Несмотря на кажущуюся неуклюжесть, он орудовал своим тяжёлым клинком на удивление споро, и рубил с такой силой, с которой способен ударить не всякий степной богатур. С прямого клинка стекала ханьская кровь. Надёжный доспех защищал имперца от лёгкого оружия противника.
Дзинь! От рыцарских лат отскочил, так и не найдя уязвимого места, небольшой дротик. От второго метательного снаряда пришлось уворачиваться уже самому Бельгутаю. Ничего — увернулся.
Они почти добрались до вражеского колдуна. Путь к магу преграждали лишь два телохранителя. Старые знакомые, между прочим. Бельгутай узнал обоих.
Один… вернее одна — дева-воительница, вооружённая длинной цепью с тяжёлым гранёным наконечником. Намотанный на тонкую изящную руку кистень с гудением раскручивается в воздухе. Ханьская девка выбирает, куда бы метнуть груз. Именно она пленила императора Хейдорха.
В руках второго ханьца мелькают железные крюки с заточенными серпами-кастетами на рукоятях. Этот — похитил Огадая.
Бельгутаю хотелось бы посчитаться в первую очередь с ним, но дело пришлось иметь с ханьской девкой: она напала на него сама. Воин, вооружённый крюками, атаковал латника-имперца.
Ладно, пусть так. Пока…
Плохо было то, что цепь — длиннее сабли и позволяет наносить удары издали. Зато после стычки на тёмном холме Бельгутай знал, чего ждать от коварного оружия ханьцев и чего следует опасаться.
Взмах, бросок — и заострённая гирька полетела в ноги. Его хотели стреножить и повалить, как необъезженного жеребца.
Не выйдет! Бельгутай подпрыгнул. Цепь звякнула об пол. Ханьская девка резко, словно подсекая попавшую на крючок рыбу, дёрнула своё оружие назад. Не поймала, не зацепила.
Отступила на пару шажков…
Бельгутай приблизился на шаг.
Она перехватила цепь свободной рукой. Крутнула над головой снова.
Где-то рядом звякнули о меч ханьские крючья. Послышался противный скрежет металла о металл. И снова — звон.
Бельгутай не успел повернуться и посмотреть, как обстоят дела у союзника-имперца: девка опять хлестнула кистенём. На этот раз поверху и наискось.
Подставлять под такие удары саблю глупо. А уж тем более — подставлять руку или голову.
Бельгутай пригнулся. Но, видимо, действовал не достаточно расторопно. Увесистый грузик на конце цепи ощутимо ударил по наплечной пластине куяка. К счастью, ханьское оружие задело его вскользь.
Бельгутай перекатился через спину, следя за тем, чтобы не запутаться в длинной цепи. Вскочил на ноги. Оказался ещё ближе к ханьской девке и к ханьскому магу.
И снова — удар. На этот раз пришлось отскочить назад. Но для того лишь, чтобы…
Тяжёлый гранёный наконечник мелькнув перед глазами, врезался в пол и поднял облачко пыли.
Бельгутай опередил врага на долю мгновения. Наскочил на цепь. Удержался, когда её попытались вырвать из-под ноги. Прижал второй ногой, заставляя ханьскую девку пригнуться и напрячься всем телом…
И — ещё один прыжок.
В тот самый момент, когда она повторно рванула своё оружие. С ещё большей силой.
Цепь взвилась в воздух. Девка, потеряв равновесие, подалась назад и едва не упала на спину. Перехватить кистень и ударить снова она в этот раз не успела. Расстояние резко сократилось. Сабля Бельгутая дотянулась-таки до длинной красивой шеи.
Рубить или не рубить женщину — такого вопроса перед ним не стояло. Если перед тобой опасный враг, выбор невелик: или убивать или быть убитым самому. И совершенно не важно, есть ли у врага женские прелести или их нет.
Она пыталась драться даже с рассечённым горлом, даже захлёбываясь собственной кровью. Впрочем, двигалась ханьская девка уже не так проворно. И совсем недолго.
Рядом всё ещё сражался богатур Хейдорха. Маленький шустрый ханец, бившийся без доспехов, наверное, смог бы одолеть его, если бы обладал свободой маневра. Но ханец в первую очередь старался не пропустить врага к своему господину. И это обстоятельство сковывало его движения.
Вот и сейчас вместо того, чтобы уклониться от сокрушительного удара, как Бельгутай уворачивался от железной гирьки на цепи, он остался стоять на месте. Только прикрылся своими железными крюками.
Но обрушившийся сверху меч был слишком тяжёл, а удар имперского воина — слишком силён. Крючья, захватив клинок, не смогли ни остановить его, ни отвести в сторону, ни вырвать, ни переломить. Острие меча рассекло ханьцу левую руку от плеча до локтя.
Один крюк упал на пол. Зато вторым раненый ханец умудрился подцепить противника за ногу.
Рывок… Закованный в железо латник с грохотом рухнул навзничь.
Впрочем, больше ничего ханец сделать не смог: к нему уже подскочил Бельгутай. А раненных врагов он добивал столь же хладнокровно, как и женщин с оружием. Особенно если раненые всё ещё оставались опасными противниками.
Ханьский крюк попытался поймать юркую саблю. Но одного крюка для этого, было недостаточно.
Секущий удар. Кровавый фонтан…
Всё! Теперь путь к ханьскому чародею — свободен. До огромного сияющего алмазным блеском трона и стоящей возле него фигуры в зелёном плаще и островерхой круглой шляпе оставалось всего ничего.
Угрим нанёс свой удар, как раз в тот момент, когда противник отвлёкся на Бельгутая. Тимофей видел, как ханец простёр руку к нойону, но так и не успел завершить волшбу.
Целый сноп огненных копий, словно сброшенная сверху воротная решётка, накрыл ханьского чародея. Копья царапнули пол, оставив перед Кощеевым троном косые дымящиеся росчерки.
Пол сморщился, как кожа старухи. В нескольких местах в каменных плитах появились глубокие рваные борозды, похожие на следы от когтистой лапы. Причём, в канавах, процарапанных колдовскими когтями, запросто смог бы укрыться человек.
Труп ханьской девы-воительницы, которую с таким трудом одолел Бельгутай, размазало в кровавую кашу. По всей зале разлетелись звенья порванной цепи от её кистеня. В бесформенное месиво железа и плоти превратило тяжеловооружённого латинянского рыцаря и свалившего его ханьца, также попавшего под саблю Бельгутая. Татарский нойон, на своё счастье, успел вовремя отскочить в сторону.
Отшвырнуло оба лежавшие под троном магических кристалла. Один самоцвет, сверкнув гранёными боками, закатился в глубокую канавку.
Далеко — к лестнице — отбросило и желтолицего чародея. Отбросило, но не убило. И даже, кажется, не поранило всерьёз.
Вражеский маг сразу вскочил на ноги. Правда, теперь он был без шляпы, а его длинный зелёный плащ зиял прорехами и дымился.
Бормоча неразборчивую скороговорку, чародей крутнулся на месте. Взмахнул руками. Широкие рукава и длинные полы плаща описали круг.
Волна рассеянной боевой магии ударила по всей зале.
Противник бил неприцельно, не выбирая жертв, не отделяя немногих ещё оставшихся в живых своих воинов от чужих.
Зато он бил сильно и быстро.
Проклятие! Трижды проклятие! Девятижды!
Лишь нечеловеческим усилием воли Чжао-цзы не позволил себе утратить самоконтроль.
Он только что чуть не погиб! Лишь сотворённое в последний миг защитное заклинание позволило ему уцелеть между разодравших пространство копий-когтей.
Защита вовремя выпихнула его из опасного места, и он очутился у ведущей наверх лестницы. Правда, при этом Чжао-цзы на время утратил связь с кристаллами Силы и лишился их бесценной подпитки.
А к нему уже бежали вражеские воины, смявшие «лесных демонов». Ну, или почти смявшие. Ближе всех снова оказался упрямый кочевник, сразивший Чуньси и Байши.
Выбора не оставалось. Чжао-цзы сделал то, что было ещё в его силах и на что не требовалось много времени и магической энергии.
Варваров было много, «демонов» — мало. Так что можно было не жалеть никого.
Чжао-цзы не стал использовать сложные смертоносные заклятия направленного действия. Он даже не стал никого убивать.
Он ограничился тем, что попроще и побыстрее. Круговым парализующим и останавливающим ударом, наносимым вслепую. Такое заклятье заденет любого человека, который находится в сознании. Любого обычного человека. Опытному магу оно, конечно, не навредит. Да и не очень опытному — тоже. Но среди варваров был сейчас только один человек, разбирающийся в магии.