Катилась, переваливаясь с уха на ухо, голова с выпученными глазами и оскаленным ртом. Мелькали поочерёдно лицо и затылок, затылок и лицо… Волосы, обмотанные вокруг лица, были похожи на налипшую траву и на рваную пряжу. С каждым кувырком влажно хлопал об пол пучок жил и вен, торчавший из разорванного горла. Сухо стукались о каменные плиты тёмные костяшки шейных позвонков, что волочились за головой.
Юркие как ртуть кровяные шарики, подтягиваемые друг к другу паутинками и нитями, увеличивались в размерах и превращались в подвижную чёрную слизь.
Сползающиеся куски не оставляли за собой кровавых следов. Наоборот, они по пути собирали и втягивали в себя всю Кощееву кровь.
Тимофей тряхнул головой. Нужно было не ужасаться происходящему, а что-то предпринимать. И притом немедленно. Надо было как-то помешать этому движению, пока разбросанная по зале плоть навьей твари не собрала самое себя.
Он шагнул вперёд. Подавляя тошноту, встал между двумя крупными частями Кощеева тулова.
Куски ползли прямо на него. Бр-р-р! Склизкая кровяная лужа, облегчала скольжение. Влажно поблёскивающие потроха и жилы, цеплялись за любую опору, подтягивали плоть и отталкивались от пола.
Экая мерзость!
Нагнувшись, Тимофей выставил перед собой меч — над самым полом. Подставил клинок под ближайший кусок. Живой кусок мёртвой плоти. Остриём вперёд подставил…
Раньше это было…
Ткнул.
Ну да, животом навьей твари было.
Наколол.
Однако податливая плоть не остановилась. Она даже не замедлила движения. Кощеева плоть прошла через меч, обволакивая его, разрезая себя о сталь и тут же срастаясь вновь.
Проклятье! Крысий-крысий потрох!
И потрох Кощеев в довершение ко всему!
Это было невозможно, немыслимо! Тимофей не успел поднять меча, как откуда-то справа клинок захлестнула длинная змеящаяся колбаска путаной кишки. Прежде чем Тимофей отдёрнул меч, проклятая требуха, обвила оружие и, использовала его в качестве опоры, подтянулась к куску тулова, который только что прошёл через клинок.
Подтянулась. Заползла. Скользнула внутрь, свернувшись тугим плотным кольцом. Рваный конец извивающейся трубки шумно как через соломинку втянул в себя кровавую лужицу на полу. Будто языком слизнул.
Просто смотреть на это не было сил. А уж препятствовать этому…
Как?!
Тимофей пинком отшвырнул один кусок в сторону, ударил плашмя мечом по другому. Отбросил и его. Расстояние, разделявшее два фрагмента кощеевой плоти увеличилось. Но вокруг сливались и срастались десятки других кусков и кусочков. Да и к тем, отброшенным, тоже с разных сторон уже тянулись частички плоти, кровавые шарики и подвижные лужицы чёрной вязкой слизи.
И что делать? Раскидывать всё ЭТО? Невозможно. Не успеть.
Отшвыривать, что можно успеть отшвырнуть?
Тимофей застонал, в полной мере осознавая собственное бессилие. Как бы он сейчас не пинался, как бы не размахивал клинком, орудуя мечом, как лопатой, он лишь отсрочит неизбежное. Да и то — вряд ли надолго.
Куски Кощея сползаются всё упрямее и настырнее. А он скоро начнёт уставать. Станет пропускать их один за другим. Вечно мешать кощеевой плоти он, конечно же, не сможет. У него нет в запасе вечности. У бессмертной навьей твари есть!
Не в человеческих силах остановить этот процесс. Сильная магия, возможно, и помогла бы. Но ведь он, Тимофей — не маг.
Стоп! Он — нет. А Арина?
В ней же осталось хоть что-то? Хоть какая-то колдовская сила?
Тимофей оглянулся.
Арина была рядом. Даже, пожалуй, слишком рядом. Обнажённая, перепачканная грязью и кровью, она шла к нему, топчась по копошащимся ошмёткам Кощеева тела. И не просто шла.
Правая рука ворожеи была опущена. Поводя ладонью над полом, она словно черпала воду из невидимых потоков.
Наверное, в самом деле, черпала. А почему бы и нет? Раньше, когда Кощеевы останки были заключены в магические кристаллы-саркофаги, Угрим так же брал из них силу Чёрных Костей.
Гречанка протянула левую руку к Тимофею. Губы и пальцы Арины чуть шевелились. Ворожея колдовала. И её пальцы всё ближе, ближе…
Ещё немного, ещё пара шагов, ещё пара мгновений — и рука гречанки коснётся Тимофея. А вместе с ней его коснётся и колдовство Арины.
На миг Тимофей позабыл обо всём, даже о Кощее. Отшатнулся. Шагнул от ворожеи назад и в сторону. Ему было чего опасаться. В последний раз, когда к нему прикасалась Арина, гречанка подмяла его волю и подчинила его разум.
Тимофей поднял меч, направив остриё между грудей женщины. Арина — не навья тварь, она ведь не попрёт на рожон, рассекая сама себя.
— Остановись! — приказал он.
Такое уже было однажды. Они стояли вот так же у опочивальни ищерской княгини, и он пытался остановить гречанку, уперев ей в грудь меч. Тогда — не вышло. Да и сейчас выйдет вряд ли. Сейчас ему нужна эта колдунья. И она нужна живой. Без неё не помешать Кощею.
Разделённые куски навьей твари и лужицы чёрной крови с омерзительным чавкающим звуком сливались друг с другом и входили друг в друга. Бесформенные фрагменты срастались, разорванное тело обретало прежние очертания.
Времени оставалось мало.
Арина не прекращала своей непонятной волшбы. Гречанка шептала заклинания, собирала магические токи, подпитывалась навьей силой, восстанавливая то, что было отдано ханьской Стене. И тянулась, тянулась к Тимофею, напирая на меч…
Крысий потрох! Тимофей отступил на шаг, на два, стараясь держать никейскую ворожею на расстоянии вытянутой руки и клинка в руке.
И ещё на шаг. Нанизать Арину на меч он не мог. Остаться сейчас с навьей тварью наедине означало проиграть. А подпустить гречанку к себе… Намного ли это будет лучше? И будет ли лучше вообще?
— Ты что задумала, колдунья? — процедил Тимофей.
Его будто не слышали.
— Отойди от меня, — потребовал он. — Не прикасайся ко мне. Лучше займись тварью, пока она не занялась тобой.
Арина, наконец, остановилась, взглянула в глаза Тимофею. Перестала бормотать.
— Для того, чтобы заняться ею, мне нужно узнать заклинания, которые однажды уже обратили её в Чёрные Мощи, — услышал Тимофей тихий усталый голос ворожеи. — Во мне уже достаточно сил, чтобы бороться, но без этих заклинаний тварь из мира мёртвых не победить. Хотя… — она невесело усмехнулась, — Бессмертного вообще победить невозможно. Его можно только остановить. Навсегда или на время. На короткое время или надолго. Его можно пленить и запереть в кристаллы. Как было раньше. Но…
Она вздохнула:
— Но мне нужны заклинания.
— Ты же читала волховские книги, — вспомнил Тимофей. — Ты знаешь их наизусть. Там должны быть…
— Нет, — Арина, не дослушав его, покачала головой. — Таких заклинаний там не было. Манускрипты библиа матогика писались слишком поздно. Многое к тому времени забылось. Книги содержали лишь часть информации о Костях-Реликвиях, но не всю.
— И чего ты хочешь от меня?
— Возможно, у тебя есть то, что мне нужно. То, что нужно нам.
— У меня? — опешил Тимофей. — Я-то тут при чём?
— Эта тварь, — Арину брезгливо пнула проползавшую мимо руку с плечом и фрагментом грудины. — Она ведь открыла тебе, как шесть чародеев разорвали её плоть на шесть частей и заточили эти части в шесть кристаллов?
Тимофей молча кивнул. Кощей, действительно, показал ему, что и как сотворили с ним Шестеро. И Арина наверняка слышала Кощеевы слова, предварявшие это.
— И ты… — гречанка облизнула сухие губы. — Ты ведь узнал заклинания, которые были тогда произнесены над тварью?
Ах, вот оно что! Тимофей снова кивнул. Да, он слышал эти заклинания. Правда, не запомнил ни слова, даже не пытался запомнить, но ведь слышал же, когда, благодаря Кощеевой волшбе, стал свидетелем ритуала Шестерых.
— Так убери меч и позволь мне прикоснуться к тебе. Прикосновение ускорит познание.
Они смотрели друг другу глаза в глаза.
— Откройся мне, пусти в свою память. Тогда я тоже узнаю заклинания. И тогда я смогу их повторить.
Пару мгновений Тимофей колебался. Открыться? Пустить? Стоит ли? Можно ли доверять колдунье? А есть ли у него сейчас выбор? И есть ли Арине смысл обманывать его?
Что ж, ладно… В прошлый раз Арина подчинила его волю, приложив к его губам свою кровь и запечатав её поцелуем. Теперь он будет умнее. Он проследит за тем, чтобы не было ни крови, ни запечатывающего поцелуя. Только прикосновение — и всё.
Тимофей убрал меч. Позволил Арине сделать последний шаг. Успел подумать о том, какая всё же сила и какой соблазн кроется в этом женском теле.
Пальцы гречанки коснулись его лица, тронули между глаз.
Тимофей вновь ощутил в себе чужое присутствие. Не столь явное, но от того не менее неприятное.
Сколько всё это длилось? Сколько времени они потеряли, стоя между копошащимися частями Кощеева тела? Мгновение? Два? Десять? Больше? Тимофей не знал.
Арина убрала руку. С уст ворожеи сорвались первые звуки древнего заклинания, считанного из его памяти.
Глава 18
Пять! Всего лишь пять частей навьей твари ещё оставались разделёнными. Срастутся они — и Кощей вновь станет полновластным хозяином тронной залы и всего этого мира.
Пять… Пять крупных кусков, втянувшие в себя мелкие ошмётки, впитавшие кровавые лужицы и капли, трепыхались и дёргались на полу. Сползались друг к другу.
Правая половина тулова, соединившаяся с правой рукой. Нижняя часть, к которой приросли ноги. Нашедшие друг друга голова, шея, левое плечо и левая рука. Часть грудины, царапающая рёбрами пол. Позвонки с кусками костей и плоти, нанизавшиеся на хребетную нить, как крупные бусины и извивающиеся на каменных плитах подобно уродливому костлявому змею.
Крысий потрох! Пять — это уже очень мало. Это даже меньше, чем шесть, как было раньше. А может стать ещё меньше. Если дать живым ошмёткам соприкоснуться.
Нельзя! Ни в коем случае нельзя такого допускать!
Тимофей ворвался между ними, расшвырял куски разорванного тела никак не желавшего умирать. Арина, не прекращая бормотать заклинания, подхватив с пола горсть самоцветов и подошла к той части твари, которую венчала голова. Алмазы посыпались на череп, плечо и руку, ворочающиеся посреди чёрной кровавой лужи.